Так, 17 июля донецкий губернатор (правильнее, впрочем, называть его по месту сидения мариупольским) Павел Жебривский высказался против проведения выборов на контролируемой Украиной территории области. Через несколько дней то же самое говорил и луганский (точнее, северодонецкий) губернатор Георгий Тука. Аналогичные заявления они делали неоднократно, а 7 августа Жебривский сообщил, что словами дело не ограничится, ибо обладминистрация готовит соответствующее обращение в ЦИК.
21 июля лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош сказал на вече в Киеве, что его организация участвовать в местных выборах не будет. Эти слова прозвучали через день после того, как был обнародован пресс-релиз КМИС, судя по которому эта политсила имела общенациональный рейтинг 5,4% (от намеренных прийти на участки и определившихся с выбором), что означало перспективу прохождения во многие местные советы, причем, не только на Западе.
28 июля посол США на Украине Джеффри Пайетт на телефонной пресс-конференции с европейскими СМИ, которая состоялась в Брюссельском региональном медиа-хабе, сказал: «Сам факт появления феномена «Правого сектора» изрядно преувеличен российскими инструментами пропаганды… Акты насилия, что произошли в Мукачево (я считаю эту ситуацию решенной), в большей степени следовало оценивать как криминальную деятельность групп и банд, присвоивших себе политические символы «Правого сектора».
2 августа в Одессе представители евромайдана напали на участников ежемесячного митинга в память о жертвах трагедии 2 мая. Милиция, которая ранее оперативно разделяла протестующих из разных лагерей, на этот раз вмешалась с явным опозданием.
3 августа в Харькове «Оппозиционный блок» попытался провести митинг перед облуправлением юстиции против отказа регистрировать его местную организацию (без регистрации он не сможет выдвинуть кандидатов, даже формально как самовыдвиженцев, ибо по новому избирательному закону самовыдвигаться можно только в сельсоветы). Но поскольку намеченное место застолбила пара сотен лиц в масках и камуфляже с ножами, палками и кирпичами (это признал и отчет СММ ОБСЕ), «ОБ переместился протестовать перед обладминистрацию, а описанные наблюдателями лица в балаклавах пошли забрасывать брусчаткой партийный офис, за чем благосклонно наблюдала милиция».
«Правый сектор» назвал эти действия самообороной, а в заявлении губернатора Игоря Райнина вся вина за беспорядки возлагается на «безответственные и деструктивные элементы», которые «еще совсем недавно, находясь при власти, грабили страну и каждого из нас».
6 августа президент Порошенко подписал новый закон о местных выборах, а 7 августа представители «Самопомочи» и Радикальной партии зарегистрировали в Раде законопроект о запрете политической рекламы. По словам депутата от радикалов Игоря Попова (в прошлом он возглавлял крупнейшую грантоедскую организацию «Комитет избирателей Украины»), фракции коалиции достигли джентльменского соглашения принять этот закон к началу избирательной кампании.
Понятно, что паззл называется «местные выборы». Они запланированы на 25 октября. Эти выборы, как никогда не было в украинской истории, происходят не одновременно с общенациональными, а на годичном отдалении от них. А в такой ситуации общество легко перенесет на них те надежды и эмоции, которые сопровождают выборы президентские и парламентские. И главное — эти выборы, хотя и не изменят центральной власти, могут принести победу оппозиции во многих местах Юго-Востока.
А этого власть допустить не может. Поэтому через год после вступления в Славянск или Северодонецк украинских войск, внезапно оказывается, что у местных жителей «мозги промыты российской пропагандой полностью, вата вместо мозгов», как выражается Жебривский. А ведь депутатов Верховной Рады там избирали в прошлом октябре лишь через 3-4 месяца после того как вновь водрузили биколор. И поставленная Киевом власть таких определений этим избирателям не давала.
Так что думается дело, прежде всего, не в мозгах, и тем более, не в российской пропаганде (российское телевидение там год как недоступно). А в том, что можно допустить в Раду пару оппозиционеров, даже пару десятков оппозиционеров, однако нельзя давать оппозиции контроль над отдельными городами и, тем более, над регионами, даже если в масштабе страны эти города и регионы будут в явном меньшинстве.
А вот как не дать? Принятый этой весной по инициативе Порошенко новый закон о «военном положении» дает правовые основания не проводить выборы и заменить военными администрациями все органы местного самоуправления. Достаточно только объявить ВП. Но американские и европейские кураторы Украины, видимо, считают, что это слишком грубо.
Поэтому принимаются более тонкие меры, которые позволяет снизить интерес к выборам. Так, предполагается, во-первых, избрать мэров и местные советы лишь на 2 года, а в 2017-м переизбрать местную власть, уже добавив ей полномочий в соответствии с задуманной децентрализацией.
Во-вторых, отсутствие политической рекламы на бигбордах, радио и телевидении сделает выборы менее заметными для общества и даст административному ресурсу заметный перевес над финансовым. И за политреформу, и за запрет политрекламы только предстоит проголосовать, а вот закон о декоммунизации уже принят и КПУ, как и все партии, в чьем названии есть слово «коммунистическая», в выборах участвовать не смогут.
Но все эти меры — недостаточная гарантия победы партий коалиции по всей стране. Нужно сильно и четко показать обществу, что оппозиции выиграть не дадут. Для этого оно должно видеть, что безнаказанно собираться, как раньше, оппозиционеры не смогут. И для демонстрации подходят не только связанные с выборами события, как в Харькове, но и любая уличная активность тех, кто не смирился с победой майдана как в Одессе.
В условиях запрета политрекламы кандидатам надо будет активней агитировать за себя на улицах. Но понятно, что агитация некоторых партий вызовет возмущение «общественности»: ведь именно представителями общественности называет сайт одесской милиции тех, кто напал на куликовцев 2 августа.
А среди общественности, которая начнет возмущаться, конечно, будет заметен «Правый сектор». И тут будет очень кстати его отказ от участия в местных выборах. Раз «ПС» не субъект выборов, то, следовательно, он терроризирует оппозицию не в узкопартийных целях, а ради торжества «идей майдана», что позволит губернаторам и другим чиновникам оправдывать его бесчинства.
В то же время, вероятно, многие активисты этой силы смогут баллотироваться в советы от партии «Укроп» или других политических сил. В конце концов, «ПС» может скорректировать свое решение и побороться за мандаты на Западной Украине, где почти все избиратели — «свидомые украинцы», никакой уличной активности оппозиции нет, а, следовательно, можно и партией побыть, а не возмущенной общественностью.
А от неучастия или ограниченного участия «ПС» в выборах еще одна польза. Запад и вообще все желающие смогут говорить о том, что национал-радикальные силы получили в стране очень маленький процент голосов. Ведь определение национал-радикалов закреплено за «Свободой» и «Правым сектором», хотя их отличия от партий коалиции сугубо косметические.
Ну и само собой, Запад признает эти местные выборы самыми демократичными в истории Украины. Разве может быть иначе? Молчание по поводу запрета КПУ — красноречивое подтверждение. А в запугивании оппозиции не будет ничего нового по сравнению с президентскими и парламентскими выборами, на которых она практически не могла вести кампанию в западных и центральных областях. Да и в других регионах ее деятелей порой бросали в мусорные баки. Но от выборов Европа и Америка были в восторге.
Сейчас оппозиция также сможет вести кампанию лишь на ограниченной территории, только территория это другая. Сейчас можно допустить ее на улицы в центре страны, где она может, максимум, получить ограниченное представительство в советах, но не контроль над ними. Потому-то в Киеве и проходят свободно эпизодические оппозиционные акции, например демонстрации под посольством США, и «Правый сектор» их не трогает.
Кстати, неслучайно американский посол не заметил у «ПС» вооруженных формирований и отмежевал организацию от мукачевских событий, несмотря на все заявления и действия «Правого сектора» в защиту своих боевиков. Значит, не заметит их художеств и в дальнейшем. Ведь у любви американцев к этой организации есть веские причины.
Свою политическую деятельность лидер «Правого сектора» Ярош начинал в конце 1980-х как правозащитник. Он входил в «Украинский Хельсинкский союз», который вместе с другими диссидентами реализовывал американскую мечту о развале СССР. Понятно, что бывших диссидентов не бывает, лишь их сфера деятельности может трансформироваться, как того требуют американские и европейские интересы.
Сейчас эти интересы требуют разгонять предвыборные митинги оппозиции на Востоке и создавать имидж выборов как самых демократичных. И, по сути, и создавать, и разгонять будут люди из одной большой команды, ибо те правозащитники, которые уже сейчас начали писать отчеты о невиданно демократичных выборах, с удовольствием возьмут в руки коктейли Молотова.
