Рождение «одесской дилогии»
Примечательно, что годом раньше Геннадий Полока, автор талантливой «Республики ШКИД» снял картину, очень и очень похожую на «Опасные гастроли» — теперь уже всем известную, а тогда положенную «на полку» «Интервенцию».
Кино, битком набитое талантами советского кино — Штиль, Хуциев, Нифонтова, Золотухин, Высоцкий, Копелян, Аросева, Гафт, Сичкин, Катин-Ярцев, Юрский — не удовлетворило своей театральщиной, балаганностью, буффонадой не только партийных кураторов, но и автора пьесы «Интервенция» Льва Славина, с блеском прошедшей в театрах Москвы.
Так что режиссер «Опасных гастролей» Георгий Юнгвальд-Халькевич рисковал. Музыкальная комедия будущего автора «Трех мушкетеров» строилась на тех же китах, что и «Интервенция» — Одесса, легкая музычка, полублатной колорит «города у моря», большевистское подполье, харизматичный Высоцкий в главной роли. Последний, кстати, даже одет в обоих фильмах похоже.
Ах, Одесса, жемчужина у моря!
Что выручило Юнгвальд-Хилькевича? Во-первых, у него вышел фильм не совсем про большевистское подполье, а про Одессу. Снимался-то фильм на Одесской киностудии, в Русской Пальмире.
Как ни крути, а она здесь главная, вид ее улиц, площадей, здание оперы, Потемкинская лестница, узкие проулки и арки, сквозь которые несутся повозки биндюжников — романтика, подхлестываемая вслед романсом Жоржа Бенгальского/Высоцкого, ставшего вмиг безумно знаменитым.
Не знаю, как сейчас, но во времена моей юности и молодости слова «Если был он с гонором, так будет без, шаг пройдя по улицам Одессы» или «Здесь когда-то побывала королева из Непала и какой-то важный лорд из Эдинбурга», «Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс, все равно в Одессе будет тесно» распевали по дворам и домам поголовно.
Кроме того, «Опасные гастроли» не несли в себе никаких философских и политических обобщений, которых полно в «Интервенции». Чиновники любых стран, времен и общественных формаций не любят идеи, любая идеология видится и прокрустовым ложем для их прокрустовой лажи бюрократического мирка.
«Опасные гастроли» — чистой воды мюзикл. Как и почти все фильмы Юнгвальд-Хилькевича. Вспомним и самый знаменитый его шедевр «Три мушкетера», и «Ах, водевиль, водевиль», и «Двое под одним зонтом», и «Куда он денется», и «Выше радуги».
Да и последний значительный его фильм «Как это делается в Одессе» тоже поставлен в манере мюзикла слов. Жестов, движения, мимики.
Не в интересах правды, а в интересах истины
Самое интересное, что первоисточник у мюзикла про большевиков (это ж надо было в 1969-ом набраться наглости так снимать про них!) — книга воспоминаний самой знаменитой до Валентины Титовой советской женщины — революционерки и дипломатэссы Александры Коллонтай.
Но там мало того, что история очень ходульная, «деревянная», в стиле «жандармы — дураки, а подпольщики — умницы», так еще и приврано, судя по всему, немало. Это открылось во время подготовки фильма, когда режиссер со сценаристом пытались передать в кино историю про то, как в Россию подпольно ввозили оружие, а партийные кураторы приказали винтовки превратить в нелегальную литературу.
Когда же Юнгвальд-Хилькевич попытался возразить, что, мол, у Коллонтай было оружие, ему будто бы ответствовали: «Мало ли что это старая дура придумала!» Причем, если вдуматься — ну да, какие там могут быть доставки нелегальных винтовок в Россию образца 1910 года, когда даже по каноническим партийным житиям в стране свирепствовала реакция и террор, а Первая русская революция уже пять лет как лежала в могиле?
Продать революцию: как это делалось в Одессе
У «Опасных гастролей» получилась замечательная прокатная история — ленту посмотрело более 36 миллионов зрителей. При тогдашней цене бензина и газировки в 2 копейки потратить 20 копеек на билет в кинотеатр было мелким расточительством.
Но умножьте 20 копеек на 36 миллионов, и вы поймете, что мюзикл, в котором были и нестандартные песни Высоцкого, и погони, и прекрасные дамы, и очаровашка Копелян, только-только выстреливший в «Неуловимых» и «Ошибке резидента», по окупаемости бил и классом, и кассой любой голливудский фильм.
К чему, впрочем, многие советские фильмы привыкли, хотя и мысли о соревновательности, конечно, не могло быть. Просто уровень был такой высокий, что могли себе позволить шедевры вроде полокинской «Интервенции» откладывать в сторону.
Думается, что успех мюзикла, предпочтение, которое он получил перед серьезной сатирой «Интервенции», заключен был еще и в понимании зрительских предпочтений.
И режиссер, и худсовет Госкино, и партийные органы, их контролировавшие, рассуждали примерно так, как «виконт» из «Опасных гастролей» в исполнении Николая Гринько: «Русские любят веселиться». Ну так вот вам — героизм, преподнесенный в обложке представления варьете.
Кино с двойным дном
Кстати, о варьете. Люди, знавшие Георгия Юнгвальд-Хилькевича отмечали, что он не терпит границ и любит творческое хулиганство. Игра! Ну, к примеру, когда смотрите «Опасные гастроли», вы должны отдавать себе отчет, что всего за два года до их выхода на экран увидел свет журнальный вариант романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Поняли, о чем речь?
Вижу, что поняли — варьете, а в нем склонный к преувеличениям и казенному пафосу конферансье Жорж Бенгальский. Этот, которому кот Бегемот оторвал голову, а Коровьев-Фагот крикнул ушедшую в народ фразу: «Поздравляю вас, соврамши!».
А теперь представьте, как тонко улыбались друг другу фрондирующие интеллигенты, когда на экране видели на сцене варьете конферансье Жоржа Бенгальского в исполнении Высоцкого. Хотя, конечно, массы всего этого не заметили, так что все это было мимо кассы, для личного удовлетворения узкого круга понимавших.
Актер должен переодеваться!
Был еще один момент в картине, который перекликается и с несчастным своим «систер-шипом» «Интервенцией», и еще одним гениальным образчиком советской фронды — «Покровскими воротами».
Есть мнение, что сценарий фильма «про ящики и ящики с нелегальной литературой» спас Владимир Высоцкий. Сам он вспоминал об этом так: «Весь смысл в этом сценарии заключался в том, что там отвлекали полицейских вот так вот, а в это время куда-то уносили ящики.
Потом с другой стороны отвлекали полицейских, — тогда ящики спускались сверху. В общем, фильм был про ящики, про тару. Вот. А хотелось, чтоб этот фильм был про людей… Так как он актёр, то совершенно естественно я предложил им, чтобы он действовал такими способами, которые доступны актёру.
А именно, чтоб он много переодевался, обманывал, там, так сказать, загримировавшись, играл других людей. Если он хороший актёр — перевоплощался в разных людей».
Мемуары Высоцкого подтверждал в свое время и Юнгваль-Хилькевич: «Он предложил эпизод с переодеванием в нищего, когда тот говорит: «Подайте одну копеечку!» — Потом ещё была его идея, что он переодевается в богатого буржуа, и когда он видит, что за ним идут сыщики, — резко поворачивается и кричит: «Стоять!» И отправляет их в другую сторону.
Как же интересно мы жили
Можно смело предположить, что Михаил Казаков, который за право снимать «Покровские ворота» сыграл не очень симпатичного столичной богеме Феликса Дзержинского, кое-что перенял в «Опасных гастролях».
В частности, идею о том, что актер должен постоянно переодеваться, которая в «Покровских воротах» звучит рефреном на протяжение всего фильма.
Актер, переодевание, смена личин, чтобы выжить, фига в кармане — все эти инструменты из арсенала творческой нашей интеллигенции есть у Высоцкого практически во всех его фильмах, но в особенности, в этой одесской дилогии — «Интервенция» — «Опасные гастроли», есть в «Покровских воротах», есть в пьесах Шварца и фильмах Марка Захарова.
Искренность — не та черта, которая присуща актеру. Но подпольщику она нужна. Будь он хоть актер в стане царской бюрократии, хоть актер в стане Советской власти.
Эта двусмысленность вкупе с вышеперечисленным сделала «Опасные гастроли» действительно опасными гастролями советской фронды в период, когда хрущевская «оттепель» уже уходила в прошлое, а сталинское «закручивание гаек» еще помнилось очень хорошо. Потому и смотреть-пересматривать картину можно много раз.
