"Вокруг Булгакова": Вар-Равван
"На праздник же правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? ибо знал, что предали Его из зависти" (Мф. 27:15-18)
Варавва упоминается во всех четырёх классических Евангелиях, апокрифическом евангелии Никодима и деяниях святых апостолов. Собственное имя Вараввы, возможно, было Иисус, но оно мало употребляется – чтобы не путать с Христом (или, как считал Ориген, было еретической вставкой). Вообще имя Иисус в то время было весьма распространённым.
Имя или прозвище "Варавва" смысловое – "сын Аббы", "сын отца", "сын раввина". Диакон Игорь Цуканов говорит, что перевод "сын отца" на первый взгляд кажется лишённым смысла, но в евангельском тексте такое указание имеет особое значение – как противопоставление сына земного отца Сыну Отца Небесного.
Известно о нём очень мало. Лука утверждает, что Варавва "был посажен в темницу за произведённое в городе возмущение и убийство" (Марк согласен с такой оценкой). Иоанн просто называет его "разбойником". На первый взгляд эти характеристики указывают на то, что Варавва был политическим узником (католики прямо считают, что он "был вовлечён в борьбу за политическое освобождение"), но на самом деле оставляет пространство для суждений – "возмущение" могло быть, например, погромом с целью грабежа.
Однако очевидно, что, независимо от того, был ли Варавва преступником политическим или уголовным, он отличался от Иисуса, обвинявшегося в преступлении против веры (причём, как утверждают Евангелия – без особых доказательств). И уж совершенно точно последний не был задержан в момент совершения уголовного преступления.
Благодаря краткости источников у Булгакова был широчайший простор для фантазий, но он не стал выходить за пределы образа предложенного Новым заветом.
22 декабря 2024, 12:00"Вокруг Булгакова"
"Вокруг Булгакова": за что был наказан и прощён Понтий Пилат?Судьба Понтия Пилата – один из самых трагических моментов романа: "около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но, когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. (…) Он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. (…) Более всего в мире ненавидит своё бессмертие и неслыханную славу" В главе 2 утверждается, что он "схвачен местной властью и осуждён Синедрионом". Булгаков тут вводит новую сущность – отпустить можно только того, кто осужден местной, а не римской, властью. Наука же единого мнения не имеет – не установлено даже, действительно ли существовала такая традиция или это была "рекламная акция" Пилата (в принципе традиция помилования к праздникам римская).
Вина его состоит в том, что "он позволил себе прямые призывы к мятежу" и "убил стража при попытках брать его". В главе 25 Афраний говорит, что "Вар-Равван стал теперь безопасен, как ягнёнок. Ему неудобно бунтовать теперь". В тексте он никак не описан – его освобождение происходит за спиной Пилата и тот даже не смотрит в его сторону.
В редакции 1932-34 годов образ Вараввы представлен более выпукло:
"Вар-Равван, ведомый за правую руку Марком Крысобоем, показался на лифостротоне между расступившихся солдат. Левая сломанная рука Вар-Раввана висела безжизненно. Вар-Равван прищурился от солнца и улыбнулся толпе, показав свой, с выбитыми передними зубами, рот.
И уже не просто ревом, а радостным стоном, визгом встретила толпа вырвавшегося из рук смерти разбойника и забросала его финиками, кусками хлеба, бронзовыми деньгами.
1 декабря 2024, 12:10"Вокруг Булгакова"
Вокруг Булгакова": Марк КрысобойЦентурион (у Булгакова – кентурион) Марк по прозвищу Крысобой – один из третьестепенных, но очень важных персонажей. Настолько важных, что писатель счёл нужным снабдить его детальным описанием и подобием биографии. Функционал его чисто служебный – он является начальником явной стражи прокуратора (тогда как Афраний – начальник стражи тайной)Улыбка Раввана была настолько заразительна, что передалась и Га-Ноцри.
И Га-Ноцри протянул руку, вскричал:
- Я радуюсь вместе с тобой, добрый разбойник! Иди, живи!"
В более ранней редакции 1928-29 годов Вар-Равван обращается к Иешуа со словами "ну, спасибо тебе, Назарей, замели тебя вовремя!" Это, разумеется, сразу и радикально меняет эмоциональную окраску образа. Перед нами, очевидно, разбойник в собственном смысле этого слова – уголовный элемент, с явным диссоциальным расстройством личности.
Потом Булгаков столь ярко характеризующую деталь убрал.
Есть определённый соблазн увидеть в этом акт политической самоцензуры – для советской идеологии 20-30 было характерно представление уголовщины как проявления классовой борьбы, а самих уголовников – как "социально близкого" элемента (что и логично, если вспомнить, например, особенности биографий Котовского или даже самого Сталина). Доходило до анекдотов – как прогрессивное явление рассматривалось разграбление варварами Римской империи… Со временем флёр уголовной романтики потускнел и был взять на вооружение интеллигентской фрондой, но оставил после себя массу артефактов в виде почитания в качестве "борцов за права народа" откровенных уголовников вроде Устима Кармалюка (удивительно, почему не Павла Мацапуры – хотя, может, преступления этого людоеда показались уж очень вызывающими). На этом фоне, конечно, фраза Вар-Раввана привлекла бы неблагожелательное внимание цензоров и критиков.
15 сентября 2024, 12:01"Вокруг Булгакова"
"Вокруг Булгакова": первосвященник иудейский Иосиф КаифаОбраз первосвященника и главы Синедриона Иосифа Каифы в романе "Мастер и Маргарита" не самый важный, но именно беседа Пилата с Каифой раскрывает подледные течения ершалаимской политики, которые привели к гибели Иешуа (да и Иуды, если уж на то пошло)Однако, скорее всего, Булгаков руководствовался соображениями художественной правды – ему не был важен внутренний мир Вар-Раввана. Важен был сам факт того, что Синедрион постановил освободить заведомого преступника и казнить "безумного философа". Причём иудейский первосвященник Иосиф Каифа явно больше боится "мирной проповеди" Иешуа, чем призывов к бунту Вар-Раввана – до такой степени, что не боится пререкаться с могущественным прокуратором, который пытается защитить Иешуа. В этом противостоянии появление у читателя личного отношения ещё и к Вар-Раввану действительно представляется излишним.
