Майкл Перселл – подполковник корпуса морской пехоты, танковый офицер, отслуживший 22 года. Сейчас он в отставке, живёт в Вирджинии. Специалист по евразийским вопросам, адъюнкт-профессор Университета Джорджа Вашингтона.
- Майкл, расскажите, как вы лично относитесь к тем событиям, которые происходят сейчас в Афганистане.
— Я, как и все военнослужащие, разочарован. Я очень сочувствую людям, которые сейчас находятся в стране и вынуждены испытывать ежедневный страх. Я так понимаю, что хотелось сделать как лучше, но получилось так, как видел весь мир. Многие люди, которые работали на протяжении двадцати лет с американцами, поверили, что между нашими странами хорошие и стабильные отношения. Они видели перспективы. Сейчас всё разрушено. И я, и эти люди разочарованы.
- Вы сочувствуете афганцам? Вам их жаль?
— Да, точно. Я могу так сказать. Я знаю много советских историй, касающихся Афганистана. Мой отец служил во Вьетнаме, я очень хорошо помню это, я был тогда мальчиком. Он тоже был разочарован. Считал время, проведённое во Вьетнаме, страшным. Он не хотел об этом вспоминать, был подавлен, печален, когда об этом говорили. И вот мы снова оказались почти в такой же ситуации.
- Как вы считаете, президент США Джо Байден поступил правильно или нет? И мог ли он поступить иначе?
— Я думаю, что, если мы будем говорить на тактическом уровне, то есть о сегодняшнем дне, вчерашнем и завтрашнем, то это выглядело как большая ошибка. И все это признают. И военнослужащие, и дипломаты, и бюрократы. И все понимают, что происходит сейчас в аэропорту Кабула. Это большая тактическая ошибка.
Но если посмотреть на ситуацию на стратегическом уровне, то это немного другая история. Двадцать лет уже прошло. Первая стратегическая ошибка была в 2001 году, когда Соединённые Штаты Америки ввели в Афганистан свои силы. Напомню, что тогда президентом США был Джордж Буш-младший. За всё время войны Соединённые Штаты Америки потратили на Афганистан более 800 млрд долларов.
Выбор, который стоял перед Байденом, был очень непрост. По сути он выбирал из двух зол меньшее. На тактическом уровне операция была проведена нехорошо. Можно сказать, что на счёт действующего президента США Джо Байдена добавилась ещё одна ошибка, именно поэтому упал его рейтинг.
- Случается, что солдаты возвращаются домой из зоны военных действий и чувствуют опустошение, которое медики называют посттравматическим стрессовым расстройством. Так было с американскими солдатами после Вьетнама — «вьетнамский синдром», так было с советскими солдатами после Афганистана — «афганский синдром». Как вы считаете, сегодняшние американские военнослужащие, которые вернулись, столкнутся с преодолением психологических проблем, связанных со службой в Афганистане? Или этого не будет?
— Будет, конечно, будет, это была тяжёлая служба. Действительно, это было и с советскими солдатами после Афганистана, и с американскими солдатами после войны во Вьетнаме. Но сегодня преодоление этой проблемы проходит быстрее и лучше.
Мы обсуждаем этот вопрос свободно, и, по-моему, все американцы понимают, какие могут быть проблемы у солдат. И принимают эти проблемы. И, конечно, солдатам будет оказываться помощь, существуют специальные программы, которые ставят своею целью помочь вернувшимся домой солдатам найти новую работу, например. Также существуют программы, в рамках которых обсуждаются испытания солдат, прошедших войну. И это не только в Америке. Это же, мне кажется, и в России, и в других странах.
Цель — чтобы все понимали и осознавали проблему, оказывали посильную помощь. Солдаты ни в чём не виноваты, виноваты политики.
Проблемы будут, но помощь существует, она будет оказана. Сейчас ситуация намного лучше, чем в 70-х годах ХХ века после Вьетнама.
- А не считаете ли вы, что подобный синдром возникает только в тех случаях, когда солдаты из другой страны едут воевать буквально на край света и при этом ещё и не понимают до конца, за что они воюют? Солдат должен защищать свой народ. А тут получается, что солдат уезжает и вмешивается в дела, которые его народа не касаются. Именно поэтому солдаты не могут объяснить ни своим соседям, ни своим родителям, ни своим любимым, что с ними в действительности происходит.
— Это отличный вопрос. В данном случае в Афганистане и у русских, и у американцев, во Вьетнаме у американцев есть то, что я бы назвал «моральным ущербом». Потому что, когда вы защищаете свой народ и свой дом, — это одна история. Например, в Советском Союзе после 1945 года было понятно, что войну на себе испытали все, не надо было никому ничего объяснять. Это был общий опыт, один на всех.
И конечно, намного труднее обсуждать опыт Афганистана. Даже когда семья или друзья хотят обсудить этот опыт, человек чаще всего не способен говорить об этом. Солдаты, проходившие службу, являются очень молодыми людьми, не подростками, конечно, но их средний возраст — около 21 года.
Есть вопрос «Почему мы были в Афганистане?». На этот вопрос сами себе многие солдаты не могут дать ответ. Себе не могут дать, не то что своему окружению. И ответ на этот вопрос не очевиден. Особенно сейчас. Я знаю, что 70 процентов американцев хотели, чтобы войска из Афганистана были выведены. Большинство американцев хотели этого. Каждый солдат должен спросить себя: «Почему я принимал участие в войне, которая не имеет значения жизни и смерти для моего народа?»
- Если 70 процентов американцев хотели, чтобы воска были выведены, можно ли сказать, что сегодня Америка рада тому, что теперь нет её присутствия в Афганистане? Давайте попробуем подобрать слово. Если не рада, то какое?
— Рада — это неправильное слово, действительно, надо подобрать другое. Сейчас никто не говорит «Я рад». Это не так, радости нет. Relieved. Вот точное слово. С облегчением, Америка разочарована и озабочена одновременно, но с облегчением.
