https://ukraina.ru/20230124/1042926820.html
Виктор Кутырь: У России остались февраль и март, чтобы нанести ВСУ стратегическое поражение
Виктор Кутырь: У России остались февраль и март, чтобы нанести ВСУ стратегическое поражение - 27.11.2023 Украина.ру
Виктор Кутырь: У России остались февраль и март, чтобы нанести ВСУ стратегическое поражение
Вооруженный конфликт на Украине может завершиться к 2024 году. К тому времени в России, США и на Украине будут выборы. На выборы надо пойти с чем-то, что невозможно достичь без переговоров о мире. Но договариваться тоже можно на разных условиях
2023-01-24T17:30
2023-01-24T17:30
2023-11-27T16:53
интервью
ветераны
чечня
всу
россия
украина
энергетика
сво
политика
железная дорога
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/01/18/1042928753_102:30:785:414_1920x0_80_0_0_43bf12c7d248089ea9af0ef3ca7d679b.jpg
Поэтому у России есть шанс нанести ВСУ серьезное поражение, чтобы она и Запад перестали представлять для нее угрозу, считает ветеран боевых действий в Чечне, офицер запаса, автор книги "Как просто быть солдатом" Виктор КутырьОб этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру- Виктор Борисович, много ли ветеранов чеченских кампаний из вашего круга знакомых не поддержали СВО, потому что сочли безнравственным воевать с "братским народом" или потому что сочли Россию не готовой к такому большому противостоянию?- Те, с кем я общаюсь, в подавляющем большинстве поддерживают спецоперацию и понимают, зачем она нужна. Из моих знакомых только один был вообще против. Другое дело, что они по-разному оценивают ее ход. Потому что когда есть очевидные ошибки, которые нельзя допускать, возникает немой вопрос: "а почему так"?- В чем состоит их основная претензия?- Когда началась СВО, мы понимали, что это, куда и зачем. Но потом начались явные просчеты и стало понятно, что происходит что-то не то.Да, спустя время можно было говорить, что это было сделано для того, чтобы уменьшить потери. Но я достоверно знаю, что когда наши войска проходили некоторые населенные пункты на Украине, то люди потом два-три дня ходили с оружием и не знали, кому сдаться.Мы не ставили комендатуры, гарнизоны и блокпосты. Мы шли "без разведки, без креветки" непонятно куда, а потом попадали в ситуацию, когда гибли люди. Когда об этом узнаешь впервые, для тебя это становится шоком.Потом, когда стабилизировалась обстановка и начались другие действия, мы стали замечать уже другие ошибки. Это стандартная ситуация, когда ты замечаешь то, что знаешь. Потому что если бы мы достоверно знали все планы, мы сейчас с вами не разговаривали, а сидели бы над картами в генштабе. Мы можем получить информацию либо из открытых источников, либо от друзей и знакомых, которые сейчас там.Кстати, у меня есть много сослуживцев, которые уехали туда.- Я понимаю, что вопрос банальный, но о чем они чаще всего рассказывают?- В основном молчат. Когда ты участвовал в боевых действиях, ты можешь задать какой-то вопрос, на который чаще всего отвечают "да" или "нет". Но они немногословны. Потому что незачем говорить о том, что или очевидно, или запрещено.- И вражеская пропаганда, и часть нашего общества считают, что в ходе СВО мы сталкиваемся с теми же проблемами, которые были у нас во время чеченских кампаний. Я понимаю, что это было другое время и другой масштаб, но мы могли бы выделить что-то конкретное, что мы так и не исправили с тех пор?- Понятно, что Чечню и СВО напрямую сравнивать нецелесообразно. Общее только то, что это война, а на любой войне убивают. В 1995 году у нас еще толком компьютеров, мобильных телефонов, беспилотников и тактика была другая. Но из самых очевидных ошибок я могу выделить то, что у нас до сих пор не налажена связь и взаимодействие между родами войск, например, между Росгвардией и Минобороны.Нет четкого плана, кто, куда и зачем должен идти. Все решается ситуативно, а не потому, что так гласит тактика ведения боевых действий. Понятно, что внутренние войска и структуры Минобороны предназначены для разных целей, но взаимодействие между ними должно быть. До недавнего времени с этим было плохо.Кроме того, многие военкоры и волонтеры постоянно сообщают, что нет какого-то вооружения, обуви и одежды. Эти проблемы были всегда и будут всегда. Что-то не успели подвезли, что-то не сделали, кому-то лучше в этом, кому-то лучше в этом. Это дискуссия. Очевидная ошибка заключается немного в другом.Она заключается в том, что пропаганда с той стороны влияет на наши умы сильнее, чем наша собственная пропаганда. Это надо признать. Потому что у нас нет целенаправленной деятельности на освещение всех событий, которые происходят в нашей стране и на передовой.Мы в основном берем информацию из интернета, 70% которой поступает от Украины, хотя внешне кажется, что она исходит от России. Бывает, что наши блогеры подхватывают украинскую информацию, потому что перепроверить ее очень тяжело. Люди же должны знать, за что они едут воевать. Еще им непонятны "договорняки", когда тут стреляем, а тут не стреляем.Возьмем тот же обмен пленными. Украина все освещает впереди планеты всей, а мы об этом узнаем только по факту. И получается, что мы оправдываемся. Мы должны говорить: мы нашли тех и тех, мы уничтожили тех и тех, мы поступили так и так. И чтобы это было достоверно. Понятно, что все врут. На любой войне все преувеличивают свои потери и преуменьшают поражения. Но сейчас есть интернет, откуда можно быстро получать информацию. Наши враги этим пользуются, а мы в этом отстоем. И если в Чечне еще были замполиты, то сейчас бойцам некому объяснять, почему они здесь. Мы пытаемся это восстановить, но время упущено. Хотя лучше так, чем никак.- Насчет замполитов и мотивации. Это все вроде бы нужно, но тут же писатель-"афганец" Глеб Бобров мне рассказывал, что с какими бы идеями ты не попал на передовую, ты потом просто начинаешь мстить врагу за убитых товарищей и за свои лишения. Что вы вкладываете в это понятие?- Я хорошо знаком с Глебом. В чем-то я согласен, а в чем-то нет. Я считаю, что замполиты нужны. Мы же должны просто объяснить солдату, почему это произошло. Понятно, что ты будешь мстить за погибшего товарища, с которым ты вчера съел тарелку супа. Вопрос только в том, чтобы твое сердце не ожесточилось. Потому что с той стороны воюют такие же люди, как мы. Это не инопланетяне и не иностранцы. Давайте взглянем правде в глаза, что российское и украинское общество взаимосвязано. У всех там есть друзья, родные и коллеги. К кому мы должны испытывать ненависть? Мы можем ненавидеть того, кто застрелил твоего товарища. Но в чем виноват какой-нибудь Микола, который живет где-нибудь в центральной Украине?- В какой момент в ходе чеченской кампании мы стали радикально исправлять ошибки и когда это началось сейчас?- По моим внутренним ощущениям, это стало возможно только к 2001-2002 году, когда произошли события в Дагестане и началась совсем другая война.В ситуации с СВО все началось меняться где-то в апреле-мае. Летом шло все более-менее стабильно, пока не начался осенний демарш со стороны Украины. У населения и военных не прибавляет радости от того, что мы вроде бы правы, но почему-то делаем что-то не так.Потом началась мобилизация. Нужна ли была мобилизация? Да. Как она была проведена? Другой вопрос. Потому что нельзя оценивать ее по частным случаям. Какого-то одного паренька, который не должен был служить, могли забрать. Но так поступил конкретный военком в случае с конкретным парнем.А в целом мы же понимаем, что у нас полно "пятисотых", которые служили за деньги и привилегии, а когда пришла их святая обязанность воевать, то они предпочли уволиться. Более того, это в лучшем случае они уволятся, а в худшем случае они до сих пор остаются служить, прикрываясь болезнями или своей незаменимостью. Их надо было менять, но вопрос в том, на кого.Многое зависит от конкретных командиров. Кто-то серьезно относится к мобилизованным и у него все на высоком уровне, а кто-то относится к ним наплевательски. Я поэтому и говорю про замполитов, что они должны давать подсказки командирам, а не ждать, пока произойдет что-то плохое, а потом исправлять ситуацию.- Принято ругать качество нашего генералитета, но проблема в том, что мы не знаем, кто из этих генералов принял то или иное решение. Если так пофантазировать, то мог ли кто-то из военачальников Чечни (Рохлин, Трошев или Шаманов) грамотно сейчас управлять войсками?- От военных все зависит только на 50%. Остальное – политические решения. Разве мало было казусов во время первой и второй чеченских войн? Здесь воюем, здесь не воюем. Это мирное село, это немирное село.Я вообще служил во внутренних войсках. Я бы мог сказать, кто из ныне действующих генералов, который проявил себя тогда, мог бы сейчас занять высокий пост. Что касается Минобороны, то я ориентируюсь только на сообщения в прессе. Хотя многие мои друзья-писатели, служившие в Минобороны, весьма скептически относятся и к Рохлину, и к Трошеву, и к Шаманову.- Если в целом оценивать ситуацию на фронтах, то сейчас вроде бы наметилось наше продвижение на запорожском и донецком направлении. Это прелюдия к большому наступлению? Или попытка слегка улучшить свои позиции, чтобы потом сесть в стратегическую оборону?- Я надеюсь, что у нашего руководства есть понимание, что мы не сможем договориться с Украиной. Даже если мы выровняем фронт, мы проблему все равно не решим. Судя по тому, как сейчас накачивают и готовят Украину, они будут атаковать в апреле-мая. Следовательно, у нас есть время до февраля-марта, чтобы нанести ей тактическое или стратегическое поражение и сесть за стол переговоров. И судя по косвенным признакам, мы готовимся нанести такой удар.Другое дело, что ты можешь планировать все, что угодно, а потом будет принято политическое решение. Они выполнят какие-то наши условия, мы выполним какие-то их условия. Военным скажут: подвиньтесь, стойте и молчите.Это уже было в 1996 году, когда прилетел Лебедь и договорился. Мы тогда уходили из Грозного, не понимая, что это произошло и почему мы вдруг ушли. Нас же не спрашивают. Мы просто делаем свою работу.- Я одно время не мог понять, почему мы не можем уничтожить поставки западного оружия, а потом обратил внимание, что и в Чечне, которая гораздо меньше, мы тоже не могли оставить боевиков без снабжения. Почему тогда не получилось и почему не получается сейчас?- Заинтересантов много. Есть же хорошая старая поговорка: кому война, кому мать родна. Люди разные. Тут есть вопросы к товарищам из разведки и контрразведки. Все же должно быть отработано и сделано, и мы должны видеть результат. Если бы была такая возможность, наши бы не преминули ей воспользоваться. Следовательно, ее нет.Обыватели говорят: "давайте пустим ракету и разобьем туннель в Карпатах". Давайте. "Давайте разбомбим мосты через Днепр". Давайте. Вы же посмотрите, как украинцы пытались Антоновский мост разбомбить. Думаете, у нас результат будет лучше? Нет. Но нам нужно действовать по-другому. Выводить из строя железнодорожные узлы и подстанции.Когда мы поменяли свое отношение и начали выводить из строя энергетику Украины, в интернете сразу же появились видео, когда они используют угольные и дизельные паровозы для обслуживания электричек. Значит, это работает. Рано или поздно уголь и нефть закончатся. Другое дело, что кто-то должен точно оценить, когда они закончатся.Вопросы тоже остаются. Например, когда мы заходили в Сумскую и Черниговскую области, мы вообще не трогали узловые станции. Когда мы оттуда ушли, мы тоже ничего с ними не сделали. Ответов на это у меня нет.- Сейчас бессмысленно спрашивать об окончании СВО, но та же война в Чечне с разной степенью интенсивности шла почти десять лет. Возможно ли сейчас такое?- Нет. Политическая обстановка в стране и в мире - абсолютно другая. Либо мы все закончим к весне, либо Украина и Запад вынудят нас пойти на уступки к осени, если мы что-то неправильно сделаем. Если надо будет, Киев тоже вынудят пойти на переговоры. У всех в 2024 году выборы. И в России, и в Америке, и на Украине. На выборы надо пойти с чем-то. Следовательно, нужно договариваться.Но договариваться тоже можно на разных условиях. Например, когда мы 2 мая водрузили знамя над Рейхстагом, в ночь с 8 на 9 мая Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Где тогда были американцы? На Эльбе стояли.А вдруг наше наступление получится? Вдруг мы займем большие территории и вынудим Киев подписать акт о капитуляции? Запад тогда поймет, что нужно оставить Украине хоть какую-то ее часть. Есть же в западной прессе публикации, что поляки, венгры и румыны претендуют на какую-то часть Украины. Рисуются соответствующие карты о том, какая область кому отойдет. Следовательно, Запад допускает поражение Украины.Но для этого надо знать донесения разведки и контрразведки, сведения о состоянии техники и численности личного состава. Если бы я это знал, я бы сейчас работал в Генштабе.- Мы помним, как тяжело ветераны чеченских кампаний адаптировались к мирной жизни, были проблемы с алкоголизмом, наркоманией и бандитизмом. Существует ли такой риск для ветеранов СВО?- Конечно. Но все зависит от конкретного человека. Лично я только в 2017 году на встрече с ветеранами узнал, что, оказывается, есть какой-то посттравматический синдром. И никто из моих знакомых об этом не знал. Это только сейчас об этом стало модно говорить.Понимаете, если человек все время жаловался, то он всегда будет жаловаться, что его не покормили или не провели реабилитацию. Ты хоть с бубном вокруг него пляши, ничего он делать не будет. А есть люди, которые забывают о том, что с ними произошло и живут новой жизнью.Все будет зависеть от человека и его окружения (семьи, коллег и друзей). Сам ветеран должен уже сейчас думать о том, что будет дальше. Не знаешь, что делать? Помойся, побрейся, приведи себя в порядок и ищи тех, кто может тебе помочь в самых простых и элементарных ситуациях.Я живу в Санкт-Петербурге. Однажды в супермаркете я увидел своего знакомого, который был подполковником и начальником разведки. Его не брали на работу. Но я ему помог, и сейчас мы вместе с ним преподаем в Академии машиностроения имени Котина. Кстати, это неправда, что сейчас у нас растет потерянное поколение. Если ты детей заинтересуешь, они будут ходить к тебе на занятия.Есть еще один пример. У меня есть знакомый ветеран Афганистана. В 45 лет он вдруг понял, что хочет играть на гитаре. Он научился на ней играть, создал свою группу, выступает и это хобби даже приносит ему доход.Если ты ветеран и ты можешь преподавать, как минимум иди вести ОБЖ, которая сейчас будет переделываться под начальную военную подготовку. Сейчас полно вакансий для преподавателей. Детей надо учить. Кто это будет делать, если не мы? Повторюсь, тебе могут помочь психологи. Но жизнь за тебя никто не проживет.
https://ukraina.ru/20230124/1042892527.html
https://ukraina.ru/20230123/1042870970.html
https://ukraina.ru/20230123/1042855906.html
https://ukraina.ru/20230124/1042885739.html
https://ukraina.ru/20230119/1042778019.html
чечня
россия
украина
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, ветераны, чечня, всу, россия, украина, энергетика, сво, политика, железная дорога
Поэтому у России есть шанс нанести ВСУ серьезное поражение, чтобы она и Запад перестали представлять для нее угрозу, считает ветеран боевых действий в Чечне, офицер запаса, автор книги "Как просто быть солдатом" Виктор Кутырь
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Виктор Борисович, много ли ветеранов чеченских кампаний из вашего круга знакомых не поддержали СВО, потому что сочли безнравственным воевать с "братским народом" или потому что сочли Россию не готовой к такому большому противостоянию?
- Те, с кем я общаюсь, в подавляющем большинстве поддерживают спецоперацию и понимают, зачем она нужна. Из моих знакомых только один был вообще против. Другое дело, что они по-разному оценивают ее ход. Потому что когда есть очевидные ошибки, которые нельзя допускать, возникает немой вопрос: "а почему так"?
- В чем состоит их основная претензия?
- Когда началась СВО, мы понимали, что это, куда и зачем. Но потом начались явные просчеты и стало понятно, что происходит что-то не то.
Да, спустя время можно было говорить, что это было сделано для того, чтобы уменьшить потери. Но я достоверно знаю, что когда наши войска проходили некоторые населенные пункты на Украине, то люди потом два-три дня ходили с оружием и не знали, кому сдаться.
Мы не ставили комендатуры, гарнизоны и блокпосты. Мы шли "без разведки, без креветки" непонятно куда, а потом попадали в ситуацию, когда гибли люди. Когда об этом узнаешь впервые, для тебя это становится шоком.
Потом, когда стабилизировалась обстановка и начались другие действия, мы стали замечать уже другие ошибки. Это стандартная ситуация, когда ты замечаешь то, что знаешь. Потому что если бы мы достоверно знали все планы, мы сейчас с вами не разговаривали, а сидели бы над картами в генштабе. Мы можем получить информацию либо из открытых источников, либо от друзей и знакомых, которые сейчас там.
Кстати, у меня есть много сослуживцев, которые уехали туда.
- Я понимаю, что вопрос банальный, но о чем они чаще всего рассказывают?
- В основном молчат. Когда ты участвовал в боевых действиях, ты можешь задать какой-то вопрос, на который чаще всего отвечают "да" или "нет". Но они немногословны. Потому что незачем говорить о том, что или очевидно, или запрещено.
- И вражеская пропаганда, и часть нашего общества считают, что в ходе СВО мы сталкиваемся с теми же проблемами, которые были у нас во время чеченских кампаний. Я понимаю, что это было другое время и другой масштаб, но мы могли бы выделить что-то конкретное, что мы так и не исправили с тех пор?
- Понятно, что Чечню и СВО напрямую сравнивать нецелесообразно. Общее только то, что это война, а на любой войне убивают.
В 1995 году у нас еще толком компьютеров, мобильных телефонов, беспилотников и тактика была другая. Но из самых очевидных ошибок я могу выделить то, что у нас до сих пор не налажена связь и взаимодействие между родами войск, например, между Росгвардией и Минобороны.
Нет четкого плана, кто, куда и зачем должен идти. Все решается ситуативно, а не потому, что так гласит тактика ведения боевых действий. Понятно, что внутренние войска и структуры Минобороны предназначены для разных целей, но взаимодействие между ними должно быть. До недавнего времени с этим было плохо.
Кроме того, многие военкоры и волонтеры постоянно сообщают, что нет какого-то вооружения, обуви и одежды. Эти проблемы были всегда и будут всегда. Что-то не успели подвезли, что-то не сделали, кому-то лучше в этом, кому-то лучше в этом. Это дискуссия. Очевидная ошибка заключается немного в другом.
Она заключается в том, что пропаганда с той стороны влияет на наши умы сильнее, чем наша собственная пропаганда. Это надо признать. Потому что у нас нет целенаправленной деятельности на освещение всех событий, которые происходят в нашей стране и на передовой.
Мы в основном берем информацию из интернета, 70% которой поступает от Украины, хотя внешне кажется, что она исходит от России. Бывает, что наши блогеры подхватывают украинскую информацию, потому что перепроверить ее очень тяжело. Люди же должны знать, за что они едут воевать.
Еще им непонятны "договорняки", когда тут стреляем, а тут не стреляем.
Возьмем тот же обмен пленными. Украина все освещает впереди планеты всей, а мы об этом узнаем только по факту. И получается, что мы оправдываемся.
Мы должны говорить: мы нашли тех и тех, мы уничтожили тех и тех, мы поступили так и так. И чтобы это было достоверно. Понятно, что все врут. На любой войне все преувеличивают свои потери и преуменьшают поражения. Но сейчас есть интернет, откуда можно быстро получать информацию. Наши враги этим пользуются, а мы в этом отстоем.
И если в Чечне еще были замполиты, то сейчас бойцам некому объяснять, почему они здесь. Мы пытаемся это восстановить, но время упущено. Хотя лучше так, чем никак.
- Насчет замполитов и мотивации. Это все вроде бы нужно, но тут же писатель-"афганец" Глеб Бобров мне рассказывал, что с какими бы идеями ты не попал на передовую, ты потом просто начинаешь мстить врагу за убитых товарищей и за свои лишения. Что вы вкладываете в это понятие?
- Я хорошо знаком с Глебом. В чем-то я согласен, а в чем-то нет. Я считаю, что замполиты нужны. Мы же должны просто объяснить солдату, почему это произошло.
Понятно, что ты будешь мстить за погибшего товарища, с которым ты вчера съел тарелку супа. Вопрос только в том, чтобы твое сердце не ожесточилось. Потому что с той стороны воюют такие же люди, как мы. Это не инопланетяне и не иностранцы.
Давайте взглянем правде в глаза, что российское и украинское общество взаимосвязано. У всех там есть друзья, родные и коллеги. К кому мы должны испытывать ненависть? Мы можем ненавидеть того, кто застрелил твоего товарища. Но в чем виноват какой-нибудь Микола, который живет где-нибудь в центральной Украине?
- В какой момент в ходе чеченской кампании мы стали радикально исправлять ошибки и когда это началось сейчас?
- По моим внутренним ощущениям, это стало возможно только к 2001-2002 году, когда произошли события в Дагестане и началась совсем другая война.
В ситуации с СВО все началось меняться где-то в апреле-мае. Летом шло все более-менее стабильно, пока не начался осенний демарш со стороны Украины. У населения и военных не прибавляет радости от того, что мы вроде бы правы, но почему-то делаем что-то не так.
Потом началась мобилизация. Нужна ли была мобилизация? Да. Как она была проведена? Другой вопрос. Потому что нельзя оценивать ее по частным случаям. Какого-то одного паренька, который не должен был служить, могли забрать. Но так поступил конкретный военком в случае с конкретным парнем.
А в целом мы же понимаем, что у нас полно "пятисотых", которые служили за деньги и привилегии, а когда пришла их святая обязанность воевать, то они предпочли уволиться. Более того, это в лучшем случае они уволятся, а в худшем случае они до сих пор остаются служить, прикрываясь болезнями или своей незаменимостью. Их надо было менять, но вопрос в том, на кого.
Многое зависит от конкретных командиров. Кто-то серьезно относится к мобилизованным и у него все на высоком уровне, а кто-то относится к ним наплевательски. Я поэтому и говорю про замполитов, что они должны давать подсказки командирам, а не ждать, пока произойдет что-то плохое, а потом исправлять ситуацию.
- Принято ругать качество нашего генералитета, но проблема в том, что мы не знаем, кто из этих генералов принял то или иное решение. Если так пофантазировать, то мог ли кто-то из военачальников Чечни (Рохлин, Трошев или Шаманов) грамотно сейчас управлять войсками?
- От военных все зависит только на 50%. Остальное – политические решения. Разве мало было казусов во время первой и второй чеченских войн? Здесь воюем, здесь не воюем. Это мирное село, это немирное село.
Я вообще служил во внутренних войсках. Я бы мог сказать, кто из ныне действующих генералов, который проявил себя тогда, мог бы сейчас занять высокий пост. Что касается Минобороны, то я ориентируюсь только на сообщения в прессе.
Хотя многие мои друзья-писатели, служившие в Минобороны, весьма скептически относятся и к Рохлину, и к Трошеву, и к Шаманову.
- Если в целом оценивать ситуацию на фронтах, то сейчас вроде бы наметилось наше продвижение на запорожском и донецком направлении. Это прелюдия к большому наступлению? Или попытка слегка улучшить свои позиции, чтобы потом сесть в стратегическую оборону?
- Я надеюсь, что у нашего руководства есть понимание, что мы не сможем договориться с Украиной. Даже если мы выровняем фронт, мы проблему все равно не решим.
Судя по тому, как сейчас накачивают и готовят Украину, они будут атаковать в апреле-мая. Следовательно, у нас есть время до февраля-марта, чтобы нанести ей тактическое или стратегическое поражение и сесть за стол переговоров. И судя по косвенным признакам, мы готовимся нанести такой удар.
Другое дело, что ты можешь планировать все, что угодно, а потом будет принято политическое решение. Они выполнят какие-то наши условия, мы выполним какие-то их условия. Военным скажут: подвиньтесь, стойте и молчите.
Это уже было в 1996 году, когда прилетел Лебедь и договорился. Мы тогда уходили из Грозного, не понимая, что это произошло и почему мы вдруг ушли. Нас же не спрашивают. Мы просто делаем свою работу.
- Я одно время не мог понять, почему мы не можем уничтожить поставки западного оружия, а потом обратил внимание, что и в Чечне, которая гораздо меньше, мы тоже не могли оставить боевиков без снабжения. Почему тогда не получилось и почему не получается сейчас?
- Заинтересантов много. Есть же хорошая старая поговорка: кому война, кому мать родна. Люди разные. Тут есть вопросы к товарищам из разведки и контрразведки. Все же должно быть отработано и сделано, и мы должны видеть результат. Если бы была такая возможность, наши бы не преминули ей воспользоваться. Следовательно, ее нет.
Обыватели говорят: "давайте пустим ракету и разобьем туннель в Карпатах". Давайте. "Давайте разбомбим мосты через Днепр". Давайте. Вы же посмотрите, как украинцы пытались Антоновский мост разбомбить. Думаете, у нас результат будет лучше? Нет. Но нам нужно действовать по-другому. Выводить из строя железнодорожные узлы и подстанции.
Когда мы поменяли свое отношение и начали выводить из строя энергетику Украины, в интернете сразу же появились видео, когда они используют угольные и дизельные паровозы для обслуживания электричек. Значит, это работает. Рано или поздно уголь и нефть закончатся. Другое дело, что кто-то должен точно оценить, когда они закончатся.
Вопросы тоже остаются. Например, когда мы заходили в Сумскую и Черниговскую области, мы вообще не трогали узловые станции. Когда мы оттуда ушли, мы тоже ничего с ними не сделали. Ответов на это у меня нет.
- Сейчас бессмысленно спрашивать об окончании СВО, но та же война в Чечне с разной степенью интенсивности шла почти десять лет. Возможно ли сейчас такое?
- Нет. Политическая обстановка в стране и в мире - абсолютно другая. Либо мы все закончим к весне, либо Украина и Запад вынудят нас пойти на уступки к осени, если мы что-то неправильно сделаем. Если надо будет, Киев тоже вынудят пойти на переговоры.
У всех в 2024 году выборы. И в России, и в Америке, и на Украине. На выборы надо пойти с чем-то. Следовательно, нужно договариваться.
Но договариваться тоже можно на разных условиях. Например, когда мы 2 мая водрузили знамя над Рейхстагом, в ночь с 8 на 9 мая Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Где тогда были американцы? На Эльбе стояли.
А вдруг наше наступление получится? Вдруг мы займем большие территории и вынудим Киев подписать акт о капитуляции? Запад тогда поймет, что нужно оставить Украине хоть какую-то ее часть. Есть же в западной прессе публикации, что поляки, венгры и румыны претендуют на какую-то часть Украины. Рисуются соответствующие карты о том, какая область кому отойдет. Следовательно, Запад допускает поражение Украины.
Но для этого надо знать донесения разведки и контрразведки, сведения о состоянии техники и численности личного состава. Если бы я это знал, я бы сейчас работал в Генштабе.
- Мы помним, как тяжело ветераны чеченских кампаний адаптировались к мирной жизни, были проблемы с алкоголизмом, наркоманией и бандитизмом. Существует ли такой риск для ветеранов СВО?
- Конечно. Но все зависит от конкретного человека. Лично я только в 2017 году на встрече с ветеранами узнал, что, оказывается, есть какой-то посттравматический синдром. И никто из моих знакомых об этом не знал. Это только сейчас об этом стало модно говорить.
Понимаете, если человек все время жаловался, то он всегда будет жаловаться, что его не покормили или не провели реабилитацию. Ты хоть с бубном вокруг него пляши, ничего он делать не будет. А есть люди, которые забывают о том, что с ними произошло и живут новой жизнью.
Все будет зависеть от человека и его окружения (семьи, коллег и друзей). Сам ветеран должен уже сейчас думать о том, что будет дальше. Не знаешь, что делать? Помойся, побрейся, приведи себя в порядок и ищи тех, кто может тебе помочь в самых простых и элементарных ситуациях.
Я живу в Санкт-Петербурге. Однажды в супермаркете я увидел своего знакомого, который был подполковником и начальником разведки. Его не брали на работу. Но я ему помог, и сейчас мы вместе с ним преподаем в Академии машиностроения имени Котина. Кстати, это неправда, что сейчас у нас растет потерянное поколение. Если ты детей заинтересуешь, они будут ходить к тебе на занятия.
Есть еще один пример. У меня есть знакомый ветеран Афганистана. В 45 лет он вдруг понял, что хочет играть на гитаре. Он научился на ней играть, создал свою группу, выступает и это хобби даже приносит ему доход.
Если ты ветеран и ты можешь преподавать, как минимум иди вести ОБЖ, которая сейчас будет переделываться под начальную военную подготовку. Сейчас полно вакансий для преподавателей. Детей надо учить. Кто это будет делать, если не мы? Повторюсь, тебе могут помочь психологи. Но жизнь за тебя никто не проживет.
