«Правда, они разные. В СССР было шельмование и обиралово перед отъездом, а в РФ — сложности и то же обиралово, но посредством миграционной службы. И в том и в другом случае у людей были периоды, когда их правовой статус был "подвешенным". И это при том, что возврат домой невозможен», — указал Губин.
По его словам, сходство между этими волнами еще и в том, что для очень многих переезд означал серьёзное ухудшение материальных и жилищных условий — съёмная квартира и плата за аренду, резко снижающая реальный доход семьи.
Похоже в чём-то и отношение репатриантов к оставленному месту жительства, когда одни упрекают оставшихся в том, что они не уехали и не прошли тот путь лишений и унижений, что и уехавшие, а другие (это могут быть и одни и те же) описывают своё место исхода как кромешный ад, в котором живут злобные и недостойные люди, которые с детства их ненавидели и преследовали, чтобы заставить расплакаться принимающую сторону, рассуждает публицист.
И носители «гневного осуждения», и «слезовыжималки» — это совсем не те, кто подвергся реальным репрессиям: и упрекающих, и изображающих жертв от силы процентов десять в общей массе эмигрантов, но их голоса — самые громкие и визгливые, в отличие от того большинства, которое понимает, что отъезд — дело личное и семейное, а на родине остались родные и друзья, которых не стоит оплёвывать почём зря, заключил собеседник издания.
Полностью интервью можно прочитать здесь.
