https://ukraina.ru/20231106/1050761420.html
Букрин или Лютеж: откуда собирались освобождать Киев
Букрин или Лютеж: откуда собирались освобождать Киев - 06.11.2023 Украина.ру
Букрин или Лютеж: откуда собирались освобождать Киев
Рассуждение о хитром маневре, когда неудача Букринского плацдарма и крупные потери на нем являлись отвлекающим ударом для наступления на Лютеже, почему-то популярно. Хотя на самом деле Лютеж стал основным только из-за неуспеха главного наступления. Даже первая высадка здесь состоялась 26 сентября 1943 года, на четыре дня позже, чем в других местах
2023-11-06T13:59
2023-11-06T13:59
2023-11-06T13:59
история
история
история украины
история ссср
великая отечественная война
1943
киев
ватутин
освобождение
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/0b/05/1040522285_0:380:2963:2047_1920x0_80_0_0_35fca31a2fed666477754be3d610fe16.jpg
На самом деле Букрин изначально рассматривался как основное направление удара, что определяла обстановка. Юго-Западный фронт преследовал 6-ю армию Манштейна, которая с 16 сентября отходила на линию Мелитополь — Днепр. У Киева, Канева и Черкасс находились три из пяти основных немецких переправ, куда и устремились советские войска следом за противником.Правда, сорвать отступление и вывоз имущества, включая то, которое могло бы помочь в будущей переправе, не получилось. Немецкие заслоны, прикрывавшие отход, тоже планово свернули сопротивление. Но это было воспринято с энтузиазмом."Обстановка на фронте вновь резко изменилась в нашу пользу. Учитывая все это, командующий войсками Воронежского фронта отдал новую директиву, в которой потребовал быстрее выйти на Днепр и форсировать его. Эту задачу должны были прежде всего выполнить 3-я гвардейская танковая и 40-я армии. Было приказано к исходу 24 сентября первой из них совместно с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом выйти в район Ковалин, Козинцы, Городище, Козлов, Московцы в готовности с ходу форсировать Днепр", — писал тогдашний командарм-40 Кирилл Москаленко.Одновременно севернее к Днепру подошли и приготовились его перепрыгнуть ватутинская 38-я армия севернее Киева и 60-я армия Центрального фронта за Припятью.Фельдмаршал Эрих фон Манштейн с высокого правого берега прекрасно видел обстановку. В "Утерянных победах" он писал:"Две армии в составе примерно 12 стрелковых дивизий, двух танковых корпусов и одного механизированного корпуса, a за ними танковая армия, также в составе трёх корпусов, двигались к Днепру между Черкассами и Ржищевом. В направлении на Киев и участок Днепра севернее города пока был обнаружен подход только трёх стрелковых корпусов и одного механизированного корпуса противника. Очевидно, противник хотел нанести сначала главный удар по Днепровской дуге (на Букрине, где река делает крутой поворот влево — Ред.) Правда, как раз к участку по обе стороны Киева противник мог, скорее всего, перебросить свои силы с центрального участка фронта".То есть будущий маневр Ватутина был для его противника вполне предсказуемым.Кстати, интересно, что Манштейн считал решение о переправе сильно запоздавшим: если бы советские войска в середине месяца не пытались гоняться за отступающим противником, а сразу отправились к Днепру, это сорвало бы все планы.Но что сделано, то сделано, и теперь сверху постоянно подгоняли. Сроки выхода к могучей реке указанных формирований тут же были заменены на 22 сентября.Командование считало, что преодоление водной преграды с ходу должно дезорганизовать мероприятия врага по обороне правого берега теперь, когда он уже туда организованно вышел на заранее подготовленные полевые позиции. Причём настолько с ходу, что все наличные понтоны, отставшие в пути и прибывающие по частям, отдали танкистам Рыбалко, а пехоте было предложено переправляться на подручных средствах.В ночь на 22 сентября начали форсирование передовые отряды 237-й, 42-й гвардейской, 161-й и 337-й стрелковых дивизий, которые захватили первые маленькие плацдармы. Одновременно рота автоматчиков 51-й гвардейской танковой бригады вместе с партизанами отряда им. Чапаева захватили село Григоровка, которому вскоре предстояло стать одним из центров ожесточённых боев. За Припятью в то же время высадилась 332-я стрелковая дивизия 60-й армии, с ходу вступившая в бой.А в ночь на 26 сентября в районе села Лютеж форсировали Днепр передовые части 167-й и 240-й стрелковых дивизий 38-й армии.Бойцы были воодушевлены: приказ Ставки гласил, что те, кто первым форсирует Днепр, представляются к званию Героя Советского Союза.Дальнейшее развитие событий известно. Оказавшись сначала как на ладони под нависающим колоссальной стеной правым берегом, а затем на изрезанном глубокими ярами, заминированном Букрине, против глубоко эшелонированной обороны, наши войска не сумели одолеть противника. Немцы искусно оперировали танковыми частями как подвижным резервом, а неудачно сброшенный в ночь на 25 сентября десант рассеяли, частично уничтожили и сковали в действиях.На плацдармах севернее без особого успеха шли бои. В течение месяца 60-я армия перебросила еще часть войск севернее Лютежа, захватив малые плацдармы у Казаровичей, Ясногородки и Глебовки, а 38-я южнее, почти до Вышгорода. К началу ноября удалось продвинуться вперед только на несколько километров.О том, как воевалось на будущем мемуарном "огненном плацдарме", нам рассказывал участник событий, профессор Киевского политеха (а тогда — мобилизованный хуторянин из-под Бахмача) Владимир Хильчевский:"Контратаки менялись длинным муторно-бездеятельным сидением в окопах, когда ни вылезти, ни размяться, ни раздеться-переодеться, и снова атаки, и снова контратаки… Иногда я с тоской оглядывался вокруг на наши позиции: жиденькие цепочки разрозненных стрелковых окопчиков, даже не связанных сплошными траншеями. Из окопов изредка выглядывали такие же как я бедолаги, полусолдаты-полугражданские.Ну, а как сейчас пойдут немцы, неужели это я смогу их отбить, преградить им путь к новой оккупации? Откуда мне, сельско-хуторскому мальчишке, в мои неполные девятнадцать лет, было знать, что где-то есть разведка, всякая и разная — от воздушной до агентурной, что есть штабы, где все знают: как могут пойти немцы — когда и сколько, где не могут и не должны, где надо сосредоточить "живую силу" и технику, а где можно пока на время оставлять такие жиденькие цепочки окопов — какие сейчас у нас? Откуда мне было знать, что уже где-то тайно с Букринского на Лютежский пладцарм перебрасывается мощная танковая армада Рыбалко?Потом, постепенно я начал понимать, стал, как мне казалось, заправским солдатом. А пока я думал, что именно на мне и тех бедлолагах-воинах, которые сидели в окопах на склоне высоты, с которыми я даже не был знаком, лежит ответственность за судьбу Родины".На немецкой аэрофотосъемке участка севернее Лютежа чётко видно, что никакой грозной фортификации там создано не было. У Манштейна просто не оставалось ресурсов, по всему берегу от Киева до самой Припяти оперировала одна 4-я танковая армия. Немецкая пехота расположилась на опорных пунктах, по сравнению с обороной на Букрине выглядящих весьма скромно. Против нее действовало пополнение, набранное совсем недавно в Сумской и Черниговской областях, частично даже необмундированное.Наша поисковая организация находила у Ясногородки таких солдат — гражданское пальто, стоптанные сапоги, измочаленный дерматиновый ремешок-перепояска, полный "сидор" патронов и свеженькая, сияющая эмалью кружка.Пошли осенние дожди, окопы затопило, а в чавкающей грязи лежали раненые, которых можно было вывезти только ночью, — днем переправы прицельно бомбились и простреливались артиллерией.Тогда и было принято решение, которое Манштейн предвидел изначально. 24 октября из Москвы прилетела директива за подписью Сталина, в которой предписывалось:— 3-ю гвардейскую танковую армию перевести на участок фронта севернее Киева, используя ее совместно с 1-м гвардейским кавкорпусом;— принять две дивизии из резерва и перебросить три-четыре с левого фланга фронта для усиления будущего удара;— сосредоточить усилия всех армий, захвативших плацдармы на севере, оставив Букринский как отвлекающий.Видимо, из этого распоряжения и родилась легенда о том, что бои на Букрине были только ради шума.Решительное наступление на Лютеже было назначено на 1 ноября, и всего за неделю Ватутин перебросил сотни тысяч солдат и технику с Букринского плацдарма на Лютежский. С 40-й армии на 38-ю перешел и набравшийся опыта Москаленко. Противопоставить этой силе у немцев уже было просто нечего, ведь и на юге огромной силой ломил Степной фронт.Отсюда началось освобождение Киева и стремительное движение на запад. Несколько островков, на которых пехота топталась бесконечный месяц, превратились в легендарный подвиг, воспетый официальной литературой и затмивший бои на "Днепровской дуге".
https://ukraina.ru/20230228/1043950896.html
https://ukraina.ru/20210924/1032322043.html
https://ukraina.ru/20220828/1038194270.html
https://ukraina.ru/20190924/1025086961.html
киев
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
история, история украины, история ссср, великая отечественная война, 1943, киев, ватутин, освобождение
На самом деле Букрин изначально рассматривался как основное направление удара, что определяла обстановка. Юго-Западный фронт преследовал 6-ю армию Манштейна, которая с 16 сентября отходила на линию Мелитополь — Днепр. У Киева, Канева и Черкасс находились три из пяти основных немецких переправ, куда и устремились советские войска следом за противником.
Правда, сорвать отступление и вывоз имущества, включая то, которое могло бы помочь в будущей переправе, не получилось. Немецкие заслоны, прикрывавшие отход, тоже планово свернули сопротивление. Но это было воспринято с энтузиазмом.
"Обстановка на фронте вновь резко изменилась в нашу пользу. Учитывая все это, командующий войсками Воронежского фронта отдал новую директиву, в которой потребовал быстрее выйти на Днепр и форсировать его. Эту задачу должны были прежде всего выполнить 3-я гвардейская танковая и 40-я армии. Было приказано к исходу 24 сентября первой из них совместно с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом выйти в район Ковалин, Козинцы, Городище, Козлов, Московцы в готовности с ходу форсировать Днепр", — писал тогдашний командарм-40 Кирилл Москаленко.
Одновременно севернее к Днепру подошли и приготовились его перепрыгнуть ватутинская 38-я армия севернее Киева и 60-я армия Центрального фронта за Припятью.
Фельдмаршал Эрих фон Манштейн с высокого правого берега прекрасно видел обстановку. В "Утерянных победах" он писал:
"Две армии в составе примерно 12 стрелковых дивизий, двух танковых корпусов и одного механизированного корпуса, a за ними танковая армия, также в составе трёх корпусов, двигались к Днепру между Черкассами и Ржищевом. В направлении на Киев и участок Днепра севернее города пока был обнаружен подход только трёх стрелковых корпусов и одного механизированного корпуса противника. Очевидно, противник хотел нанести сначала главный удар по Днепровской дуге (на Букрине, где река делает крутой поворот влево — Ред.) Правда, как раз к участку по обе стороны Киева противник мог, скорее всего, перебросить свои силы с центрального участка фронта".
То есть будущий маневр Ватутина был для его противника вполне предсказуемым.
Кстати, интересно, что Манштейн считал решение о переправе сильно запоздавшим: если бы советские войска в середине месяца не пытались гоняться за отступающим противником, а сразу отправились к Днепру, это сорвало бы все планы.
Но что сделано, то сделано, и теперь сверху постоянно подгоняли. Сроки выхода к могучей реке указанных формирований тут же были заменены на 22 сентября.
Командование считало, что преодоление водной преграды с ходу должно дезорганизовать мероприятия врага по обороне правого берега теперь, когда он уже туда организованно вышел на заранее подготовленные полевые позиции. Причём настолько с ходу, что все наличные понтоны, отставшие в пути и прибывающие по частям, отдали танкистам Рыбалко, а пехоте было предложено переправляться на подручных средствах.
В ночь на 22 сентября начали форсирование передовые отряды 237-й, 42-й гвардейской, 161-й и 337-й стрелковых дивизий, которые захватили первые маленькие плацдармы. Одновременно рота автоматчиков 51-й гвардейской танковой бригады вместе с партизанами отряда им. Чапаева захватили село Григоровка, которому вскоре предстояло стать одним из центров ожесточённых боев. За Припятью в то же время высадилась 332-я стрелковая дивизия 60-й армии, с ходу вступившая в бой.
А в ночь на 26 сентября в районе села Лютеж форсировали Днепр передовые части 167-й и 240-й стрелковых дивизий 38-й армии.
Бойцы были воодушевлены: приказ Ставки гласил, что те, кто первым форсирует Днепр, представляются к званию Героя Советского Союза.
Дальнейшее развитие событий известно. Оказавшись сначала как на ладони под нависающим колоссальной стеной правым берегом, а затем на изрезанном глубокими ярами, заминированном Букрине, против глубоко эшелонированной обороны, наши войска не сумели одолеть противника. Немцы искусно оперировали танковыми частями как подвижным резервом, а неудачно сброшенный в ночь на 25 сентября десант рассеяли, частично уничтожили и сковали в действиях.
На плацдармах севернее без особого успеха шли бои. В течение месяца 60-я армия перебросила еще часть войск севернее Лютежа, захватив малые плацдармы у Казаровичей, Ясногородки и Глебовки, а 38-я южнее, почти до Вышгорода. К началу ноября удалось продвинуться вперед только на несколько километров.
О том, как воевалось на будущем мемуарном "огненном плацдарме", нам рассказывал участник событий, профессор Киевского политеха (а тогда — мобилизованный хуторянин из-под Бахмача) Владимир Хильчевский:
"Контратаки менялись длинным муторно-бездеятельным сидением в окопах, когда ни вылезти, ни размяться, ни раздеться-переодеться, и снова атаки, и снова контратаки… Иногда я с тоской оглядывался вокруг на наши позиции: жиденькие цепочки разрозненных стрелковых окопчиков, даже не связанных сплошными траншеями. Из окопов изредка выглядывали такие же как я бедолаги, полусолдаты-полугражданские.
Ну, а как сейчас пойдут немцы, неужели это я смогу их отбить, преградить им путь к новой оккупации? Откуда мне, сельско-хуторскому мальчишке, в мои неполные девятнадцать лет, было знать, что где-то есть разведка, всякая и разная — от воздушной до агентурной, что есть штабы, где все знают: как могут пойти немцы — когда и сколько, где не могут и не должны, где надо сосредоточить "живую силу" и технику, а где можно пока на время оставлять такие жиденькие цепочки окопов — какие сейчас у нас? Откуда мне было знать, что уже где-то тайно с Букринского на Лютежский пладцарм перебрасывается мощная танковая армада Рыбалко?
Потом, постепенно я начал понимать, стал, как мне казалось, заправским солдатом. А пока я думал, что именно на мне и тех бедлолагах-воинах, которые сидели в окопах на склоне высоты, с которыми я даже не был знаком, лежит ответственность за судьбу Родины".
На немецкой аэрофотосъемке участка севернее Лютежа чётко видно, что никакой грозной фортификации там создано не было. У Манштейна просто не оставалось ресурсов, по всему берегу от Киева до самой Припяти оперировала одна 4-я танковая армия. Немецкая пехота расположилась на опорных пунктах, по сравнению с обороной на Букрине выглядящих весьма скромно. Против нее действовало пополнение, набранное совсем недавно в Сумской и Черниговской областях, частично даже необмундированное.
Наша поисковая организация находила у Ясногородки таких солдат — гражданское пальто, стоптанные сапоги, измочаленный дерматиновый ремешок-перепояска, полный "сидор" патронов и свеженькая, сияющая эмалью кружка.
Пошли осенние дожди, окопы затопило, а в чавкающей грязи лежали раненые, которых можно было вывезти только ночью, — днем переправы прицельно бомбились и простреливались артиллерией.
Тогда и было принято решение, которое Манштейн предвидел изначально. 24 октября из Москвы прилетела директива за подписью Сталина, в которой предписывалось:
— 3-ю гвардейскую танковую армию перевести на участок фронта севернее Киева, используя ее совместно с 1-м гвардейским кавкорпусом;
— принять две дивизии из резерва и перебросить три-четыре с левого фланга фронта для усиления будущего удара;
— сосредоточить усилия всех армий, захвативших плацдармы на севере, оставив Букринский как отвлекающий.
Видимо, из этого распоряжения и родилась легенда о том, что бои на Букрине были только ради шума.
Решительное наступление на Лютеже было назначено на 1 ноября, и всего за неделю Ватутин перебросил сотни тысяч солдат и технику с Букринского плацдарма на Лютежский. С 40-й армии на 38-ю перешел и набравшийся опыта Москаленко. Противопоставить этой силе у немцев уже было просто нечего, ведь и на юге огромной силой ломил Степной фронт.
Отсюда началось освобождение Киева и стремительное движение на запад. Несколько островков, на которых пехота топталась бесконечный месяц, превратились в легендарный подвиг, воспетый официальной литературой и затмивший бои на "Днепровской дуге".
