Созревание харьковского дворянина
Сохранился указ об отставке майора Петра Петрова сына Арцыбашева, выданный ему 30 сентября 1797 года за № 39917 из Государственной Военной Коллегии, из которого видно: что он, из дворян, в службу вступил сержантом 1773 года, произведен в полковые адъютанты 1781 г., поручики 1783 года, затем, продолжая службу по порядку чинов, в майоры 1796 года и уволен от службы в отставку 1797 года.
Его вдова Маргарита Александровна владела в Изюмском уезде «100 душ мужск. и 115 д[уш] женск. пола да за мужем ея 54 д. муж. и 61 душа жен. пола». Это прадед и прабабка нашего героя.
Есть также документы их сыновей Ивана и Павла, служивших в военных поселениях и вышедших в отставку с разрешения генерала-инспектора всей пехоты и артиллерии графа Аракчеева. Сын первого из них и отец будущего писателя, Пётр Иванович, служил в полиции, но не в Изюмском, а в Ахтырском уезде той же Харьковской губернии.
Это уже в советское время карту исторической Слобожанщины искромсают вдоль и поперёк, и её значительная часть станет основой Сумской области. И там, в двух верстах от Ахтырки находится Доброславовка, ранее принадлежавшая роду Войновичей. Родство Арцыбашевых и Войновичей (предков автора «Ивана Чонкина») не прослеживается.
«Мне кажется, — вспоминает приятель Арцыбашева с юношеских лет художник Евгений Агафонов, — что я могу с большой достоверностью утверждать, что хутор Доброславовка, с его первобытной здоровой жизнью, с его зелеными лугами, пахучими болотными цветами, где два дня в неделю, субботу и воскресенье, никто ничего не делал, а с утра ходили разряженные в чудесные костюмы, в красных чоботах с подковками, с венками на голове, где кружит головы запах травы, воды, цветов, — это именно то место, а никакое другое, откуда вышли Михайлов, Санин, где древний, вечный юный бог Пан царствовал радостно, язычески; это то место, которых в наш век сохранилось так мало, может быть, только еще на островах Таити, Бора-Бора…».
Верхом карьеры Петра Ивановича Арцыбашева стал чин коллежского советника и должность уездного исправника (ныне это приравнивается к полковнику и начальнику райотдела полиции, только уезд был втрое шире современного района).
Его сын Михаил учился в Ахтырской гимназии под надзором родителя. Мальчик не отличался крепким здоровьем и уже будучи гимназистом, стал слабослышащим. Кроме того, у него рано обнаружили туберкулёз, но каким-то образом смогли укротить болезнь. Такой букет хворей не мог не сказаться на интересах будущего писателя. Ведь считается, что туберкулёз усиливает половое влечение и порождает недюжинный интерес к сексуальной тематике.
Тот же Е. Агафонов вспоминает: «Было это приблизительно в 1897-98 годах, когда я в первый раз услыхал о Михаиле Петровиче, учеником Школы Рисования я гостил в Ахтырке, у своего брата, который только что женился на здешней помещице; был шумный, веселый обед, на котором был и здешний исправник; во время обеда его вызвал пришедший городовой; исправник извинился каким-то важным происшествием в городе, где он должен был быть, и обещал приехать, как только освободится.
Что мог случиться в таком тихом, спокойном городе? Мы с нетерпением ждали возвращения исправника; наконец, часа через два-три он вернулся. Оказалось, покушение на самоубийство, стрелялся молодой человек Арцыбашев; по тем немногим словам исправника, оставшимся у меня в памяти, покушение произошло на почве тяжелой семейной драмы, положение стрелявшегося тяжелое, почти безнадежное, в рану вошло и белье, опасаются заражения крови…».
Однако рана оказалась несмертельной, и исправник Николай Степанович Рожанский, сменивший отца писателя, явно переволновался.
По окончанию гимназии Михаил Арцыбашев отправляется в губернский город Харьков, где учится в 1897-1898 гг. в школе рисования и живописи, основанной местной подвижницей Марией Дмитриевной Раевской-Ивановой. Двумя годами ранее там же учился будущий народный художник РСФСР и дед сами знаете кого Пётр Петрович Кончаловский.
Тогда же Арцыбашев начинает свою журналистскую карьеру в газете «Южный край». Был он тогда, по воспоминанию одного из соучеников, «наружности оригинальной — длинные черные волосы, черная борода, мертвенно-зеленый цвет лица, худой и сутулый, в черной русской косоворотке; ходячий мертвец».
Сам Арцыбашев так оценивал выбор своего жизненного пути:
«В детстве желал быть охотником, но не прочь и офицером, потом очень долго мечтал быть художником и довольно неожиданно стал писателем. Произошло это потому, что напечатанный рассказ одна газета в Харькове уплатила мне 8 руб., на которые я купил красок. Потом мне захотелось еще денег и я еще писал, а так как учиться живописи мне показалось скучно, то я и перешел на литературу. Потом уже полюбил ее и возжелал славы именно литератора и непременно мировой. Желаю и теперь.
Жил я, пока можно было, на отцовские деньги, а потом уже на что попало: рисовал карикатуры, писал статейки в газетах. Но больше всего, усерднее играл биллиарде. Из всех мировых вопросов, которые меня волновали, больше всего волновал и пугал меня (и доныне) вопрос положу ли я того или иного шара в лузу… Страстно люблю также бродяжить, где придется.
Шестнадцати лет от роду, отчаявшись в жизни, пытался застрелиться, но, проболев три месяца, встал и решил никогда и ни за что в себя не стрелять.
Всегда до страсти любил пение, но музыки инструментальной не переношу. Мечтал сделаться певцом, пел то басом, то баритоном, то тенором и одинаково скверно, что так огорчало меня, что один раз я даже всплакнул»,
В Харькове он впервые женится и там же в 1899 году рождается его сын Борис, ставший впоследствии знаменитым американским художником и оформителем обложек журнала «Тайм». Однако с семьёй не складывается в тот раз. Только третья жена станет ему верным и надёжным тылом. Но это случится очень нескоро.
Удар по русской словесности ниже пояса
Михаил в Ахтырке и Харькове не задерживается и переезжает в Петербург, где публикует обзоры выставок, карикатуры, юмористические рассказы в «Петербургской газете», «Петербургском листке», журнале «Шут». Знавшие его люди были поражены, как такой мрачный и малообщительный человек стал популярным юмористом.
Первой значительной публикацией Арцыбашева был рассказ «Встреча» в «Журнале для всех» (1901). Лучшим своим произведением писатель считал повесть «Смерть Ланде» («Журнал для всех», 1904). После её успеха Арцыбашев смог окончательно отказаться от карьеры художника.
В 1907 году журнал «Современный мир» публикует первый роман Арцыбашева «Санин». И тут такое началось!
Левые и правые в едином порыве осудили роман, а один из острословов заметил, что при его чтении «полиция стрелялась от стыда».
Почти все тогдашние столпы российской словесности пожелали высказаться на эту тему. И это неудивительно. Ведь начиная с «Бедной Лизы» Карамзина российская словесность передавала чувственность без интимных подробностей. И это стало такой же традицией, как жалость к «бедным людям», рефлексия «лишних» и фига в кармане по отношению к власть предержащим.
И на этом фоне, по словам критика Александра Вергелиса, «Еще мгновение назад прекрасная во всех отношениях героиня вдруг превращается в мерзкую гадину — мысль, возникшая в её мозгу, обезображивает девушку у нас на глазах. Блестящий красавец-офицер, лихой соблазнитель Зарудин оказывается нафаршированным фобиями и комплексами. Обаятельный Владимир Санин думает о своей матери, милейшей, в сущности, женщине: «Животное».
Даже сам граф Лев Николаевич Толстой «не мог молчать». Почтенный патриарх в письме студенту Докшицкому писал:
«Я взял те №№ журнала, в которых он помещался, и прочел все рассуждения самого Санина, и ужаснулся не столько гадости, сколько глупости, невежеству и самоуверенности, соответствующей этим двум свойствам автора […] человек говорит обратное тому, что всеми считается истиной, например, что вода сухая, что уголь белый, что кровосмешение хорошо, что драться хорошо и т. под.».
При этом свой ближний круг, например, сына Илью Львовича и доктора Маковицкого, Лев Николаевич уверял, что «Санина» не читал. До этого старый граф ставил Арцыбашева выше Куприна и вровень с Горьким.
«У героинь этого романа очень пышные груди, у героев очень сильные мускулы, и вообще весь роман ужасно как старается, чтобы мы сочли его поэмой телесности, солнца, половой радости, звериного счастья, греха…
Критики уже сердились на этот роман, зачем в нем так много обнаженных тел и сладострастных образов. Боже мой, если бы это было так. Создать образ, написать живое, дышащее тело — да ведь это величайшая цель и величайшая трудность для художника. Браня так г. Арцыбашева, — мне кажется, ему тем самым делали ужасно лестные комплименты, и по совести мне кажется, он их не заслужил», рассуждал молодой литературный критик одессит Корней Чуковский.
Критик Василий Львов-Рогачевский имел полное основание заявить: «В 1907 и 1908 годах Санин заслонил М. Арцыбашева, казалось, не М. Арцыбашев написал Санина, а Санин написал М. Арцыбашева, Санин сотворил автора по образу своему и подобию».
А еще один одессит, поэт-сатирик Саша Чёрный, намекая на этот роман, писал:
«Проклятые» вопросы,
Как дым от папиросы,
Рассеялись во мгле.
Пришла проблема пола,
Румяная фефёла,
И ржёт навеселе.
Куда более благосклонным к творчеству Арцыбашева оказался Александр Блок, отмечая, что «Арцыбашев разделяет судьбу многих современных писателей, достойных всякого внимания: у него нет искусства и нет своего языка. Но здесь есть настоящий талант, приложенный к какой-то большой чёрной работе, и эта работа реальна: заметно, как отделяются какие-то большие глыбы земли и пробивается в расщелины солнце».
Произведения Арцыбашева суд пытается запретить.
Максим Горький писал адвокату знаменитому адвокату, уроженцу Екатеринослава Осипу Грузенбергу: «Удивили Вы меня Вашим вопросом — защищать ли Арцыбашева? Мне кажется, что в данном случае — нет вопроса: на мой взгляд, дело не в том, что некто написал апологию животного начала в человеке, а в том, что глупцы, командующие нами, считают себя вправе судить человека за его мнения, насиловать свободу его мысли, наказывать его — за что?»
Затем выходят романы Арцыбашева «У последней черты» (1910) и «Женщина, стоящая посреди» (1915), ставятся пьесы, а его сценарии воплощаются на экране немого кино. Но ни один дальнейший опус писателя не вызвал столь бешеный интерес, как роман «Санин».
Место Арцыбашева в русской литературе установил другой уроженец Харьковской губернии критик князь Дмитрий Святополк-Мирский:
«В течение нескольких лет «Санин» был библией каждого гимназиста и гимназистки России. Не надо думать, что Арцыбашев сознательно стремился развратить школьниц или добыть денег, потакая животным инстинктам, — русская литература никогда не была «распутной» в открытую… И тем не менее роман имел воздействие, и с автора «Санина» нельзя полностью снять обвинение в моральном разложении русского общества вообще и провинциальных гимназисток в особенности».
«Готовность на всякую борьбу»
Политические взгляды Михаила Арцыбашева до 1917 года не отличались оригинальностью. Революцию 1905 года, а затем и события февраля 1917 года он принял и был близок к кадетам. Орган партии, газета «Речь» печатала его статьи и рассказы. Первая мировая война была «не его» — здоровье не позволяло воевать, тематика была мирной.
В Гражданской войне он тоже не участвовал, а сын его от первого брака Борис служил в Добровольческой армии. Большевиков Арцыбашев не выносил и при первой же возможности уехал в Польшу под предлогом необходимости лечения за границей.
«Что такое эмигранты?… Это люди, которые не могли примириться с большевицкой тиранией и тяжкую свободу изгнания предпочли существованию под бичами кремлёвских палачей. Честь им и хвала!..», — пишет автор в статье «Эмигрантская вобла».
Там, в Варшаве, он становится одним из самых непримиримых публицистов и осуждает большевиков за разрушение русской культуры. Там Михаил Петрович становится постоянным автором газеты «За Свободу!».
Зинаида Гиппиус так оценивала зарубежное творчество Арцыбашева: «Да, Арцыбашев „единственный" из писателей; если и есть у других такая же беспримесная, чистая ненависть к убийцам России, такая же готовность на всякую борьбу, на всякую жертву ради воскресения родины, — эти чувства — увы — слишком часто соединяются с тоской о России прошлой, невозвратимой и ненужной».
К мучившим его с юности глухоте и туберкулёзу прибавился и менингит. Вернулась к нему и чуть не доведшая в своё время до самоубийства хроническая депрессия. 3 марта 1927 года 48-летний Михаил Петрович Арцыбашев скончался.
Всё советское время его произведения не переиздавались, а критики упоминали его вскользь и ругательно. Когда же в 1990 году «Санина» переиздали, то это не стало событием в литературной жизни. Эротики уже хватало и на экране, и на книжных полках, и в жизни.
В общем, справедливы и по сей день слова кн. Д. Святополк-Мирского девяностолетней давности: «Сейчас уже никто не считает Арцыбашева значительным писателем — его воспринимают как забавный, а в целом прискорбный эпизод в истории русской литературы».
