«С нашими международными партнерами начинаем реализацию плана «Б», — написал в «Фейсбуке» премьер Украины Яценюк сразу после российского вето в СБ ООН на проект резолюции о трибунале по малайзийскому «Боингу».
Собственно, о плане «Б» в Киеве заговорили еще до заседания Совета безопасности, так как было понятно, чем он закончится. Впервые это понятие употребила 28 июля спикер МИД Украины Марианна Беца, в тот же день появилось и интервью министра иностранных дел Украины Павла Климкина, где тот говорил, что все планы раскрывать преждевременно, но «есть возможность создания так называемого суда смешанного типа. Это примерно так, как было в случае убийства бывшего премьер-министра Ливана, (Рафика Харири в 2005 — АП) это известный прецедентный случай. Также существуют возможности сделать национальную компетенцию в этом деле. Расследование возможно и по примеру расследования террористического акта в Локерби».
О плане «Б» думает не только Украина. Вскоре после заседания СБ агентство «Рейтерс» со ссылкой на спикера МИД Нидерландов сообщило, что страны-авторы резолюции обсуждают три основных альтернативных варианта создания международного трибунала: 1) совместными силами всех пяти стран, 2) по требованию Генеральной ассамблеи ООН, 3) в национальном суде «одной из четырех стран, потерявших большое число граждан в катастрофе».
Но насколько реален план «Б»? Начнем с того, что вопреки частым утверждениям украинской прессы, создать трибунал решением Генеральной Ассамблеи ООН невозможно. Генеральная ассамблея вправе только давать рекомендации Совету безопасности (ст. 11 Устава ООН), причем не может делать их относительно вопросов, которые в СБ рассмотрены (ст.12). Как говорится — учите матчасть. Можно только вновь предложить СБ создать трибунал, но ясно, что результат будет тем же.
Ссылка Климкина на трибунал смешанного типа также невежественна. Специальный трибунал по Ливану в связи с убийством Харири создан на основании резолюции Совета безопасности. А схожие смешанные трибуналы — они есть еще в нескольких странах и отличаются от международных трибуналов по Руанде и Югославии тем, что часть судей в них представляют страну, где проходит разбирательство — создавались все равно по решению Совета безопасности ООН. Да и в проведении суда по делу о взрыве «Боинга» над шотландским городом Локерби СБ сыграл решающую роль, так как согласился с выводами британских следователей и принимал в 1992 и 1993 резолюции в отношении Ливии, где вводил санкции, требуя выдачи подозреваемых, которых в итоге и осудили шотландские судьи по шотландским законам.
Но, похоже, украинское руководство понимает, что слова о трибунале по решению Генеральной Ассамблеи ООН — это пи-ар для невежественных СМИ. Ведь после разговора Порошенко с голландским премьером Марком Рютте 31 июля пресс-служба президента Украины сообщила, что оба лидера поручили своим МИД работать над «созданием соответствующей судебной инстанции, альтернативной международному трибуналу».
А реальных альтернатив только две: междусобойчик (то есть совместный суд, созданный странами-инициаторами резолюции) или суд в одной из стран, но с широким привлечением представителей других государств. Первый вариант сложнее, поскольку предполагает решение массы вопросов: например, определять, по законам какой страны судить. Второй вариант гораздо проще. Но отметим, что даже союзники Украины голландцы не доверяют украинскому правосудию, предлагая устраивать суд в одной из стран понесших наибольшие жертвы от катастрофы. А ведь принято, чтобы разбирательство происходило в стране происшествия. Так по делу Локерби судили шотландские судьи, потому что самолет упал в Великобритании над шотландским городом, а в Шотландии особое уголовное законодательство.
Но обе альтернативы, не освященные ООН, не слишком хороши для их инициаторов. Во-первых, они хуже для пи-ара, во вторых, отказ в выдаче подозреваемых не будет нарушением международного права.
А ведь существует еще один вариант, о котором упорно не говорят. Обратиться в самую авторитетную международную инстанцию — в Международный уголовный суд. Тем более что Украина уже обратилась туда в апреле 2014, заявив о признании юрисдикции этого трибунала относительно преступлений, совершенных за 3 месяца Евромайдана.
А то, что даже разговоров о таком обращении нет, значит одно: материалы расследования катастрофы, которое ведется международной комиссией под эгидой совета безопасности Нидерландов (и должно завершиться осенью), не дают оснований утверждать, что ополченцы умышленно сбили «Боинг», как например недавно заявлял австралийский премьер Эбботт. Да это расследование очевидно будет склонять к мысли о том, что, дескать, лайнер был сбит «Буком» ополченцев, и проигнорирует все другие версии — ведь в противном случае никто из авторов нынешней резолюции не предлагал бы создать подобный трибунал в ООН. Однако собранные в нем материалы не позволят всерьез говорить о военном преступлении.
И МУС, даже согласившись с версией комиссии, все равно таких доказательств не нашел бы. Но в его компетенции только геноцид, преступления против человечества и военные преступления. И даже придя к мнению, что «Боинг» был сбит случайно, потому что его спутали с военным самолетом, он тут же признает что дело ему неподсудно.
А такой вердикт был бы не в интересах инициаторов трибунала. Им важно было, чтобы суд, освященный ООН, осудил ополченцев, а за что осудил — не так уж существенно. И это ясно видно из проекта устава трибунала, который предполагалось автоматически утвердить резолюцией. До сих пор международные трибуналы (включая смешанные) почти всегда создавались для рассмотрения дел по особо тяжким насильственным преступлениям, которые имели массовый характер и выглядели спланированными властями. Лишь в случае с Харири поводом к суду стал единичный теракт, правда в отношении видного политического деятеля.
Здесь же подсудны трибуналу оказывались как военные преступления в смысле Женевских конвенций, так и преступления, определенные десятью статьями Уголовного кодекса Украины. Среди них и те, которые этот кодекс не относят к особо тяжким, то есть не предполагают за них срок заключения свыше 10 лет. Это убийство по неосторожности (ст.119), преднамеренное разрушение или нанесение ущерба имуществу (ст. 194), незаконное обращение с оружием и боеприпасами (ст.263). А сокрытие преступлений (ст. 396) не считается по УК Украины и тяжким преступлением.
С точки зрения элементарной логики, нет никаких оправданий распространению международного правосудия на такие преступления, которые регулярно совершаются во всех странах мира. Создавать международные трибуналы по таким поводам — это похоже на стрельбу из пушки по воробьям. Но все страны Запада в СБ голосовали за такую резолюцию. В том числе и Франция, которой часто приписывают дистанцирование в украинском конфликте и от Киева, и от Вашингтона, не предложила хотя бы внешне компромиссный вариант: например, создать трибунал, но не с таким абсурдным уставом, а с ограничением компетенции до типичной для международных судов.
А это говорит либо о том, что западные страны и их союзники в СБ просто хотели максимально досадить России, а заодно, возможно, видели в таком трибунале шаг к расширению возможностей траснационального правосудия и умалению государственного суверенитета. Получилось бы сейчас, затем можно было бы создавать международные трибуналы, если б например автобус с американскими или немецкими туристами попал в автокатастрофу где-нибудь в Индонезии или Бразилии.
Конечно, если б в аналогичную катастрофу угодили, скажем, парагвайцы в США, то никаких трибуналов бы не создавали. Ведь сущность так называемого международного правосудия заключается в подкреплении господства Запада правовым мандатом, выданным мировым сообществом
Это ясно видно при сопоставлении двух приговоров: в деле «Никарагуа против США» Международный суд признает, что США не ответственны за действия никарагуанских контрас, несмотря на то, что финансировали и обучали их (как этот же суд и установил); зато в деле «Илашку против России и Молдовы» ЕСПЧ, конечно, признает, что Россия ответственна за действия властей Приднестровья.
