https://ukraina.ru/20250108/1059877616.html
Артем Драбкин: Если Россия не уничтожит ВСУ в боях за Покровск, ей придется надеяться на крах доллара
Артем Драбкин: Если Россия не уничтожит ВСУ в боях за Покровск, ей придется надеяться на крах доллара - 08.01.2025 Украина.ру
Артем Драбкин: Если Россия не уничтожит ВСУ в боях за Покровск, ей придется надеяться на крах доллара
Может быть, у ВСУ проблем гораздо больше, чем у ВС РФ. Но чужие проблемы меня волнуют гораздо меньше, чем свои. Побеждает не тот, у кого проблем меньше, а тот, кто умеет проблемы решать, считает военный историк Артем Драбкин - директор фонда "Я помню" и специалист по битве за Ржев, с которой часто сравнивают позиционные бои в СВО
2025-01-08T07:00
2025-01-08T07:00
2025-01-08T07:00
интервью
россия
украина
курская область
дональд трамп
владимир зеленский
вооруженные силы украины
брянская область
покровск/красноармейск
сво
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/04/18/1045611000_116:47:767:413_1920x0_80_0_0_6c1c822cc87466624e5c029a42204fbc.jpg
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.- Артем, когда мы с вами беседовали ровно год назад, у вас был пессимистичный прогноз, что в 2024 году позиционный тупик и прозрачный фронт, из-за которого ВСУ провалили контрнаступ, теперь будет работать против ВС РФ. Удалось ли нам доказать, что мы можем наступать в новых условиях?- С чего вы взяли, что мой прогноз был пессимистичным? Я тогда высказался обтекаемо, поэтому считаю, что мой прогноз сбылся (смеется).Позиционный тупик на фронте никуда не делся. Глубоких прорывов мы не видим. Медленное выдавливание украинских войск сопряжено со стачиванием собственных сил. Когда к весне стало понятно, что наши силы истощились, летом были повышены выплаты за подписание контракта (ценой увеличения нагрузки на всю страну) и в армию пришли новые люди. Но к новому году мы видим, что войск снова не хватает.В частности, по косвенным данным можно сказать, что наша большая операция в Курской области проходит не так, как мы бы этого хотели. Дело в том, что когда во время Великой Отечественной войны были серьезные информационные всплески, это означало, что Красная Армия прилагает серьезные усилия, которые приводили к серьезным результатам. Сейчас в Курской области серьезные усилия российских войск есть, но серьезного результата нет.Я уверен, что в 2025 году война закончится. Но не в результате переговоров. Точнее, переговоры, может, и будут, но не с нынешними игроками. Я ожидаю какое-то важное геополитическое событие (Израиль врежет ядерной бомбой по Ирану, доллар рухнет, Евросоюз распадется, Зеленского убьют), которое поменяет расклад сил коренным образом.Пока же позиции сторон таковы, что садится за стол переговоров бессмысленно. Россия говорит: "Дайте нам новые регионы", Украина говорит: "Выводите войска хотя бы на линию до февраля 2022 года". Поэтому должно произойти нечто такое, что полностью изменит ситуацию. Дай бог, чтобы это что-то не коснулось нас всех.А так война точно закончится.- Вы сказали, что наше наступление в Курской области идет не так, как нам хотелось бы. А вы бы хотели увидеть большой котел прямо под Сумами, чтобы ВСУ там полностью полегли?- Вся история с Курской областью – это история про захват Курской АЭС.В свое время один известный украинский нацист говорил, что Югославии нужно было захватить АЭС "Козлодуй" в Болгарии, чтобы шантажировать Евросоюз. Видимо, киевский режим тоже пытался захватить Курчатов, но быстро у него сделать это не получилось.Причем я опасался, что после вторжения Россия официально объявит Украине войну и мир покатится в тар-тартары. К счастью, Москва решила до этого не доводить.Понятно, что Курская область – это наша территория и наши люди. Но с военно-экономической точки зрения – это медвежий угол. Там нет ключевых коммуникаций и предприятий. Поэтому мне кажется, что усилия, которые мы предпринимаем для выдавливания противника оттуда, не оправданы.Это мое мнение с дивана, но мне кажется, что война выигрывается под Покровском. Именно там следовало бы прикладывать максимум усилий. И я вообще против, чтобы мы проводили на севере Украины какие-то сложные операции.Говорят, что киевский режим собирается ударить еще и в Брянской области. Не знаю, насколько это реально, но противник у нас непредсказуемый. Это не Финляндия, которая в 1939 году быстро сдалась и сохранила население за счет территорий, а буквально через два года вышла на свои старые границы, то Украине своих людей вообще не жалко. Киев понимает, что не победит, но и договариваться не хочет.Сейчас это сопротивление ради сопротивления. Посмотрим, как это сопротивление ради сопротивления будет работать в следующем году.- Насчет Покровска. Вы в прошлый раз другое говорили. Вы как специалист по Ржеву считали, что нам нужен свой Ленинград и Сталинград (удары с севера и с юга), а мы после взятия Авдеевки прорываемся прямо по центру.- Это то же самое, что сравнивать 1942 год и 1943 (Ржев и Курскую дугу). Все же меняется очень динамично. В 2023 году еще не было столько дронов, как сейчас. Меняется личный состав и его мотивация. Меняется наше общество.Тогда действительно казалось, что нужно было срезать Сумский выступ. А сейчас я не вижу ни условий, ни сил для этого. Тогда казалось, что сил у нас больше. Но сейчас кажется, что сил у нас меньше. Следовательно, наше наступление в Курской области – это распыление сил.На войне ресурсы всегда истончаются. Главное – следить, чтобы у тебя их было больше, чем у противника. А что сейчас с ресурсами у Украины – мы не знаем.Я по-прежнему считаю, что насильственная мобилизация – это больше медийная история. Если этот фактор серьезно влиял на психологическое состояние ВСУ, мы бы увидели массовые сдачи в плен. Их сейчас нет. В Великую Отечественную войну, например, немцы стали массово сдаваться только в феврале-марте 1945 года. И пока мы этого не увидим сейчас, мы не можем говорить о разложении украинской армии и нехватке у нее людей.Да, не все хотят воевать. Но армия – это плавильный котел. Если тебя поймали, ты воюешь. Что тебе еще остается делать?- Что вы имели в виду, когда сказали, что у нас закончились людские ресурсы, которые нам пришлось пополнять за счет увеличения выплат контрактникам?- Летом были серьезно увеличены единовременные выплаты за подписание контракта. Сейчас к этом добавили списание долгов по кредитам. То есть мы пытаемся привлекать людей крупными денежными вознаграждениями за ведение боевых действий.Я в последнее время часто ездил на фронт и общался с людьми. Конечно, никто мне не сказал, что он пришел на СВО за деньгами. Но все летнее пополнение пришло в войска благодаря дополнительным социальным обязательствам государства. Идейных людей, которые пришли на СВО Родину защищать, не так много.Понятно, что когда человек попадает на войну, вопрос о деньгах уходит на второй план. Бойцу важно сохранить свою жизнь, спасти товарища и уничтожить врага. Но согласитесь, что без денег столько людей на СВО добровольно не пришли бы.- Кого нам больше всего не хватает? Штурмовиков? Операторов БПЛА? Или вы вообще хотели бы увидеть механизированные корпуса времен Великой Отечественной войны?- Я бы хотел увидеть больше артиллерийских и беспилотных систем, а главное – людей, способных этой техникой управлять.Штурмовики – это первые кто гибнут. Понятно, что людей в пехоте не хватает. Именно их качество должно быть высоким. Главный же наш недостаток – взаимодействие на уровне бригад.Наши командиры рот и батальонов – это бывшие рядовые с серьезным боевым опытом, которые серьезно выросли. А ситуация с командирами частей и соединений осталась на довоенном уровне. И во взаимодействии между родами войск и бригадами есть проблемы. У них нет понимания, что мы одно дело делаем.Более того, я не думаю, что одно насыщение войск пехотой даст какой-то иной результат. Нужно качественное улучшение системы боевого управления. Его пока не видно. Наверное, мы его и не увидим. Потому что я в целом не вижу, чтобы мы военными методами могли достичь целей СВО – хотя бы освободить конституционные территории.Поэтому ждем какого-то важного геополитического события, которое поменяет все. Нам ничего другого больше не остается.- По поводу ваших поездок на фронт. Вы там снимали репортаж про добровольцев из Непала. Учитывая ваш опыт общения с иностранцами, нужно ли нам рассчитывать на привлечение северокорейских военнослужащих к СВО?- Я вам сейчас расскажу историю, которая вернула мне веру в людей (смеется).В августе я опрашивал группу иностранных добровольцев: трое из Камеруна, один из Сенегала и еще двое из Латинской Америки. Ребята выглядели потерянными. Русского языка не понимают, специфику войны не понимают. Что они тут забыли – вообще неясно. Я опасался, что их судьба будет печальной.Но когда я приехал на фронт в декабре в эту же часть, я к счастью своему, обнаружил, что все они живы. Более того, ребята сходили на боевое задание, выполнили его, да еще и раненых вытащили. Они меня узнали, мы были очень рады друг другу.Оказалось, что им попался толковый офицер с боевым опытом и знанием английского языка (тогда он командовал взводом, сейчас – ротой). Он сделал из них штурмовое подразделение, которое воюет покруче самих россиян.Я ему говорю: "Ну что ты мне рассказываешь". Он отвечает: "Да ты что? У этих ребят менталитет другой. Они вкалывали на полигоне и стали лучшими. С ними много русских ребят готовы в бой идти, потому что они реально работают".Причем этот сенегалец говорит, что на деньги ему наплевать: "Я приехал бороться с мировой капиталистической жабой, которая нас всех душит и обирает. Мне важно сражаться".Понятно, что не везде так хорошо. Но конкретно этот случай вселил в меня веру в мужское боевое братство.Насчет участия северокорейских бойцов на СВО не знаю. А иностранных добровольцев у нас не так уж мало. Думаю, до взвода наберется. И о том, чтобы массово привлекать их к службе, нам задуматься стоит. Потому что люди нам нужны.- Мы так подробно поговорили о проблемах ВС РФ, что может сложиться впечатление, будто у ВСУ проблем совсем нет.- Может быть, у ВСУ проблем гораздо больше, чем у нас. Когда ты зависишь от западной помощи, это не вселяет оптимизма. Мне удалось пообщаться с пленными. Их рассказы о своей судьбе ничем не отличаются от рассказов россиян. Печально, что один народ стравили. Это действительно гражданская война. Но меня мало волнуют чужие проблемы. На войне побеждает не тот, у кого проблем меньше, а тот, кто быстрее и лучше может свои проблемы решить.- Я к чему веду. Если ВСУ сейчас нападут на Брянскую область, они выстрелят себе во вторую ногу? Или ничего не поменяется, потому что позиционный фронт одинаковый для всех?- Как я уже сказал, нам достался противник, у которого напрочь отсутствует логика. В 2022 году Украина сопротивлялась с одной мотивацией, в 2023 году – с другой, а сейчас это просто сопротивление ради сопротивления. Выйти на границы 1991 года киевский режим не может, но поубивать своих и чужих – запросто.Если ВСУ нападут на Брянскую область, им поначалу что-то удастся. Там же все рядом. Даже если мы поймем, что противник сосредотачивается, мы же не будем знать наверняка, для чего это делается: для усиления обороны, для наступления или для переброски под Курск. Но даже эти успехи киевскому режиму ничего не принесут, потому что это не то направление, где выигрывается война.Повторюсь, логики в их поведении никакой нет. Поэтому они так опасны (смеется).- Напоследок обсудим главную вашу мысль, что СВО завершится не в результате переговоров, а в результате некоего геополитического кошмара, который поменяет все. Как именно это будет?- Я вам сейчас рассказываю свое личное мнение. Я могу ошибаться, но при этом я уверен в нем на 100%.И Россия, и Украина хотят продолжать боевые действия. Единственный, кто хочет переговоров – это Трамп. Он объявлял, что хочет остановить войну. Но как только у него это не получится, он будет эскалировать конфликт так, чтобы и Россия, и Украина поняли, что вести войну становится слишком затратно, а потом сели бы за стол переговоров.Как он будет это делать – мы не знаем. Но эти шаги Трампа могут привести к серьезному обострению ситуации в других частях мира, когда игроки вроде Израиля/Ирана или Китая/Тайваня могут в это дело вмешаться и сделать так, что один из ключевых акторов украинского конфликта будет вынужден выйти из игры: или США, или киевский режим, или даже Россия.К сожалению, к нам тоже может прилететь такой черный лебедь. Все как-то забыли про мятеж Пригожина, а ведь мы тогда чудом не скатились в гражданскую войну.Мы все это увидим. Надо просто посидеть и подождать. А это самое сложное.Повторюсь, если к декабрю 2025 года вы снова позовете меня на интервью, мы будем обсуждать совершенно иную реальность (смеется).О других прогнозах на СВО - в интервью Андрея Пинчука: Когда Россия возьмет Покровск и пойдет к Днепру, ВСУ будут устраивать ей новые зоны смерти
https://ukraina.ru/20231222/1052304658.html
https://ukraina.ru/20241223/1059835848.html
россия
украина
курская область
брянская область
покровск/красноармейск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2025
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, украина, курская область, дональд трамп, владимир зеленский, вооруженные силы украины, брянская область, покровск/красноармейск, сво, великая отечественная война, геополитика, добровольцы, артиллерия, дроны, доллар
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
- Артем, когда мы с вами беседовали ровно год назад, у вас был пессимистичный прогноз, что в 2024 году позиционный тупик и прозрачный фронт, из-за которого ВСУ провалили контрнаступ, теперь будет работать против ВС РФ. Удалось ли нам доказать, что мы можем наступать в новых условиях?
- С чего вы взяли, что мой прогноз был пессимистичным? Я тогда высказался обтекаемо, поэтому считаю, что мой прогноз сбылся (смеется).
Позиционный тупик на фронте никуда не делся. Глубоких прорывов мы не видим. Медленное выдавливание украинских войск сопряжено со стачиванием собственных сил. Когда к весне стало понятно, что наши силы истощились, летом были повышены выплаты за подписание контракта (ценой увеличения нагрузки на всю страну) и в армию пришли новые люди. Но к новому году мы видим, что войск снова не хватает.
В частности, по косвенным данным можно сказать, что наша большая операция в
Курской области проходит не так, как мы бы этого хотели. Дело в том, что когда во время Великой Отечественной войны были серьезные информационные всплески, это означало, что
Красная Армия прилагает серьезные усилия, которые приводили к серьезным результатам. Сейчас в Курской области серьезные усилия российских войск есть, но серьезного результата нет.
Я уверен, что в 2025 году война закончится. Но не в результате переговоров. Точнее, переговоры, может, и будут, но не с нынешними игроками. Я ожидаю какое-то важное геополитическое событие (
Израиль врежет ядерной бомбой по
Ирану, доллар рухнет,
Евросоюз распадется,
Зеленского убьют), которое поменяет расклад сил коренным образом.
Пока же позиции сторон таковы, что садится за стол переговоров бессмысленно. Россия говорит: "Дайте нам новые регионы",
Украина говорит: "Выводите войска хотя бы на линию до февраля 2022 года". Поэтому должно произойти нечто такое, что полностью изменит ситуацию. Дай бог, чтобы это что-то не коснулось нас всех.
А так война точно закончится.
- Вы сказали, что наше наступление в Курской области идет не так, как нам хотелось бы. А вы бы хотели увидеть большой котел прямо под Сумами, чтобы ВСУ там полностью полегли? - Вся история с Курской областью – это история про захват Курской АЭС.
В свое время один известный украинский нацист говорил, что
Югославии нужно было захватить АЭС "
Козлодуй" в
Болгарии, чтобы шантажировать Евросоюз. Видимо, киевский режим тоже пытался захватить Курчатов, но быстро у него сделать это не получилось.
Причем я опасался, что после вторжения Россия официально объявит Украине войну и мир покатится в тар-тартары. К счастью,
Москва решила до этого не доводить.
Понятно, что Курская область – это наша территория и наши люди. Но с военно-экономической точки зрения – это медвежий угол. Там нет ключевых коммуникаций и предприятий. Поэтому мне кажется, что усилия, которые мы предпринимаем для выдавливания противника оттуда, не оправданы.
Это мое мнение с дивана, но мне кажется, что война выигрывается под Покровском. Именно там следовало бы прикладывать максимум усилий. И я вообще против, чтобы мы проводили на севере Украины какие-то сложные операции.
Говорят, что киевский режим собирается ударить еще и в
Брянской области. Не знаю, насколько это реально, но противник у нас непредсказуемый. Это не
Финляндия, которая в 1939 году быстро сдалась и сохранила население за счет территорий, а буквально через два года вышла на свои старые границы, то Украине своих людей вообще не жалко.
Киев понимает, что не победит, но и договариваться не хочет.
Сейчас это сопротивление ради сопротивления. Посмотрим, как это сопротивление ради сопротивления будет работать в следующем году.
-
Насчет Покровска. Вы в прошлый раз другое говорили. Вы как специалист по Ржеву считали, что нам нужен свой Ленинград и Сталинград (удары с севера и с юга), а мы после взятия Авдеевки прорываемся прямо по центру.- Это то же самое, что сравнивать 1942 год и 1943 (Ржев и Курскую дугу). Все же меняется очень динамично. В 2023 году еще не было столько дронов, как сейчас. Меняется личный состав и его мотивация. Меняется наше общество.
Тогда действительно казалось, что нужно было срезать Сумский выступ. А сейчас я не вижу ни условий, ни сил для этого. Тогда казалось, что сил у нас больше. Но сейчас кажется, что сил у нас меньше. Следовательно, наше наступление в Курской области – это распыление сил.
На войне ресурсы всегда истончаются. Главное – следить, чтобы у тебя их было больше, чем у противника. А что сейчас с ресурсами у Украины – мы не знаем.
Я по-прежнему считаю, что насильственная мобилизация – это больше медийная история. Если этот фактор серьезно влиял на психологическое состояние ВСУ, мы бы увидели массовые сдачи в плен. Их сейчас нет. В Великую Отечественную войну, например, немцы стали массово сдаваться только в феврале-марте 1945 года. И пока мы этого не увидим сейчас, мы не можем говорить о разложении украинской армии и нехватке у нее людей.
Да, не все хотят воевать. Но армия – это плавильный котел. Если тебя поймали, ты воюешь. Что тебе еще остается делать?
- Что вы имели в виду, когда сказали, что у нас закончились людские ресурсы, которые нам пришлось пополнять за счет увеличения выплат контрактникам?
- Летом были серьезно увеличены единовременные выплаты за подписание контракта. Сейчас к этом добавили списание долгов по кредитам. То есть мы пытаемся привлекать людей крупными денежными вознаграждениями за ведение боевых действий.
Я в последнее время часто ездил на фронт и общался с людьми. Конечно, никто мне не сказал, что он пришел на СВО за деньгами. Но все летнее пополнение пришло в войска благодаря дополнительным социальным обязательствам государства. Идейных людей, которые пришли на СВО Родину защищать, не так много.
Понятно, что когда человек попадает на войну, вопрос о деньгах уходит на второй план. Бойцу важно сохранить свою жизнь, спасти товарища и уничтожить врага. Но согласитесь, что без денег столько людей на СВО добровольно не пришли бы.
- Кого нам больше всего не хватает? Штурмовиков? Операторов БПЛА? Или вы вообще хотели бы увидеть механизированные корпуса времен Великой Отечественной войны?
- Я бы хотел увидеть больше артиллерийских и беспилотных систем, а главное – людей, способных этой техникой управлять.
Штурмовики – это первые кто гибнут. Понятно, что людей в пехоте не хватает. Именно их качество должно быть высоким. Главный же наш недостаток – взаимодействие на уровне бригад.
Наши командиры рот и батальонов – это бывшие рядовые с серьезным боевым опытом, которые серьезно выросли. А ситуация с командирами частей и соединений осталась на довоенном уровне. И во взаимодействии между родами войск и бригадами есть проблемы. У них нет понимания, что мы одно дело делаем.
Более того, я не думаю, что одно насыщение войск пехотой даст какой-то иной результат. Нужно качественное улучшение системы боевого управления. Его пока не видно. Наверное, мы его и не увидим. Потому что я в целом не вижу, чтобы мы военными методами могли достичь целей СВО – хотя бы освободить конституционные территории.
Поэтому ждем какого-то важного геополитического события, которое поменяет все. Нам ничего другого больше не остается.
- По поводу ваших поездок на фронт. Вы там снимали репортаж про добровольцев из Непала. Учитывая ваш опыт общения с иностранцами, нужно ли нам рассчитывать на привлечение северокорейских военнослужащих к СВО?
- Я вам сейчас расскажу историю, которая вернула мне веру в людей (смеется).
В августе я опрашивал группу иностранных добровольцев: трое из Камеруна, один из Сенегала и еще двое из
Латинской Америки. Ребята выглядели потерянными. Русского языка не понимают, специфику войны не понимают. Что они тут забыли – вообще неясно. Я опасался, что их судьба будет печальной.
Но когда я приехал на фронт в декабре в эту же часть, я к счастью своему, обнаружил, что все они живы. Более того, ребята сходили на боевое задание, выполнили его, да еще и раненых вытащили. Они меня узнали, мы были очень рады друг другу.
Оказалось, что им попался толковый офицер с боевым опытом и знанием английского языка (тогда он командовал взводом, сейчас – ротой). Он сделал из них штурмовое подразделение, которое воюет покруче самих россиян.
Я ему говорю: "Ну что ты мне рассказываешь". Он отвечает: "Да ты что? У этих ребят менталитет другой. Они вкалывали на полигоне и стали лучшими. С ними много русских ребят готовы в бой идти, потому что они реально работают".
Причем этот сенегалец говорит, что на деньги ему наплевать: "Я приехал бороться с мировой капиталистической жабой, которая нас всех душит и обирает. Мне важно сражаться".
Понятно, что не везде так хорошо. Но конкретно этот случай вселил в меня веру в мужское боевое братство.
Насчет участия северокорейских бойцов на СВО не знаю. А иностранных добровольцев у нас не так уж мало. Думаю, до взвода наберется. И о том, чтобы массово привлекать их к службе, нам задуматься стоит. Потому что люди нам нужны.
- Мы так подробно поговорили о проблемах ВС РФ, что может сложиться впечатление, будто у ВСУ проблем совсем нет.
- Может быть, у ВСУ проблем гораздо больше, чем у нас. Когда ты зависишь от западной помощи, это не вселяет оптимизма. Мне удалось пообщаться с пленными. Их рассказы о своей судьбе ничем не отличаются от рассказов россиян. Печально, что один народ стравили. Это действительно гражданская война. Но меня мало волнуют чужие проблемы. На войне побеждает не тот, у кого проблем меньше, а тот, кто быстрее и лучше может свои проблемы решить.
- Я к чему веду. Если ВСУ сейчас нападут на Брянскую область, они выстрелят себе во вторую ногу? Или ничего не поменяется, потому что позиционный фронт одинаковый для всех?
- Как я уже сказал, нам достался противник, у которого напрочь отсутствует логика. В 2022 году Украина сопротивлялась с одной мотивацией, в 2023 году – с другой, а сейчас это просто сопротивление ради сопротивления. Выйти на границы 1991 года киевский режим не может, но поубивать своих и чужих – запросто.
Если ВСУ нападут на Брянскую область, им поначалу что-то удастся. Там же все рядом. Даже если мы поймем, что противник сосредотачивается, мы же не будем знать наверняка, для чего это делается: для усиления обороны, для наступления или для переброски под
Курск. Но даже эти успехи киевскому режиму ничего не принесут, потому что это не то направление, где выигрывается война.
Повторюсь, логики в их поведении никакой нет. Поэтому они так опасны (смеется).
- Напоследок обсудим главную вашу мысль, что СВО завершится не в результате переговоров, а в результате некоего геополитического кошмара, который поменяет все. Как именно это будет?
- Я вам сейчас рассказываю свое личное мнение. Я могу ошибаться, но при этом я уверен в нем на 100%.
И Россия, и Украина хотят продолжать боевые действия. Единственный, кто хочет переговоров – это
Трамп. Он объявлял, что хочет остановить войну. Но как только у него это не получится, он будет эскалировать конфликт так, чтобы и Россия, и Украина поняли, что вести войну становится слишком затратно, а потом сели бы за стол переговоров.
Как он будет это делать – мы не знаем. Но эти шаги Трампа могут привести к серьезному обострению ситуации в других частях мира, когда игроки вроде Израиля/Ирана или
Китая/
Тайваня могут в это дело вмешаться и сделать так, что один из ключевых акторов украинского конфликта будет вынужден выйти из игры: или
США, или киевский режим, или даже Россия.
К сожалению, к нам тоже может прилететь такой черный лебедь. Все как-то забыли про мятеж Пригожина, а ведь мы тогда чудом не скатились в гражданскую войну.
Мы все это увидим. Надо просто посидеть и подождать. А это самое сложное.
Повторюсь, если к декабрю 2025 года вы снова позовете меня на интервью, мы будем обсуждать совершенно иную реальность (смеется).
