Похожее состояние умов царило в первые века после распада Римской империи. Да что там, люди не сразу поняли, что что-то распалось. Города с Колизеями и ипподромами как стояли, так и стоят. Дороги с акведуками на месте. Все понимают латынь. Окончательное осознание того, что мир изменился, пришло, дай бог, к концу Средневековья (и то вопрос дискуссионный).
А до того все, кто только мог, от Карла Великого до Ивана Грозного, создавали свой Рим. А что же еще в принципе можно создавать? Так вот, для нас сегодня Советский Союз — примерно то, что для жителя средневековой Европы Римская империя. Кто-то страстно его любит, кто-то столь же страстно ненавидит, но он в нас уже навсегда. Как архетип, как культурный код, как то, что надо вернуть, или то, что надо преодолеть.
Оттуда же, не покидает нас и ощущение, что все жители бывших республик СССР «наши». «Как же могли возненавидеть друг друга братские народы?» — спрашивают сами у себя замечательные добрые люди и не понимают. «Мы же один народ, почему столько ненависти?» — искренне удивляются другие.
Ну, во-первых, ненавидят далеко не все. В той же России граждане, которые не любят украинцев за то, что они украинцы, малочисленны и маргинальны. И даже на сотрясаемой агрессивной националистической пропагандой Украине такая ненависть совершенно не повсеместна. Кстати, как научные исследования, так и практика жизни однозначно говорят, что язык вражды чаще всего моментально улетучивается, когда объект враждебных высказываний прямо перед тобой, а не где-то там за тридевять земель или в интернете.
Поэтому в каком-то смысле они все действительно до сих пор «наши» и останутся таковыми навсегда. В смысле неизбывного наследия нашего Рима. И все же конфликт существует, и он настолько острый, что уже 7 лет «братские народы» или «единый народ» убивает друг друга или сам себя в Донбассе, а были бы несколько иные политические расклады, убивал бы и в других местах.
Народ и нация
Но кого мы на самом деле имеем в виду, говоря «народ», и корректно ли употребляем этот термин? Ведь, в сущности, народ совершенно не тождественен населению какой-либо страны. Народ — это трудящиеся.
Дворянство и духовенство — никакой не народ. Как и сейчас собственники заводов, газет, пароходов — никакой не народ. Мало того, интеллигенция (врачи, учителя, ученые, журналисты, программисты и т. д.) — тоже не народ. Слышали выражение «вышел из народа» применительно к какому-нибудь Ломоносову? Ну хорошо, он вышел, а куда вошел? Явно не в народ, а в интеллигенцию.
Это связано с тем, что народ — непосредственные производители материальных благ, рабочие и крестьяне (или другого рода мелкие хозяйчики, работающие своими руками, вроде современного мелкого бизнеса). Поскольку диктатура рабочего класса в СССР (до определенного времени) представляла собой союз рабочих и колхозного крестьянства, вполне корректно было говорить «советский народ». Несмотря на то, что интеллигенция непосредственно в народ не входит, но, поскольку в Советском Союзе не было антагонистических классов, она (снова же до поры до времени) действовала в общественных интересах и могла быть включена в понятие «советский народ».
А сейчас все не так. Кем являются люди, населяющие ту же Украину? Многие, не задумываясь, скажут — украинцами. Затем, немного подумав, исправятся — а ведь там еще русские есть, евреи, татары, армяне и многие другие. Конечно, есть, хотя националистическое правительство пытается этого не замечать. И кто же это все такие?
Сегодня очень любят говорить, что ту или иную территорию населяют этнические русские, этнические украинцы и т. д. В данном случае это неправильно. Этнос — понятие кровнородственное. Например, житель глухого карпатского села скажет, что он этнический гуцул, но по национальности украинец. Национальность — принадлежность к нации, а нация — явление политическое. На Западе, например, национальность часто путают с гражданством. А у нас принято путать национальность с этническим происхождением.
Еще говорят — на Украине этнический национализм. Так не бывает. Может быть этническая ксенофобия там, где еще сохранились этносы (в Карпатах, на Кавказе или в городах, где есть ярко выраженные этнические диаспоры), но в целом в модерных промышленно развитых регионах этническое стерто и преодолено. Люди из многих этносов превращаются в нацию, и их этническое проявляется разве что в нюансах говора (что тоже частично стирается при получении образования на литературном языке) и воспоминаниях о том, как бабушка в селе рассказывала сказки.
Так как понять, что такое нация? Единственным известным человечеству способом — выразить в понятии, то есть дать определение. Итак, нация — это большая группа людей, связанная единством экономического уклада, территории, языка и культуры. Только наличие одновременно этих четырех признаков говорит о сформированной нации. Причем признаки эти иерархичны и исторически располагаются именно в указанной последовательности.
Что общего у Украины с Нидерландами?
Давайте посмотрим на пример. Первой европейской нацией стала нация голландская. К XVI веку северные провинции Бургундского герцогства после целой череды войн и династических союзов перешли от дома Валуа к австрийским Габсбургам и, после того как Карл V кроме бургундского герцога и императора Священной Римской империи (в смысле Германии) стал еще и королем Кастилии с Арагоном, неожиданно оказались частью Испанской империи.
При феодализме такие чудеса случались нередко, поскольку государств в современном понимании не существовало, а различные земли принадлежали феодальным родам, постоянно переходили из рук в руки и могли находиться на разных концах географии.
Так вот в северных провинциях Бургундии, которые стали испанскими Нидерландами (и это тоже не единая страна, а т. н. 17 провинций). В связи с климатическими, географическими и историческими факторами в Нидерландах очень сильно развились торговля с промышленностью, провинции стали богатыми, что неизбежно привело к появлению сообщества этих самых торговцев и промышленников, т. е. буржуазии, которая уже вполне ощущала общий интерес в сохранении и приумножении появившихся богатств.
От Испании они очень далеко, на совершенно отдельных, еще и отделенных Францией территориях, короля в глаза никогда не видели, т. е. как бы сами по себе. Но при этом новый монарх Филипп II вел множество войн, для чего нужны были большие деньги. И с Нидерландов эти деньги брали.
Ну а дальше неизбежное — восстание, попытка подавления, казнь лидеров, повышение налогов, инквизиция, снова восстание, 80 лет непрерывных войн, независимость и образование национального государства уже в современном понимании. Жители территорий Голландии, Зеландии, Утрехта, Гронингена, Гелдерна, Оверэйссела, Фрисландии и Дренте превратились в голландскую нацию.
Украинская нация формировалась по очень похожей схеме, но с некоторыми особенностями.
Не секрет, что с XIII по XVII век (а частично и по XX век) территории западнорусских феодальных княжеств были оторваны от княжеств восточных, где постепенно сформировался центр будущей России. Будучи на момент разделения галичанами, волынянами, киевлянами, черниговцами и переяславцами, т. е. жителями данных феодальных княжеств и подданными соответствующих князей, к моменту разделения они не смогли и не могли сформировать единой политической нации.
Кроме того, за этот огромный срок не могли не сформироваться серьезные языковые и культурные различия. Поскольку к XIX веку после известных разделов Польши большая часть западнорусских земель оказалась в составе Российской империи, эти языковые и культурные различия вполне могли бы остаться на этническом уровне, но с 60-х гг. XIX столетия, с большим запозданием по сравнению с западноевропейскими государствами, в России начал формироваться капитализм.
Что это значит практически? А то, что большие деньги и большая власть появились не только у зависимых от монархии помещиков-дворян, но и у городских промышленников на пару с крупными землевладельцами, ведущими хозяйство уже без крепостных, на капиталистических основах. Богатые южные урожаи, наличие угля и железа, а также выход к морским портам для торговли неизбежно приводили к вопросу о том, надо ли делиться доходами с центральной властью или лучше тут как-то самим.
Экономическую проблему стала идеологически окормлять родившаяся в городах новая местная разночинная интеллигенция с идеями народной культуры против имперской, народного языка против имперского и т. д. Половинчатость реформ, отсталость России от ведущих капиталистических государств, проигранные войны, экономический кризис и Февральская буржуазная революция толкнули южнорусских, или малороссийских, капиталистов и интеллигенцию на сепаратизм и создание УНР. Естественно, под националистическими лозунгами.
Кровавое подавление войсками УНР восстания на киевском заводе «Арсенал» лишь подтверждало, что новая власть — не за интересы рабочих. Третья возникшая проблема — культурная неоднородность населения. Прежде всего русскоязычные города и село, говорившие на превратившемся в украинский язык малороссийском наречии. Затем — поздно присоединенные к империи Донбасс и Новороссия, которые заселили люди из разных уголков империи. Говорили они на языке интернационального общения — русском — и никак не идентифицировали себя с формирующейся украинской нацией.
Национальная ненависть относительна, а братская любовь абсолютна
Победившие в гражданской войне большевики с поддержавшими их рабочими и крестьянами создали советскую власть без эксплуататорских классов, тем самым решив национальную проблему на Украине. Благодаря единой всеобщей системе образования и культурной политике в УССР, находившейся в едином экономическом пространстве Советского Союза, окончательно дооформились две основные нации — украинская и русская, с украинским языком как языком национальной республики и русским как языком межнационального общения.
Поскольку капиталисты исчезли, трудящимся делить друг с другом было нечего, и они были объединены целью строительства нового общества в общих же интересах, наличие двух полноценных наций в одной республике не вызывало проблем. Бытовой национализм и шовинизм с шуточками и анекдотами не в счет, а для более серьезных эксцессов существовал строгий уголовный кодекс. Но Советского Союза не стало. Украинская нация получила свое национально-буржуазное государство. Но русская-то нация на Украине никуда не делась, и с ней нельзя было не считаться.
С ней и считались, законодательно введя языковое и культурное равноправие, но по факту из года в год все больше и больше украинизируя население.
Отдельная от России территория, все более и более разрываемые экономические связи, бизнес-интересы внутри страны, украинское гражданство в паспорте и фактическая принадлежность к украинскому, а не общесоветскому и не российскому обществу (плюс воздействие пропаганды, конечно) постепенно уменьшало русскую нацию на Украине. Многие русскоязычные люди с записью «русский» в свидетельстве о рождении уже позиционировали себя украинцами. Но, конечно, не все.
Украинизация русских вызывала отпор в виде создания национальных и культурных общественных организаций, объединений, кружков и даже партий. Пока языковое и культурное равноправие существовало хотя бы формально, украинские русские отстаивали его парламентским способом. Но когда взбрыкнувшая из-за опасности вступления в Таможенный союз с РФ украинская буржуазия на Майдане прямо объявила русских граждан Украины людьми второго сорта и стала подавлять их с помощью официальных силовых структур и парамилитарных группировок штурмовиков-неонацистов, началась война. Не информационная или гибридная, а настоящая.
Война по определению — это вооруженная борьба классов, наций и государств. Если классов — это гражданская война, если наций — то национально-освободительная, если государств — то обычная война между государствами. Восстание в Донбассе, начинавшееся как борьба местных трудящихся против украинской националистической олигархии, т. е. гражданская война, с появлением в ней интересов части российской буржуазии приобрела черты национально-освободительной.
Будет ли остановлена война и будет ли прекращен этноцид русских внутри Украины — вопрос борьбы и в итоге расстановки сил, возникающей в результате таковой. Механических решений, которые сейчас очень любят, не существует.
«Давайте создадим механизм интеграции Донбасса» или «давайте создадим механизм межнациональных отношений», — говорят все кому не лень. Но механизм — это система с элементами, которые связаны исключительно внешним образом. У него нет мозга для принятия решений. А у людей есть.
И решать в конечном счете им — продолжать убивать друг друга до окончательной потери территорий или «убедить» правительство признать и законодательно закрепить две равноправные нации, как в той же Бельгии (фламандцы и валлоны), или, на худой конец, как в Великобритании (англичане, шотландцы, валлийцы, ирландцы). Решать народу, тому самому, который «братский» и «единый».
