Обижаются, понимаешь, венгры. Звонят оттуда друзья и сетуют на плохое отношение русских. То популярный ведущий походя помянет мадьяр громким злым словом, то маститый режиссер отпустит в их адрес тихую, но ядовитую реплику. А объясняться приходится мне. Я и объясняю.
Мол, сами виноваты. Участвуете в общеевропейской травле русского мира, всякие там санкции, ограничения, угрозы поддерживаете. Молчите, когда ваши союзнички Россию «абсолютным злом» обзывают, да в кибервойну втягивают. Так чего хотите?
Хотя, может, это ковид убил обоняние.
Короче, есть ритуалы антироссийских заклинаний, которые должны исполнять все дисциплинированные европейцы. Когда их союз перестал держался на совместных ценностях, настало времечко совместной ненависти. Но не стоит, мол, путать камлание с реальной жизнью. На то это и ритуалы. А вот «в реале» венгры, по логике моих друзей, чуть не главные связные конкретных россиян с мифическими западными общечеловеками.
А ведь что-то в этом есть! Если внимательно присмотреться, понимаешь, что именно «венгерский связной» с риском для своей геополитической жизни предупреждал РФ о многих созревающих вызовах. Более того, иногда своим отчаянным примером показывал, как купировать новые фатальные угрозы.
Это ж венгры первыми изгнали со своей «поляны» ненасытных и гиперактивных «соросят». Притом что дедушка патриарх — их земляк и родился прямо в Будапеште, правда, под пророческой фамилией Черный. Пакет законов «анти-Сорос», принятых красивейшим в мире парламентом пару лет назад, создал первый в мире системный протокол противодействия этой черной напасти.
Венгры, пожалуй, первыми в ЕС заявили о готовности массово выпускать российскую антивирусную вакцину — в силу ее высокой эффективности. Учитывая их мировой авторитет именно в сфере фармакологии, это в плане репутационной поддержки дорогого стоило.
А защита языковых возможностей национальных меньшинств на территории Украины? Только для непосвящённого наблюдателя позиция Будапешта выглядит как защита прав венгерской диаспоры. На деле же они создавали не только прецедент, но общую модель и многопрофильную методику защиты всех ущемляемых сообществ. Изобрели фактически матрицу протеста против лингво-диктатуры.
Особенно важно это именно для России. Последняя, заваленная неподъемным грузом противоречий с Западом, ослабленная предельной бюрократизацией и инфантильностью чиновников геокультурных ведомств, явно не решалось на резкие жесты в защиту соотечественников. Может, думали, что само как-то «рассосется». Сменятся, скажем, украинские власти, войдут в некие схемы, договорняки, в рамках которых и «великому и могучему» можно будет подсобить.
А оно вон как повернуло: после Нового года если русский язык не вырвут окончательно украинские «шпрехенполицаи», то укоротят «активисты» под самый корень.
А вот венгры не строили иллюзий, не плыли по течению. Сразу оппонентам по сусалам — заблокировали украинскому истеблишменту все его натоцентристские и евросоюзовские хотелки… В общем, показали, что защищать права десятков тысяч венгероязычных украинцев можно куда яростнее, чем десятков миллионов русскоязычных. Может, надеялись, что их наработки заметят и подхватят?
Еще именно венгры с их отважным капитаном подняли бунт на европейском корабле против размыва и выхолащивания национальных традиций и устоев. Замахнулись даже на самое святое — однополые браки и толерантность к беженцам. Чуть не сорвали под этим предлогом принятие под Новый год общеевропейского бюджета…
Когда-то гениальный венгр Имре Кальман обессмертил парадоксальный музыкальный жанр — оперетту. Там даже цыгане становятся премьерами и даже в цирке бывают принцессы. Сейчас его потомки на глазах создают парадоксальную внешнюю политику, где «малая страна» заставляет плясать чардаш под свою музыку больших и неуклюжих соседей.
Они создают двухтрековую дипломатию, где формальная союзная лояльность купируется реальной страновой индивидуальностью, где скулёж не является проявлением решительности. Их лидеры все глобальные новации превращают в национальный гуляш. Только раньше это был «гуляш-социализм», теперь «гуляш-атлантизм»…
У меня есть немало версий по этому поводу. Начну с главной. Венгры весьма философичны. Уже в пятнадцатом веке у них возникали философские кружки и сообщества, которым, кстати, патронировали сами канцлеры Венгерского королевства. А после открытия Будапештского универа в 17 веке стали массово создаваться собственные школы и течения. Какие-то из них, типа антропологической школы Кароя Бёма или позитивистской Оскара Яси, оставили заметный след в истории мировой мысли, какие-то совсем забыты.
Тут мадьярам явно не повезло. Когда я еще в советское время сдавал кандидатский минимум, нашел только один тощий учебник по венгерской философии Марии Хевеши. Мне посчастливилось познакомиться с Марией Акошевной позже — замечательной была заведующей нашей аспирантуры. Она мне и посетовала, что имидж венгерской мысли мог подпортить феноменальный Дьёрд Лукач, считавшийся тогда чуть ли не главным ревизионистом марксизма.
Увлекся… Короче, уже влюбившись в Венгрию и обретя там друзей, я приобщился к её духовному наследию и был поражен его обилием и богатством. И даже стал считать себя последователем волшебного смыслотворца Иштвана Бибо. Кстати, те, кто сегодня правит Венгрией, тоже называют его «учителем».
К чему я это? А к тому, что если верить тому же Бибо, страна, в которой нет мощной философской традиции, никогда не сможет стать по-настоящему независимой и суверенной. Не майданы создают независимость — философы! Не только разруха начинается с головы, но и государственность.
Кажется, уже писал, у знаменитого Хайдеггера в самом конце жизни журналист спросил, почему немцы делают лучшие в мире авто. Мыслитель ответил: «Наверное, потому, что немецкие рабочие еще читают Платона и Аристотеля». Журналист удивился: «А какая связь между Платоном и "Мерседесом"?» Мэтр ответил: «Я не знаю, какая между ними связь, но интуитивно полагаю, что человек, который не читал Платона, не сделает "Мерседес"».
Бедные мои украинские знакомцы с майдана. Они интуитивно надевали кастрюли и сковороды на головы. Это ведь про них: «Вместо шапки на ходу он надел сковороду». Шла, возможно, телепатическая подсказка из ноосферы — «Сковорода», «Сковорода»… А кастрюлеголовые, блин, совсем забыли, что был такой отечественный философ. Чуть ли не единственный за всю историю нации. Читать надо было В голову, а не нахлобучивать На неё что попало.
Но, наверное, напутали в революционном раже.
Хотя одного мыслителя на страну маловато. Нужны плеяды, школы, традиции. Поэтому так мучительно идет процесс госстроительства в черной Африке. Нефть есть, редкоземельные металлы, ценная древесина, даже золото. Философии нет, как школы перманентного и системного мышления. А где нет философии — там и майдан вместо державы.
У мадьяр есть. Поэтому «венгерский связной» скорее нужен России не для связи с исчезающей европейской Атлантидой, а скорее для сплетения её собственного духовного наследия с грандиозной российской школой. Даже трудно представить объединенную интеллектуальную мощь двух стран за последние лет двести — «весь мир в кармане»!
А еще многие мадьяры, по крайней мере, из моих добрых знакомых, считают себя наследниками Туранских племен. Когда-нибудь поговорим о том, как турки понимают свой любимый «туранский мир». Тут всё сложно. Но если пока без геополитики, то названная ойкумена — особый вид преодоления морали и особый способ покорения пространства. Для венгров это, в первой проекции, примат доблести над благополучием, справедливости над вседозволенностью, правды над законопослушностью…
В одной маленькой студенческой корчме в центре Пешта есть навечно зарезервированный столик для давно умершего писателя Чарльза Буковски. Американский бузотер и скандалист гениально воплотил венгерский дух и русский характер в одном пивном бокале: трезвая оценка ситуации и пьяные фантазии её преодоления. Да, вместе были скифами, вместе будем мир спасать.
Я всегда сажусь за соседний столик. Посылаю на стол своего кумира рюмку паленки. Пью по-венгерски — «до мизинца». За уважение! Это европейцы хотят, чтобы их почитали. А венгры и русские — чтобы их просто уважали. Такова наша общая моральная парадигма.
Кроме того, венгры и русские не боятся пространства! Только мадьяры не побоялись ломануться с Востока на Запад. Пока их не заворожил красавец Дунай. А русские пришпорили коней с Запада на Восток, пока не уперлись в Тихий. По идее, должны были встречаться где-то на развилке. Но не заметили друг друга. Страсть застилала глаза. Для наших народов пространство — это не география, а афродизиак, вызов характеру, испытание воли… Да, скифы мы…
Я бы еще набросал десяток мотивов в поддержку «связного». Но пока и этих хватит…
Так сложилось, что несколько раз встречал Новый год на Дунае. Точнее на кораблике «Опера». Венгры, как и мы, обожают все традиционные праздники, громкую музыку и советское шампанское (откуда они его достают — загадка.) Моя коронка (не путать с «короной») — исполнить под бой курантов для приятелей их народную песню «Сас форинт» (Сто форинтов).
Слова очень простые — наши. Если у тебя, мол, завалялась сотня, хотя бы половину потрать на праздники, веселье и друзей. Ща спою!
