Технологии манипуляции сознанием. Почему 80 тысяч украинцев пришли записываться в дивизию СС

82 тысячи человек. Именно столько добровольцев всего через месяц после объявления набора записалось в 14-ю гренадёрскую дивизию войск СС, о создании которой 28 апреля 1943 года объявили руководитель дистрикта Галичина Отто Вахтер и председатель Украинского центрального комитета (вспомогательная структура оккупационной администрации) Владимир Кубийович. 

Как можно оценить столь значительное количество людей, согласившихся служить немецким оккупантам?

С одной стороны, факт остаётся фактом: это неопровержимое свидетельство про-нацистских настроений украинских жителей Галичины. Апологеты эсэсовской дивизии используют его, чтобы подчеркнуть, насколько сильный отклик среди галицких украинцев нашла идея союза с Третьим Рейхом в борьбе за «независимость Украины».

Действительно, восемь десятков тысяч желающих воевать под началом Гитлера в стране, которую он оккупировал и разорил, — явление, которое не может не вызвать удивления.

Однако подробный анализ вербовочной кампании демонстрирует, что инициаторы создания дивизии применяли определенные приемы манипуляции сознанием, чтобы сформировать у потенциальных рекрутов положительное восприятие самой идеи вступления в нацистское вооружённое формирование, и увеличить число добровольцев.

Во-первых, было чётко выбрана аудитория манипулятивного влияния — украинцы, проживавшие в дистрикте Галичина и остальной части Генерал-губернаторства (часть территории Польши, которая не была прямо включена в состав Третьего Рейха).

Изоляция от остальных украинских земель и сравнительно мягкий оккупационный режим способствовали тому, что к немецким властям многие слои населения Галичины относились терпимо. Немцы понимали, что любой набор в войска СС даже на соседней Волыни, не говоря уже об остальной Украине, обречён на провал. 

Так, в разговоре с министром оккупированных территорий Альфредом Розенбергом 19 мая 1943 года Адольф Гитлер заявил:

«Успешные результаты акции приема добровольцев в дивизию СС не могут быть весомым доказательством стремления украинцев сотрудничать с немцами, так как рекрутирование касается только галицких русинов, не имеющих ничего общего с российской Украиной».

Вслед за фюрером 14 июля Гиммлер разослал тайный приказ: «При упоминании галицкой дивизии я запрещаю говорить об украинской дивизии или украинской народности».

Да и название «Галичина» было лишь неформальным, и не значилось в официальных документах этого подразделения войск СС.

Во-вторых, нацистские организаторы 14-й дивизии войск СС изрядно поработали над тем, чтобы новое подразделение имело аналогии с украинскими формированиями времён Первой мировой войны и ЗУНР/УНР. Так, войну Третьего Рейха против СССР они провозгласили продолжением «освободительной борьбы 1917-1920 годов».

Кампания создания дивизии в вооруженных силах Германии подавалась как всего-навсего повторение истории Легиона Украинских Сечевых стрельцов (УСС) в армии Австро-Венгрии. Здесь и придумывать особо не было необходимости — аббревиатуры УСС и СС отличаются только одной буквой. О том, какие были различия между либеральной Дунайской монархией и тоталитарным Третьим Райхом с его идеями «жизненного пространства» и разделения людей на «юберменшев» и «унтерменшев», конечно же, не упоминалось.

Организационный комитет дивизии назывался Военная управа (ВУ) — по аналогии с Боевой управой УСС в 1914-1918 годах. Кроме параллелей с УСС, агитаторы прямым текстом называли 14-ю дивизию войск СС «Дивизией Галичина» и возрождением Украинской Галицкой Армии (УГА, армия ЗУНР).

Начнём с того, что 10 из 14 членов Военной управы дивизии были ветеранами УГА. Непосредственно возглавлял управу полковник Альфред Бизанц, его заместителем был Северин Байгерт. В 1918-1919 годах они служили на должностях командира и начальника штаба 7-й Львовской бригады УГА соответственно.

«Почему же мы должны радоваться в такое тяжелое военное время? Потому что мы получаем возможность создать стрелковую дивизию. А это воскресение Украинской Галицкой Армии, это продолжение нашей военной традиции… Это — единственный способ получить свободу», — заявил греко-католический священник Василий Лаба на проповеди во львовском Соборе Св. Юрия 28 апреля 1943-го, сразу после объявления о создании дивизии. Сам Лаба возглавлял капелланскую службу дивизии.

А почетный председатель Военной управы дивизии генерал УГА Виктор Курманович на страницах газеты «Родная земля» обращался к своим бывшим соратникам:

«Офицеры и стрельцы УГА! Почетная служба в СС Стрелковой дивизии Галичина это не только возможность, но и долг. Вступая в ряды геройской УГА, мы присягали бороться до окончательной победы над нашим извечным врагом. Тогда мы этого не достигли; сегодня можем, потому должны».

Выступая на собрании актеров Львовской оперы, член ВУ Андрей Палий призывал аудиторию «подражать лучшим традициям Легиона УСС и УГА».

В-третьих, в ходе вербовки в дивизию широко привлекались авторитеты из разных сфер жизни.

2 мая 1943 года они прибыли на торжественное собрание в Институте народного творчества во Львове. Среди присутствующих была, к примеру, известная хорунжая УСС Елена Степанив. Собрание закончилось исполнением марша УСС «Ой у лузи червона калина», после чего начальник канцелярии ВУ, ветеран УСС, УГА и Армии УНР сотник Осип Навроцкий объявил о месте регистрации добровольцев для вступления в дивизию СС.

УЦК тоже прибег к эффектному пиар-ходу.

Первым подал заявление на вступление в дивизию не кто иной, как сам председатель комитета, а в прошлом — поручик УГА Владимир Кубийович. Он ничем не рисковал: 42-летнего профессора предсказуемо комиссовали по возрасту и здоровью. Зато его поступок достиг нужного эффекта: мол, сам инициатор дивизии не уклонился от набора, так что и вы, юноши, вперёд.

Свою поддержку идеи дивизии задекларировали бывший хорунжий УСС, актер Осип Гирняк, «отец украинского физического воспитания» и деятель ЗУНР Иван Боберский, бывшие командующие УГА Игнат Стефанив и Михаил Омельянович-Павленко и другие ветераны.

До 11 мая 1943-го на регистрационные пункты дивизии во Львове пришли около 300 бывших военных УГА и Армии УНР, а в Тернополе — более 400. Большинство из них не прошли врачебную комиссию в силу возраста и состояния здоровья, но своей инициативой они подали пример тем, для кого они были нравственными ориентирами.

Ещё один мотив, на котором играла пропаганда УЦК и Военной управы дивизии, было противопоставление регулярной армии партизанской борьбе.

Привлекая галицкую молодежь в эсэсовскую дивизию, УЦК и ВУ выводили ее из-под влияния бандеровского крыла Организации украинских националистов (ОУН*) и препятствовали пополнению отрядов её вооружённого крыла — Украинской повстанческой армии (УПА*). Бандеровцы формально осудили организацию галицкой дивизии, и проводили пропаганду против вербовки в её ряды. Правда, стоит отметить, что это было вызвано не мифической «антинемецкой позицией» командующего УПА* Романа Шухевича, сколько банальной конкуренцией за рекрутов.

Кубийович и его единомышленники, которые принадлежали к мельниковскому крылу ОУН*, рассматривали УПА* как своего крупнейшего конкурента за молодое поколение галичан. Их пропаганда изображала бандеровцев как разрушителей тыла, чья борьба только на руку Сталину. Вот базовый список эпитетов, которыми они наделялись: «внутренняя анархия», «лесные атаманы», «стодольники», «чёрные духи-анархисты».

Председатель «Деловой ячейки» УЦК во Львове Кость Панькивский в те дни заявил:

«В лесу никто Украину не добудет. Не тот герой, кто сидит в лесу, а тот, кто выносливо стоит на своем посту, в правительстве, кооперации и т.д. Базар, Круты — это совсем не дни нашей славы, они не дали народу ничего, кроме пушечного мяса. К Крутам и Базару (имеется в виду сражение в котором в 1921 г. была разгромлена волынская группа войск УНР во главе с атаманом Тютюником — прим. ред.) прут сегодня бандеровцы, они хотят истребить молодёжь».

Это полностью соответствовало позиции нацистской Германии.

Так, рейхсфюрер СС Гиммлер, выступая перед офицерами дивизии 16 мая 1944 года, отметил разницу, существующую между теми, кто одиночкой идет в лес, и теми, кто «уходит на фронт, в бой как дивизия». По его словам, «из-за куста стрелять и из-за куста бросаться оскорблениями может каждый дурак».

Не обошлось и без чисто материальных моментов.

Образу повстанца-бандеровца, как вечно голодного, грязного и оборванного, практически безоружного разбойника-анархиста, пропагандисты конкурирующего лагеря противопоставляли фигуру цивилизованного, полностью обеспеченного военной формой, питанием, оружием и боеприпасами воина регулярной дивизии СС.

Вдобавок, вербовщики обещали, что каждый воин дивизии будет получать плату, а его семья — государственную помощь. Служба в дивизии позволяла выйти из тюрьмы, избежать принудительного труда и освободить арестованных родственников.

Такой акцент на материальных преимуществах службы в дивизии «Галичина» не мог не отразиться на решении многих добровольцев, а патриотизм и «борьба за Украину» были для них далеко не на первом месте — как и для многих военнослужащих ВСУ ныне.

Хотя в послевоенных публикациях как организаторы, так и ветераны дивизии СС «Галичина» единогласно утверждали, что подразделение было создано для «борьбы за независимость Украины», однако после внимательного прочтения сообщений, которые транслировали добровольцам в 1943-1944 годах, картина вырисовывается несколько иная.

Отто Вехтер прямо требовал от чиновников оккупационной администрации дистрикта Галичина «в выступлениях перед украинцами избегать политических заявлений по поводу их будущего». Поэтому в агитации и пропаганде УЦК и ВУ тех лет совсем нет таких оборотов как «борьба за независимость», борьба «за Украинское государство» или «за самостийну Украину».

Взять, к примеру, программное обращение Кубийовича «Путь к светлому будущему», напечатанное на передовице газеты «Голос Подкарпатья» 9 мая 1943 года. Цель, за которую должны были бороться украинские добровольцы, он сформулировал так:

«Настала великая пора вооруженного действия и для нашего народа. Вместе с геройской армией Великой Германии и добровольцами других европейских народов выступаем мы на святую борьбу против величайшего нашего национального врага и смертельной угрозы всему культурному человечеству».

Другие пропагандисты дивизии также не предлагали рекрутам никаких конкретных целей, кроме абстракций типа борьбы «против (жидо-)большевизма», «против извечного врага», за «место в Новой Европе», за «долю-волю народа», «отмщения за кровь миллионов» и т.д.

Как вынужден был отметить украинский историк Андрей Боляновский, «политические уступки галицким украинцам, сделанные с немецкой стороны, сводились главным образом к тому, что во время набора добровольцев в дивизию в Галичине беспрепятственно вывешивались сине-жёлтые флаги».

Нынешние украинские пропагандисты любят заявлять, что, во-первых, подавляющее большинство галичан, написавших заявления о вступлении в 14-ю гренадёрскую дивизию войск СС, не были убеждёнными нацистами, а во-вторых — их всех обманули гитлеровцы.

И если первое утверждение в некоторой мере соответствует действительности, то второе — явная натяжка.

Воинам дивизии «Галичина» никто не обещал никакой Украины вообще, не говоря уже о независимой. А описанные выше приёмы манипуляции сознанием галицких украинцев, которые были использованы при их вербовке в подразделение СС, опирались на определённые элементы этого сознания. В первую очередь — на ностальгию по временам УСС/УГА и желание «отомстить врагам».

* организация, запрещенная в Российской Федерации