— Виталий Товиевич, прошел год с того момента, как Джо Байден стал президентом США. Если оценивать его политику за это время, то выгодно ли России, чтобы он оставался на своем посту или нет?
— Сейчас нельзя сказать, выгодно нам это или не выгодно. Дело в том, что стратегическая линия США во внешней политике на удушение теми или иными способами любого глобального или регионального конкурента всегда остается. И определяется эта линия тем, что сейчас модно называть «глубинным государством» — правящим классом в лице его представителей в различных силовых структурах и спецслужбах, а их в США громадное количество.
Кроме того, США скатываются с роли мирового гегемона, к чему они привыкли, и им это не может нравиться. Предполагать, что возникнет президент США, который вдруг что-то изменит, невозможно. В лучшем случае речь пойдет о тактике.
Если сравнивать Байдена с Трампом, то это тоже не очень многое нам даст. Нам говорили, что Трамп якобы более жесткий, а Байден якобы больше склонен к выходу из кризисной ситуации между нашими двумя странами, но никаких реальных шагов он не сделал. И причина как раз в том, что ни Трамп, ни Байден не являются единоличными фигурами, определяющими политику США. Они могут по-разному выйти из этого кризиса, но всегда с обязательным плюсом для самих США. Но в принципе «глубинное государство» не даст ни одному из них сделать ни одного позитивного шага в этом направлении.
Мы видели это и по тому, что и Трамп, и Байден вынуждены были лично встречаться с Путиным и в личных встречах искать этот выход. Но те, кто связывал руки двум президентам, боялись этих встреч как черт ладана и сделали всё, чтобы они либо не состоялись, либо проходили под контролем американских спецслужб. Были даже абсурдные требования, чтобы переводчики, присутствующие на личных встречах, рассказывали, о чем говорили лидеры двух стран.
— Вы сказали, что у Трампа и Байдена разные тактики, но цель тем не менее одна. Чего конкретно сейчас пытается добиться Байден в этой ситуации?
— У Байдена колоссальные внутренние проблемы. Решать эти проблемы изнутри у него возможностей нет, следовательно, должны быть предъявлены избирателям какие-то внешнеполитические достижения. Это либо жесткий ответ некоему агрессору (им сейчас назначена Россия применительно к Украине и ко всей Европе), либо жесткие переговоры с агрессором, чтобы остановить его наступление.
Я так понимаю, что одна часть американского истеблишмента работает по одному направлению, а другая — по другому. Отсюда эта странная кампания по объявлению России агрессором, хотя она еще не нападала на Украину. Они хотят раздуть ситуацию до максимальных пределов, чтобы понять, поддастся ли Россия на эту вооруженную провокацию, вступит ли она на территорию Украины, чтобы были введены санкции и это было бы объявлено победой. Если это не произойдет, то на ближайших выборах в Конгресс именно это будет объявлено победой.
Это два разнонаправленных процесса, но суть у них все равно одна. В любом случае США должны доказать своим гражданам и своему политическому классу, что они самые сильные.
— Когда в США, на Западе и на Украине заговорили о так называемых превентивных санкциях, в России встали на серьезном уровне обсуждать вопрос признания ДНР/ЛНР. Какова вероятность, что ситуация выйдет из-под контроля и стороны прибегнут к такого рода мерам?
— Одно из направлений внешней политики США состоит в том, что если у них не получается свергнуть правительственные режимы в странах, которые им не нравятся, то в случае Китая и России они пытаются устроить хаос на границах этого государства, что они с успехом и делали. Год назад они пытались дестабилизировать ситуацию в Белоруссии, а сейчас ставка сделана на замороженный конфликт на Украине, чтобы спровоцировать Россию на ввод войск. И одним из следствий такого решения будет признание Россией независимости ДНР и ЛНР.
Если же в качестве повода будет выступать вторжение Украины на территорию ДНР и ЛНР, Россия не может не отреагировать на это по понятным причинам, но это преподнесут как подтверждение позиции Украины, что «Россия была готова напасть и она напала, отторгнув наши территории», и введут санкции.
Если не удастся создать такую провокацию (а пока все идет к этому), то задача состоит в поддержании полувоенного напряжения до осенних выборов в США. Там маячит Трамп, который вновь претендует на американский престол, и состав Конгресса для этого многое определяет.
— А есть ли у США возможность при помощи цветных революций отстранить от власти правительства крупных европейских стран, которые выступают за конструктив с Россией и против исполнения прихотей Украины?
— Конечно. Вернее, внутри НАТО и Евросоюзе сценарий цветных революций в чистом виде, которые происходили в странах третьего мира, вряд ли возможен. Но у американцев достаточно рычагов влияния на политический класс почти всех европейских стран. Устранить неугодного политика или его администрацию они могут в любой европейской стране, что периодически демонстрируют.
Как пример — история немецкого адмирала, который произнес слова, несколько расходящиеся с официальной линией США и вроде бы своего правительства (хотя непонятно, какая позиция у германского правительства, потому что сегодня они говорят одно, а завтра — другое), за что его моментально отправили в отставку, якобы по собственному желанию.
Европа в этой ситуации выглядит не как субъект международной политики, а как ее объект. Во всяком случае, внутри этого конфликта между США и Россией одна самостоятельной роли не играет. Она пытается отработать свои экономические интересы, но даже в случае с «Северным потоком — 2» немцы уже два года ничего не могут сделать. Хотя ничего бы в мире не случилось, если бы «СП-2» был задействован на полную мощность.
Все это означает подчиненность европейских политиков американским.
— Поговорим теперь о наших союзниках. Какова роль Белоруссии в этом глобальном противостоянии и какую политику на этом направлении будет выстраивать Москва после того, как там произойдет конституционная реформа?
— Нужно исходить из того, что Россия (кто бы что ни говорил о нашей малой доли в мировой экономике) является одним из трех субъектов в глобальной политике. Российское руководство, которое увязло по инициативе Запада в коллизиях с глобальной безопасностью и продвижением НАТО на Восток, сказало, что мы хотим с ними договориться, и теперь все зависит от них. Если мы с ними договоримся, нам всем дадут команду, и вы будете действовать в соответствии с этой договоренностью.
В тех проблемах, которые вы затронули, тоже надо исходить из того, что главный игрок здесь Россия, а не Белоруссия, при всем уважении к ней. Я ее люблю, часто там бываю, неплохо знаю ситуацию. Это младший союзник России в данном вопросе. Главное — сумеет ли Россия договориться с США или не сумеет.
Внутренний кризис в Белоруссии практически преодолен. Во всяком случае, во всех своих внешних проявлениях. Правящий класс там консолидирован. Это не значит, что у Лукашенко все хорошо, но ситуация находится под его контролем, хотя и с помощью России. Наконец-то в Минске поняли, что в игре с США и Евросоюзом ничего поймать невозможно, кроме попадания под их контроль.
— Сейчас высказывается идея о том, чтобы создать министерство по делам ближнего зарубежья, поскольку усилий МИДа явно недостаточно. Вы как к этому относитесь?
— Эта идея не нова. Она имеет давнюю историю. У нас целых три человека руководили министерством по делам СНГ. Я их всех лично знаю, это очень хорошие и профессиональные люди, но в конечном итоге Кремль отказался от этого министерства, и оно было упразднено.
Это было связано с массой чисто административных проблем. Было непонятно разделение функций между МИДом и министерством по делам СНГ, пересекаются интересы, были проблемы компетенций и того, кто чем занимается. Все равно МИД остается главным органом, определяющим внешнюю политику, начиная от формальностей вроде заключения дипломатических соглашений и назначения послов, и заканчивая сущностными вопросами.
Так что я думаю, что в ближайшее время эта идея не реализуется. Потому что предыдущий опыт был печальным. Хотя я понимаю, что имеют в виду те, кто это предлагают. Они хотят выделить постсоветское пространство в особое направление, чтобы им занимались специальные люди, но я думаю, что этого не произойдет.
