17 января 1952 года военный трибунал Московского военного округа приступил к рассмотрению дела некоего оберста (полковника) Эрвина Штольце — бывшего начальника отдела «Абвер-2».
Этому вояке, несмотря на то, что Нюренбергский трибунал не признал абвер преступной организацией, светила «вышка» — за год до окончания войны его перевели в Имперскую безопасность, где он возглавлял диверсионный отдел. Во время следствия выяснилось, что Штольце прослужил в абвере более двадцати лет, то есть попал туда ещё до прихода Гитлера к власти.
Приблизительно тогда же начались контакты украинских националистов и представителей немецких спецслужб.
Важную роль в этом сыграл глава сети Украинской войсковой организации (УВО) в Германии некий Рико Ярый. Благодаря ему в начале 1923 года члены УВО прошли в Мюнхене 3-месячные разовые курсы диверсионного дела и радиодела. На рубеже 1923 — 1924 года такое же обучение Ярый провёл в Голландии.
В 1925 году главе УВО Евгению Коновальцу немцы предложили за солидное вознаграждение внедрить своих людей в силовые структуры в Польше, Чехословакии, Румынии, Югославии, Швейцарии, Прибалтике, на Балканах.
Три года спустя польские спецслужбы получили доказательства того, что ОУН* связано с немецкими спецслужбами, власти объявили дипломатический протест, и немцы даже остановили финансирование УВО на несколько лет.
В 1932 году между шефом абвера Конрадом Патцингом и главой ОУН* Евгением Коновальцем было заключено устное соглашение, в соответствии с которым украинские националисты в случае нападения Германии на Польшу, обещали ей в этом полное содействие. Абвер же, начиная со следующего года, обещал ОУН* ежемесячные ассигнования в размере 7.000 марок. Для выполнения «специальных задач» предусматривалось получение дополнительных целевых ассигнований.
Приход к власти Гитлера украинские националисты встретили восторженно. Коновалец написал своему духовнику предстоятелю Украинской греко-католической церкви Андрею Шептицкому:
«…Счастливое начало 1933 года создало условия, при которых наша освободительная акция каждый день набирает всё больший размах и силу. Время испытало нашу дружбу и сотрудничество с немцами и, испытав, показало, что, невзирая на многократные искушения поладить с поляками, мы избрали единственно правильную ориентацию… Я часто вспоминаю тот день, когда услышал от Вашей Экселенции слова о том, что рано или поздно международные факторы поручат именно немцам уничтожить большевистскую Россию…»
Украинский литератор и идеолог национализма Юрий Липа написал восторженные стихи:
— Ідуть ряди, гримлять ряди
й купаються в крові,
гартуються в огні.
Вогонь і кров,
життя та воля, або смерть
палахкотить у їх грудях…
Чуєш крик?
— Зіг хайль! Хайль! Зіг хайль!
В 1937 году в отделе военной разведки, называемом «Абвер-2» должность заместителя начальника по организации диверсий и саботажа занял упомянутый выше Штольце. Не успел он поплотнее познакомиться с Коновальцем, как 23 мая 1938 года тот был ликвидирован советской разведкой. Сменившего его Андрея Мельника Штольце завербовал лично. О Степане Бандере, который вскоре после освобождения немцами из польской тюрьмы стал в ОУН* конкурентом Мельнику, Штольце на допросе в 1945 году сообщил:
«В октябре 1939 года я… привлек Бандеру к непосредственной работе в Абвере. По своей характеристике Бандера был энергичным агентом и одновременно большим демагогом, карьеристом, фанатиком и бандитом, который пренебрегал всеми принципами человеческой морали для достижения своей цели, всегда готовый совершить любые преступления».
Бандера прошёл обучения в разведшколе в Данциге, как и многие другие его «побратимы».
Из украинских националистов немцы сформировали два батальона «Роланд» и «Нахтигаль», которые входили в состав полка специального назначения «Бранденбург-800». Ещё до 22 июня 1941 года часть украинских диверсантов немцы забросили на приграничную территорию СССР. Это в основном они, переодетые в форму советских солдат и командиров, ночью, ещё до начала боевых действий, а затем и в первые недели войны, шли на восток по тылам отступавших советских частей, захватывая мосты, нарушая связь, подрывая дамбы, атакуя склады и сея панику. Штольце показал на допросе:
«…Мною лично было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка «Консул-1») и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные мятежи на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск».
Всё это делалось небескорыстно — немцы заплатили украинским националистам за это 2,5 млн. марок.
В последних числах июня, когда через Львов ещё отступали советские войска, бандеровцы развязали в городе боевые действия. 30 июня они решили немного «подкорректировать» своих хозяев, и провозгласили создание Украинского независимого государства. Во Львове и городах Львовской области бандеровцы развесили приветственные транспаранты:
«Слава Гитлеру! Слава Бандере! Да здравствует независимая Украинская соборная Держава! Да здравствует Вождь Ст. Бандера! Слава Гитлеру! Слава непобедимым немецким и украинским вооружённым силам! Слава Бандере!»
Одновременно при полном попустительстве оккупационных властей в городе начались еврейские погромы, которые продолжались три дня. Убивали евреев националисты и людская толпа. В результате погибли тысячи человек, в том числе польская и еврейская профессура Львовского университета и коммунисты.
В послевоенные годы бандеровцы всеми силами старались откреститься от этого преступления, но сам факт того, что начало погрома и объявление независимости Украины произошли в одном и том же городе в один и тот же день, свидетельствует об их причастности лучше любых архивных документов. Ну а фотодокументов того, что творили тогда «воины света» во Львове, и так более чем достаточно.
Немцам провозглашение независимости не понравилось, и они «включили» репрессии, факт которых идейными последователями бандеровцев сегодня используется, как подтверждения ярой «антинемецкости» их предшественников.
В июле несколько десятков наиболее активных членов ОУН* арестовали. Хоть к своим недавним пособникам немцы и относились максимально лояльно (насколько это возможно в концлагерях) но и они нередко погибали. Так от смертельно инъекции в сердце скончался средний брат Степана Бандеры — Александр. Младшего, Василя, убили заключённые поляки, спутав его с Александром.
Но большинство националистов дожило до освобождения в 1944 году. Их не расстреливали, не вешали перед строем, в блоках у них были свои отдельные комнаты, а в госпитале отдельная палата. Руководители ОУН* получали от Красного Креста регулярные продуктовые посылки. В лагере им давали «блатные» должности, как правило, под крышей — на складах одежды, овощных складах, в пекарне, на скотобойне, на кухне.
Что касается батальонов «Роланд» и «Нахтигаль», то в начале 1942 года их переформировали в 201-й полицейский батальон СС, который с украинской стороны возглавлял Евгений Побегущий. Роман Шухевич — будущий командующий войск УПА*, был его заместителем.
Батальон направили в Белоруссию для борьбы с партизанами, где он по уши замарался в крови, как партизан, так и невинных людей — женщин, стариков и детей. За 9 месяцев батальон уничтожил более 2000 «советских партизан», потеряв 49 человек убитыми и 40 ранеными.
В декабре националисты отказались подписать индивидуальные контракты на дальнейшую службу в полиции, батальон перевели в Могилев и расформировали. С 5 декабря 1942 года по 14 января 1943 его личный состав перебросили во Львов. Однако после этого люди по домам не разошлись.
В декабре 1942 года Побегущий и Шухевич получили письмо от Николая Лебедя, одного из оставшихся на свободе функционеров ОУН*(б). Официальная версия националистов утверждает, что письмо содержало приказ о немедленном переходе «Украинского легиона» на нелегальное положение. Также можно встретить рассуждения, что ушедшие в леса бывшие прислужники немцев собирались теперь с ними воевать, о чём даже вели переговоры с Армией Крайовой. Вот только непонятно, почему немцы снабжали их оружием, боеприпасами, амуницией.
Советская официальная версия говорит о том, что немцы использовали националистов для создания на Западной Украине противовес стремительно разворачивавшемуся здесь партизанскому движению.
Дело в том, что осень 1942 года произошло знаменательное событие — на Западную Украину совершили удачный рейд партизанские соединения Сидора Артемьевича Ковпака и Александра Сабурова. Они взяли под контроль обширные территории между Припятью и северной границей Украины, почти на месяц парализовали важный транспортный узел в городе Сарны.
Население встречало партизан Левобережья благожелательно — они разминировали поля, на которых трудились мирные жители, они били немцев, которые своими поборами и пренебрежительным отношением вызвали среди местных возрастающее негодование.
Оккупантов это не устраивало. Имитировав уход бывших полицаев в подполье, они, на самом деле, в противовес коммунистическому партизанскому движению создали в лесах подконтрольное им движение националистическое, использовав его в первую очередь для дезориентации и дезорганизации местного населения, а во-вторых, для прямого стравливания украинцев с украинцами.
Зачатки боевой организации ОУН* существовали ещё с польских и предвоенных времён. Теперь, снабжённые немецким оружием, амуницией и деньгами, подпольные организации разрослись в отряды, был создан штаб, органы управления, назначены командиры, и на белый свет появилась Украинская повстанческая армия (УПА*).
Несмотря на сегодняшние заявления о якобы славном боевом противостоянии бандеровцев против немецких захватчиков, у противоположной стороны в архивах никаких его следов не прослеживается. Были несколько датируемых 1944 годом практически бескровных инцидентов, которые больше похожи на завуалированную передачу складов с оружием и боеприпасами, чем на реальные бои.
А вот против советских войск бандеровцы развернули самые настоящие боевые действия.
Понимая, что основной базой для их пополнения являются мужчины призывного возраста, советские власти сразу же после прихода на освобождённые территории Западной Украины Красной Армии стремились как можно скорее провести мобилизацию. Как ни старались отряды УПА*, сорвать её они не смогли. Конечно же, в срыве мобилизации в первую очередь был заинтересован вермахт.
В апреле 1944 года УПА* даже попыталась вступить в открытый бой с войсковыми частями НКВД, однако потерпела сокрушительное поражение. Помимо более чем 2 тыс. трупов и 1,5 тыс. пленных, бандеровцы оставили 7 пушек, 5 станковых пулеметов, 42 ручных пулемета, 15 минометов, два склада боеприпасов. Если бы они отбили такой арсенал у немцев, об этом обязательно остались бы хоть какие-то следы в боевых документах немецких частей и воспоминаниях немецких генералов, но их нет.
Зато есть упоминания о том, как бандеровцы «лихо» расправлялись с мирным польским населением, срывая местным гебиткомиссарам планы по заготовке продуктов для фронта. Или о том, как они заваливали трупами колодцы, от чего трупный яд вскоре делал их непригодными для использования не только местными жителями, но в т.ч. и немецкими оккупантами.
Современные украинские националисты, ссылаясь на воспоминания выживших бандеровцев и боевую документация подразделений УПА* утверждают, что всё-таки боестолкновения с немцами были. Однако беспардонная ложь, которую они активно используют, начиная с 40-х годов прошлого века, не даёт никаких оснований этим источникам доверять. Перекрёстной проверки с советскими и немецкими источниками они не выдерживают.
Наоборот, всплывают случаи массовой подделки документов, и присутствие в воспоминаниях бандеровцев-ветеранов всевозможных вымыслов, больше подходящих для художественной литературы, чем для научных исследований. В наше время новые поколения украинских националистов эти «таланты» не растеряли.
