https://ukraina.ru/20220918/1038827997.html
"Можно ли есть котов?" Чем занимается украинская армия у границ ЛНР
"Можно ли есть котов?" Чем занимается украинская армия у границ ЛНР - 28.11.2023 Украина.ру
"Можно ли есть котов?" Чем занимается украинская армия у границ ЛНР
Украина.ру, 28.11.2023
2022-09-18T08:08
2022-09-18T08:08
2023-11-28T13:30
всу
потери всу
лнр
украина
лисичанск
северодонецк
киев
сво
ополчение
луганск
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/103430/74/1034307488_0:149:1441:959_1920x0_80_0_0_c1260e0b8b06ad39a08148daffe4cbef.jpg
Количество обстрелов Луганской народной республики «збройными сылами» увеличилось за неделю в десять раз. Украинские медиа, вдохновившись продвижением ВСУ в Харьковской области, вбрасывают фейки о взятии и других городов, заодно готовят новые рассказы о «геноциде» по примеру Бучи. Для этого выкапываются тела вээсушников, захороненных российскими и луганскими войсками. О надеждах и опасениях мирных жителей и военных ЛНР — в репортаже с прифронтовых территорий.По дороге, ведущей от Луганска на передовую, продавщицы в магазинчике быстро меняют бумажные стаканчики в кофемашине, выдавая готовые напитки на прилавок, где их забирают военные — самый основной клиент. Точка проходимая, женщины работают сноровисто, фасуя в пакеты промасленные беляши, выкидывая плотные коробочки пачек сигарет, цветастые банки энергетика — ходовой товар. Только традиционный смол ток, обмен социальными контактами, сводка новостной погоды, идет без улыбок: «Расстреляют сразу». У продавщиц не идет из головы судьба людей на территориях, попавших вновь под украинскую власть, тех, кого зачислили в сепары и коллаборанты иногда за то, что те просто продолжали работать — учителями, коммунальщиками или такими же продавцами, принимая рубли и отпуская так же кофе и пирожки людям в форме. Судьбу этих людей они легко могут примерить на себя: после 24 февраля магазинчик оказался в ЛНР, Украина отступила.Военные, забирая стаканчики, в ответ успокаивают, продавщицы в упор смотрят на каждого покупателя, переводя глаза на следующего, как будто выпрашивая успокоительных известий.У обочин дорог на всех направлениях — к Лисичанску и Соледару — женщины и мужчины разного возраста машут руками проходящим военным машинам. Мехводы, высунувшись из люка по шею, напряженно смотрят перед собой и отвечают иногда еле заметным кивком головы — руки с рычагов не снимают. Водители грузовиков могут поднять ладонь над рулем, только бойцы на броне или в кузове отвечают тем же: приветственным взмахом руки. Точно так же встречали колонны техники, когда Лисичанск был только что взят. Только тогда люди еще и улыбались, а сейчас, как и продавщицы в придорожном магазинчике, тревожно заглядывают в лица солдат и офицеров.В освобожденный еще летом Лисичанск недавно прилетели ракеты дальнобойных «Хаймарсов» — убили двух человек, стоявших за бесплатными обедами. Начальник гарнизонной службы Второго армейского корпуса Народной милиции Луганской народной республики Александр Никишин видел такое уже в Северодонецке, там украинские артиллеристы накрыли центр раздачи гуманитарной помощи. Тогда Никишин пытался на камеру воззвать к чему-то человеческому в вээсушниках, сейчас только отмечает, что ракет для американских реактивных систем залпового огня у ВСУ, похоже, много — не жалеют бить ими по оставленному городу. «Интересно, сколько им завезли?» — задает он вопрос больше себе. А потом приводит пример спокойствия мирных жителей: после удара стоявшая относительно недалеко очередь за пенсией не потеряла ни одного человека, все остались стоять в кассу. «Никто не разошелся, не шелохнулись почти», — предлагает Никишин разделить его удивление от такого фатализма, чрезмерного даже для пожилых людей, этих чемпионов выживания на постсоветском пространстве.Не все так стоически переносят жизнь в прифронтовом городе. «Приходят к нам, женщины, чаще, конечно, плачут: "Вы нас не оставите?" Утешаем, успокаиваем, людям иногда просто поговорить надо, кому-то пожаловаться» — рассказывает он о том, как военная власть, помимо привычных функций — отвечать за все, — занимается и чем-то вроде психотерапии в Лисичанске, где нет интернета, но слухи — и часто самые дикие, сразу запускающие страх, — просачиваются со всех сторон.А на другом направлении — на Соледар — по проселочным дорогам, где на слякотных обочинах уже почти никого не встретишь, замполит 11-го казачьего батальона везет на автомобиле из увольнительной бойца Руслана, который развлекает своего командира мрачноватыми шутками про долг Родине. Юмор Руслан находил в том, что он сразу же явился по мобилизации в военкомат, а теперь возможность съездить домой использовал, чтобы успеть подать в налоговую отчет за месяц — все обязанности перед государством он, хоть и ворча, выполнял аккуратно.Сарказма ситуации придавало то, что Руслан, боец эвакуационного взвода, чья задача — вытаскивать раненых иногда буквального с того света, по профессии гробовщик, тот, кто помогал проводить умерших в последний путь. Если точнее, то Руслан — владелец небольшого похоронного бизнеса, предприниматель, отправившийся воевать, как он сам себя рекомендует.В части замполит отправляет Руслана дальше, к месту расположения на «буханке», отсчитав ему порцию шприц-тюбиков «Промедола», индивидуальных перевязочных пакетов и жгутов, согласившись заранее сам с тем, что обезболивающего много не бывает, и все же напомнив, что предметно-количественный учет наркотических анальгетиков еще никто не отменял. А после этого слушает новости.— «Хакер» наступил на «лепесток» (противопехотная фугасная мина, прозванная так из-за своей формы. — Ред.), нога… — замкомбата по тылу делает красноречивый резкий жест рукой, показывая, что с ногой «Хакера» все плохо.— Как?— Шли след в след, как полагается. Сделал все же полшага в сторону, «лепесток» в траве незаметен…Замполит отвечает только проступившими желваками — вроде бы и корить бойца не за что, а потеря. И даже любимые его выражения: «Самое летальное оружие на войне — собственная тупость» и «Героически умирать нельзя, надо сделать так, чтобы погибли с той стороны, причем без героизма» — тут вроде ни к месту. Но потери — это всегда тяжело.Украинская армия щедро засевает «лепестками», на одном из которых подорвался «Хакер», окрестные леса и поля. Правда, как отмечает замполит, больше проблем ВСУ так создает своим же солдатам. «Лепестки вокруг нас защищают наши позиции. Оттуда если не атакуют, то постоянно пытаются нас прощупать: то разведка, то ДРГ (диверсионно-разведывательная группа. — Ред.) идет. Идет-идет ночью — бах, и на своей же мине. Мы предупреждены, осталось только автоматы выставить в нужном направлении и добивать выживших. Как говорится, подарок от Украины», — отмечает офицер. Взрывы бывают часто: «збройны сылы» постоянно пытаются найти слабое место в позициях батальона, но откатываются назад.Попытки наступления обошлись ВСУ дорого: украинская армия традиционно почти всегда бросает трупы своих военных. «Вокруг их изрядно лежит. Устали хоронить "укропов" (жаргонное название военнослужащих ВСУ. — Ред.), — жалуется уже пожилой "Хоттабыч" — позывной ему действительно идет, красивая окладистая седая борода смотрится как у джинна-волшебника. — Устали. Потом стали просто зарывать и сверху ставить табличку "Солдаты ВСУ"».Помимо трупов солдат с желто-голубым флажком на рукаве, «збройны сылы» оставляли немало трофеев: бойцы показывают боеприпасы, вытаскивают станковый пулемет ДШК, к которому умельцы приделали приклад. В батальоне хвалят неизвестных вээсушников за техническую смекалку: теперь крупный калибр работает по украинским позициям.Но такой уровень технической подготовки и вообще знаний характерен отнюдь не для всех военных ВСУ, уверяют в батальоне. «Как-то с убитого укропа смартфон сняли, так у него в поиске было два запроса: "Можно ли есть котов?" и "Как убить танк с автомата?"».По поводу телефонов — все соглашаются, что это шпион против владельца, и лучше бы, чтобы гаджет со всей личной информацией не попадал в руки. Кому хочется, чтобы фотографии родных листали пальцы садистов? «Гуманизм» противника — лишь повод для черного юмора. Все, радостно улыбаясь, вспоминают бои восьмилетней давности, наивных времен, когда противники по обе стороны пользовались сим-картами одних и тех же украинских сотовых операторов, а через линию фронта ходил транспорт. Гражданский конфликт начинался в единой еще стране, это лишь потом передовые разделили регион на разные государственные образования.«"Мне стреляться? — Он мне звонит и спрашивает. — Я сижу на вокзале, в городе укропы». Все — и слушатели, и рассказчики — вспоминают год 2014-й, когда отступающие армии искали друг друга по городам, а одна часть ополчения — полупартизанская, как и все формирования тогда — отступила без одного заблудившегося бойца, и тот, поняв, что отстал, связался с командиром по телефону. «Переоделись в гражданское, проехали все блокпосты, тогда еще можно было ездить так через линию фронта, забрали его и вывезли», — завершает хэппи-эндом историю «Хоттабыч».Только тогда всем это казалось, несмотря на жестокость той стороны, странной аберрацией привычной жизни, когда знакомые и родные просто чего-то не поняли. Сейчас об этом вспоминать очевидцам тех событий — бойцам батальона — забавно. Спорить оказалось не о чем.
https://ukraina.ru/20220906/1038497422.html
https://ukraina.ru/20220917/1038827620.html
лнр
украина
лисичанск
северодонецк
киев
луганск
луганская область
изюм
купянск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
всу, потери всу, лнр, украина, лисичанск, северодонецк, киев, сво, ополчение, луганск, луганская область, изюм, купянск, эксклюзив
Количество обстрелов Луганской народной республики «збройными сылами» увеличилось за неделю в десять раз. Украинские медиа, вдохновившись продвижением ВСУ в Харьковской области, вбрасывают фейки о взятии и других городов, заодно готовят новые рассказы о «геноциде» по примеру Бучи. Для этого выкапываются тела вээсушников, захороненных российскими и луганскими войсками. О надеждах и опасениях мирных жителей и военных ЛНР — в репортаже с прифронтовых территорий.
По дороге, ведущей от Луганска на передовую, продавщицы в магазинчике быстро меняют бумажные стаканчики в кофемашине, выдавая готовые напитки на прилавок, где их забирают военные — самый основной клиент. Точка проходимая, женщины работают сноровисто, фасуя в пакеты промасленные беляши, выкидывая плотные коробочки пачек сигарет, цветастые банки энергетика — ходовой товар. Только традиционный смол ток, обмен социальными контактами, сводка новостной погоды, идет без улыбок: «Расстреляют сразу».
У продавщиц не идет из головы судьба людей на территориях, попавших вновь под украинскую власть, тех, кого зачислили в сепары и коллаборанты иногда за то, что те просто продолжали работать — учителями, коммунальщиками или такими же продавцами, принимая рубли и отпуская так же кофе и пирожки людям в форме. Судьбу этих людей они легко могут примерить на себя: после 24 февраля магазинчик оказался в ЛНР, Украина отступила.
Военные, забирая стаканчики, в ответ успокаивают, продавщицы в упор смотрят на каждого покупателя, переводя глаза на следующего, как будто выпрашивая успокоительных известий.
У обочин дорог на всех направлениях — к Лисичанску и Соледару — женщины и мужчины разного возраста машут руками проходящим военным машинам. Мехводы, высунувшись из люка по шею, напряженно смотрят перед собой и отвечают иногда еле заметным кивком головы — руки с рычагов не снимают. Водители грузовиков могут поднять ладонь над рулем, только бойцы на броне или в кузове отвечают тем же: приветственным взмахом руки. Точно так же встречали колонны техники, когда Лисичанск был только что взят. Только тогда люди еще и улыбались, а сейчас, как и продавщицы в придорожном магазинчике, тревожно заглядывают в лица солдат и офицеров.
В освобожденный еще летом Лисичанск недавно прилетели ракеты дальнобойных «Хаймарсов» — убили двух человек, стоявших за бесплатными обедами. Начальник гарнизонной службы Второго армейского корпуса Народной милиции Луганской народной республики Александр Никишин видел такое уже в Северодонецке, там украинские артиллеристы накрыли центр раздачи гуманитарной помощи.
Тогда Никишин пытался на камеру воззвать к чему-то человеческому в вээсушниках, сейчас только отмечает, что ракет для американских реактивных систем залпового огня у ВСУ, похоже, много — не жалеют бить ими по оставленному городу. «Интересно, сколько им завезли?» — задает он вопрос больше себе. А потом приводит пример спокойствия мирных жителей: после удара стоявшая относительно недалеко очередь за пенсией не потеряла ни одного человека, все остались стоять в кассу. «Никто не разошелся, не шелохнулись почти», — предлагает Никишин разделить его удивление от такого фатализма, чрезмерного даже для пожилых людей, этих чемпионов выживания на постсоветском пространстве.
Не все так стоически переносят жизнь в прифронтовом городе. «Приходят к нам, женщины, чаще, конечно, плачут: "Вы нас не оставите?" Утешаем, успокаиваем, людям иногда просто поговорить надо, кому-то пожаловаться» — рассказывает он о том, как военная власть, помимо привычных функций — отвечать за все, — занимается и чем-то вроде психотерапии в Лисичанске, где нет интернета, но слухи — и часто самые дикие, сразу запускающие страх, — просачиваются со всех сторон.
А на другом направлении — на Соледар — по проселочным дорогам, где на слякотных обочинах уже почти никого не встретишь, замполит 11-го казачьего батальона везет на автомобиле из увольнительной бойца Руслана, который развлекает своего командира мрачноватыми шутками про долг Родине. Юмор Руслан находил в том, что он сразу же явился по мобилизации в военкомат, а теперь возможность съездить домой использовал, чтобы успеть подать в налоговую отчет за месяц — все обязанности перед государством он, хоть и ворча, выполнял аккуратно.
Сарказма ситуации придавало то, что Руслан, боец эвакуационного взвода, чья задача — вытаскивать раненых иногда буквального с того света, по профессии гробовщик, тот, кто помогал проводить умерших в последний путь. Если точнее, то Руслан — владелец небольшого похоронного бизнеса, предприниматель, отправившийся воевать, как он сам себя рекомендует.
В части замполит отправляет Руслана дальше, к месту расположения на «буханке», отсчитав ему порцию шприц-тюбиков «Промедола», индивидуальных перевязочных пакетов и жгутов, согласившись заранее сам с тем, что обезболивающего много не бывает, и все же напомнив, что предметно-количественный учет наркотических анальгетиков еще никто не отменял. А после этого слушает новости.
— «Хакер» наступил на «лепесток» (противопехотная фугасная мина, прозванная так из-за своей формы. — Ред.), нога… — замкомбата по тылу делает красноречивый резкий жест рукой, показывая, что с ногой «Хакера» все плохо.
— Шли след в след, как полагается. Сделал все же полшага в сторону, «лепесток» в траве незаметен…
Замполит отвечает только проступившими желваками — вроде бы и корить бойца не за что, а потеря. И даже любимые его выражения: «Самое летальное оружие на войне — собственная тупость» и «Героически умирать нельзя, надо сделать так, чтобы погибли с той стороны, причем без героизма» — тут вроде ни к месту. Но потери — это всегда тяжело.
Украинская армия щедро засевает «лепестками», на одном из которых подорвался «Хакер», окрестные леса и поля. Правда, как отмечает замполит, больше проблем ВСУ так создает своим же солдатам. «Лепестки вокруг нас защищают наши позиции. Оттуда если не атакуют, то постоянно пытаются нас прощупать: то разведка, то ДРГ (диверсионно-разведывательная группа. — Ред.) идет. Идет-идет ночью — бах, и на своей же мине. Мы предупреждены, осталось только автоматы выставить в нужном направлении и добивать выживших. Как говорится, подарок от Украины», — отмечает офицер. Взрывы бывают часто: «збройны сылы» постоянно пытаются найти слабое место в позициях батальона, но откатываются назад.
Попытки наступления обошлись ВСУ дорого: украинская армия традиционно почти всегда бросает трупы своих военных. «Вокруг их изрядно лежит. Устали хоронить "укропов" (жаргонное название военнослужащих ВСУ. — Ред.), — жалуется уже пожилой "Хоттабыч" — позывной ему действительно идет, красивая окладистая седая борода смотрится как у джинна-волшебника. — Устали. Потом стали просто зарывать и сверху ставить табличку "Солдаты ВСУ"».
Помимо трупов солдат с желто-голубым флажком на рукаве, «збройны сылы» оставляли немало трофеев: бойцы показывают боеприпасы, вытаскивают станковый пулемет ДШК, к которому умельцы приделали приклад. В батальоне хвалят неизвестных вээсушников за техническую смекалку: теперь крупный калибр работает по украинским позициям.
Но такой уровень технической подготовки и вообще знаний характерен отнюдь не для всех военных ВСУ, уверяют в батальоне. «Как-то с убитого укропа смартфон сняли, так у него в поиске было два запроса: "Можно ли есть котов?" и "Как убить танк с автомата?"».
По поводу телефонов — все соглашаются, что это шпион против владельца, и лучше бы, чтобы гаджет со всей личной информацией не попадал в руки. Кому хочется, чтобы фотографии родных листали пальцы садистов? «Гуманизм» противника — лишь повод для черного юмора. Все, радостно улыбаясь, вспоминают бои восьмилетней давности, наивных времен, когда противники по обе стороны пользовались сим-картами одних и тех же украинских сотовых операторов, а через линию фронта ходил транспорт. Гражданский конфликт начинался в единой еще стране, это лишь потом передовые разделили регион на разные государственные образования.
«"Мне стреляться? — Он мне звонит и спрашивает. — Я сижу на вокзале, в городе укропы». Все — и слушатели, и рассказчики — вспоминают год 2014-й, когда отступающие армии искали друг друга по городам, а одна часть ополчения — полупартизанская, как и все формирования тогда — отступила без одного заблудившегося бойца, и тот, поняв, что отстал, связался с командиром по телефону. «Переоделись в гражданское, проехали все блокпосты, тогда еще можно было ездить так через линию фронта, забрали его и вывезли», — завершает хэппи-эндом историю «Хоттабыч».
Только тогда всем это казалось, несмотря на жестокость той стороны, странной аберрацией привычной жизни, когда знакомые и родные просто чего-то не поняли. Сейчас об этом вспоминать очевидцам тех событий — бойцам батальона — забавно. Спорить оказалось не о чем.
