Технологическая республика: новые тренды в глобальной политике. Что на самом деле строят Трамп и его люди
10:56 06.04.2025 (обновлено: 10:58 06.04.2025)
© AP / Alex Brandon
В январе 2025 года вышла книга Александра Карпа и Николаса Замиски "Технологическая республика. Жесткая сила, мягкая вера и будущее Запада". Данное произведение является, фактически, манифестом правых либертарианцев, перехватывающих в последнее время пальму идеологического первенства в Кремниевой долине – центре американского и мирового хайтека.
Авторы книги – далеко не средней руки интеллектуалы, а настоящие гуру в своей области.
Александр (Алекс) Карп – миллиардер-технократ, основатель и исполнительный директор компании программного обеспечения Palantir Technologies, среди основных заказчиков которой числятся военные структуры, спецслужбы, инвестиционные банки и хедж-фонды. Достаточно сказать, что одним из соучредителей компании является Питер Тиль – одно из самых влиятельных лиц, приближенных к администрации Трампа и серый кардинал, стоящий за вице-президентом Джеем Ди Вэнсом. Николас Замиска, соавтор книги, является руководителем отдела корпоративных связей и юристом Палантира.
Само название "Технологическая республика" намекает на "Республику" Платона (в русском переводе "Государство") как на матрицу идеального политического порядка, говоря точнее – такого политического порядка, который сегодня, как воздух, необходим Америке и всему Западу в целом, понимаемому как технологически и морально продвинутое общество, возглавляемое Соединенными Штатами. Это – в идеале. В действительности же авторы озабочены падением нравов и ростом примитивного, потребительского эгоизма, охватившими самое технологически передовое общество в мире. Спасти Америку от дальнейшей деградации и вернуть ей былое величие (в полном соответствии с трампистским лозунгом Make America Great Again) – основная задача книги.
"Инженеры и технологи должны использовать свои таланты для того, чтобы цифровое будущее укрепляло наши демократические свободы, а не подрывало их. Эта книга – тревожный сигнал для технологических предпринимателей в Кремниевой долине и за ее пределами", – резюмирует содержание книги бывший глава НАТО Андерс Расмуссен.
Книга начинается с констатации факта, что современные технологии, разрабатываемые лучшими специалистами мира, перестали служить интересам нации и безопасности США как оплота демократии в мире:
"Государство отошло от стремления к крупным прорывам, подобным созданию атомной бомбы и интернета, передав эту задачу частному сектору. Такое доверие к рынку вызывает удивление. Кремниевая долина, тем временем, движется в противоположном направлении, сосредоточив усилия на узкоспециализированных потребительских товарах, а не на проектах, призванных обеспечить безопасность и благополучие общества. В эпоху цифровых технологий доминируют онлайн-реклама, покупки, социальные сети и видеоплатформы".
Авторы сетуют на слепой индивидуализм, доминирующий в среде американской технократии, на примитивные установки добиться материального успеха любой ценой, даже – деградации общества в аморфную массу бездумных потребителей развлекательного контента. И на это уходят огромные ресурсы: финансовые, энергетические, творческие. Карп и Замиска предлагают возродить патриотизм времен Второй мировой войны, а для этого – вернуться к традиционным ценностям американской культуры, которые были размыты гедонизмом, моральным релятивизмом и поощрением всевозможных пороков с помощью продажных СМИ, единственная цел которых – капитализация через увеличение просмотров, кликов и лайков.
Особую роль "санитаров общества" авторы книги видят в элитном сообществе Кремниевой долины – форпосте технологического прогресса страны:
"Ранние инновации Кремниевой долины не были порождены техническими умами, стремившимися создавать потребительские товары, а учеными и инженерами, нацеленными на использование самых мощных технологий для решения задач промышленного и национального значения. Их стремление к прорыву было направлено не на удовлетворение сиюминутных потребностей, а на выполнение более амбициозного проекта, который соединял коллективные цели и амбиции нации".
И далее в книге подробно, с помощью статистических данных и пояснительных графиков, объясняется необходимость моральной и технологической мобилизации нации, а это значит – ее элиты в лице крупного бизнеса, созданного не лицами с иждивенческой психологией, а реальными капитанами науки и производства, всего добившиеся собственными руками. Здесь мы видим, как в тему технологической республики просачивается нарратив старых и новых денег – т. е. богатства, полученного по наследству, и заработанного собственными руками за счет инновативных подходов.
То, что получено по наследству – это опоры глубинного государства, основанного на клановой коррупции и разного рода социальных статусах, играющих роль замка для входа на рынок новых, талантливых предпринимателей. С этим пора заканчивать, и Кремниевая долина рассматривается авторами книги как аналог Южной долины повстанцев против тиранической власти короля в советской экранизации романа Стивенсона "Остро сокровищ". Именно здесь должна родиться новая этика соучастия одаренных в науке и бизнесе людей, преодолевших социально-культурные условности мира старых денег.
"Кремниевая долина по-прежнему остается одним из немногих мест в мире, где люди с низким социальным статусом могут владеть значительной долей и участвовать в создании чего-то великого".
Примечательно, что до недавнего времени гуру Кремниевой долины усиленно топили за либертарианский анархо-капитализм, предполагающий минимальную роль государства в бизнесе. Но апологеты "Технологической республики" и примкнувшие к ним олигархи Долины, продолжающие формально считать себя либертарианцами, неожиданно выступили за резкое усиление роли государства в бизнесе и общественной жизни в целом, декларативно сменив приоритеты гедонизма на яркую патриотическую повестку.
"Мы не должны довольствоваться поверхностным патриотизмом, заменяющим глубокие размышления о достоинствах и недостатках нашей национальной идеи. Соединенные Штаты не совершенны, но они предоставляют больше возможностей тем, кто не принадлежит к наследственной элите, чем любая другая страна. Важно стремиться к высшему стандарту и признавать уже достигнутые успехи. Для того чтобы сохранить свое преимущество, необходимы более тесное сотрудничество между государством и технологическим сектором, а также согласование их стратегий".
Таким образом, технократический манифест Карпа–Замиски продвигает идею отказа от политики повышения жизненных стандартов населения любой ценой и перехода на стратегию жесткого выживания в условиях растущей мировой турбулентности, сокращения ресурсной базы, обостряющихся экологических вызовов и "демографической агрессии" (термин далай-ламы) извне. Иначе говоря, все для фронта, все для победы.
Предполагаемая консолидация американской силы преследует, на наш взгляд, стратегию формирования на территории США, Канады и, возможно, Гренландии режима технологической автаркии, минимально зависимой от связей с теряющим стабильность внешним миром. В связи с этим вспоминается хлесткая фраза Ницше: "Падающего – подтолкни"! На это, похоже, и должна рассчитывать новая американская тарифная политика, только что объявленная Трампом.
Ее последствия – если Трамп не отыграет обратно – означает глобальное снижение производства и потребления (в том числе – невозобновляемых ресурсов). Но не все так просто. Повышение экономического роста, в тенденции, останется, но уже не повсеместно, а постепенно смещаясь в автаркические кластеры, из которых крупнейшими являются США, Канада, Россия, Бразилия и Австралия. Это, в свою очередь, потребует кардинального изменения политики центральных банков и упразднения фиатных денег в пользу местных электронных валют.
При этом конкуренция за глобальные ресурсы продолжится, прежде всего – в формате сетевых войн, где ВПК конкурентов будут физически зависеть от контролируемых ими источников энергогенерации. При таком раскладе у Китая, Индии, ЕС и стран Персидского залива очень плохие шансы на технологическое лидерство. Их сомнут ощетинившиеся автаркии. Бразилия – под вопросом. Скорее всего, ее тоже распилят, учитывая военно-технологическую слабость этой страны.
Разумеется, такого рода поворот в глобальной политике потребует своего идеологического обеспечения. В этом вопросе Карп и Замиска ссылаются на авторитет Ирвинга Кристола, одного из гуру американских неоконов и основателя журнала "National Interest":
"Деликатная задача, стоящая сегодня перед нашей цивилизацией, заключается не в реформировании светской, рационалистической ортодоксии, а в том, чтобы вдохнуть новую жизнь в старые, ныне в значительной степени коматозные, религиозные ортодоксии".
В другом месте они упоминают авторитарного лидера Сингапура, политика которого привела к экономическому расцвету этого мегаполиса в Юго-Восточной Азии:
"Для Ли Куан Ю идеалом стремления был образ цзюньцзы (благородный муж), как его описал Конфуций более двух тысяч лет назад. Это был "образцовый человек", который был "предан своему отцу и матери", "верен своей жене", "хорошо воспитывает своих детей" и "верен своему императору".
Здесь можно также вспомнить о ведущих философах правого акселерационизма (интенсификации цивилизационного развития в пользу технократических элит) Ника Лэнга и Кертиса Ярвина (кумира Питера Тиля и Джея Ди Вэнса) – горячих поклонников Дэн Сяопина и китайского пути консолидации производительных сил средствами централизованного управления страной.
На этом примере мы видим, как Америка некогда помогла своими технологиями развиться Китаю, а теперь, в свою очередь, стремится адаптировать усовершенствованные Китаем собственные же технологии к своему развитию на нынешнем этапе истории. При этом Китай, будучи беден энергетическими и продовольственными ресурсами (учитывая его население), вряд ли сможет оказать американской автаркии (она же – технологическая республика) серьезное противодействие в обозримом будущем. Тем более, Поднебесная, в случае краха или отмены доллара, рухнет, как некогда рассыпался библейский колосс на глиняных ногах.
А вот Россия – это совсем другая история. Тут пока нет автономной финансовой системы, но зато есть все необходимые факторы для формирования продовольственной, ресурсной и, в перспективе, технологической автаркии. И главное – существует один из сильнейших в мире ВПК, который позволит обеспечить реальный, а не юридический суверенитет. Отсюда – попытки Вашингтона договориться с Москвой, с глазу на глаз, о потенциальных сферах влияния.
Что интересно, тема автаркии как формы суверенного существования государства, со всеми составляющими, все больше обращает на себя внимание российских аналитиков. К примеру, 3 апреля, на канале радио "Аврора", состоялась дискуссия на тему "Автаркия или смерть" между адвокатом Дмитрием Аграновским (КПРФ) и политологом Владимиром Лепехиным (Институт изучения проблем развития Евразийского экономического союза ЕАЭС). Чуть ранее (1 апреля) на эту же тему, на канале "Точка сборки" высказывался политолог-американист Дмитрий Евстафьев. А еще раньше, 21 февраля, Сергей Кургинян ("Суть времени") прямо высказался в передаче "Разговор с мудрецом" на радио "Звезда", что России для выживания нужна военно-патриотическая автаркия.
Удивительно, что американская и российская политическая мысль подходит к одной и той же теме с разных сторон. Американцы – педалируя турбо-капитализм, россияне – социальный солидаризм. Но при такой разнице в метафизике автаркии, ее физика – т.е. материальная база для реалистичного осуществления проекта стратегического изоляционизма – остается схожей: ресурсная, продовольственная, военная и демографическая самодостаточность. Хотя вопросы с импортозамещением в обоих случаях стоят весьма остро.
И уж совсем символичным выглядит то, что против России и Белоруссии Трамп никаких тарифов не ввел. Точно так же, как против своих непосредственных соседей – Канады и Мексики как потенциальных регионов североамериканской автаркии. Тут, конечно, экономисты станут по-своему объяснять логику Белого дома, но я на все смотрю с точки зрения глобальных трендов, где собственно экономический фактор, точнее – торговый и финансовый, последовательно уступают свое место требованиям технологического и стратегического характера.
