Киевский мещанин
Дмитрий Багалей родился в Киеве, на Подоле (ул. Спасская) в мещанской семье. Причем в такой среде, откуда не стоило ждать какой-то карьеры. О том, как эта среда жила, как говорила и о чем думала, в 1883 году напишет Михаил Старицкий в пьесе «За двумя зайцами». Так что будущий ученый и общественный деятель вполне мог оказаться родственником, соседом или одноклассником незабвенного Свирида Петровича Голохвостого, цирюльника из-за канавы.
Его отец был мелким ремесленником, мастером по изготовлению конской упряжи, то есть шорником или лымарем. Предки Дмитрия по отцовской линии принадлежали к рыбацкому цеху, уже в 1766 году Алексей Багалейко в нём состоял.
Мальчик рано лишился матери и воспитывался теткой. Она считала, а женившийся вторично отец не возражал, что мальчик должен получить хорошее образование, и деньги, вырученные с продажи небольшого деревянного флигеля, доставшегося от матери, пошли на обучение Мити. После окончания приходской школы и прогимназии (во время его учёбы, вышедшей из четырехклассного уездного училища) он поступил во 2-ю киевскую гимназию.
Там он познакомился с творчеством Чернышевского, Маркса и других революционных писателей, но не прикипел к ним душой. Куда более важную роль в формировании будущего ученого сыграло знакомство с Владимиром Антоновичем, с которым Багалей познакомился, будучи уже студентом историко-филологического факультета киевского университета св. Владимира.
Уже на первом курсе будущий академик вступил в одно из полулегальных украинских объединений — «Кош». Целью его было создание и издание словаря украинского языка. За участие в этом кружке Багалей на полгода был исключен из Киевского университета.
Дмитрий решил не прекращать обучение.
Новым местом учебы он выбрал Харьковский Императорский университет. Так произошло его знакомство с городом, которым много лет спустя ему доведётся руководить.
После одного семестра на историко-филологическом факультете Харьковского университета он вернулся в Киев, где его факультетское начальство и особенно профессор Антонович приняли с распростёртыми объятьями. Ибо понимали, что юноша к наукам способен и полезней на кафедре, чем рядовым под Плевной, где сложили головы многие его сверстники.
А еще киевской профессуре коллеги сообщили, что в Харькове студент Багалей несколько умерил свой революционный пыл и решил всерьёз взяться за учебу и стал изучать историю южнорусских земель. Багалея, под руководством Владимира Антоновича, оставляют на кафедре для написания магистерской диссертации. Дмитрий Иванович успешно защищается и становиться магистром истории в 25 лет.
И ему уже было не до попыток посоревноваться с Голохвостым за благосклонность Прони Прокоповны. Женился он на своей ровеснице, знакомой по кружку «Кош» — Марии Васильевне Александрович. Супруги произвели на свет четырех детей — Наталью, Ольгу, Марию и Александра. Однако сын умер в трехлетнем возрасте, а Мария, родившаяся в 1899-м, погибла в 1920 году в возрасте 18 лет.
Харьковский профессор
В 1880 году семейство Багалеев переезжает в Харьков, где на кафедре русской истории университета оказалось вакантным место штатного доцента. По ходатайству Антоновича Дмитрий Иванович к декану профессору Карлу Надлеру Дмитрий Иванович занял эту должность.
Для выходца из семьи мелких ремесленников стать преподавателем университета — большой жизненный успех. Поселилось семейство сначала далеко не в самом приличном месте губернского города — на ул. Примеровской, славившейся на весь губернский город своими домами с красными фонарями. Вскоре он переехал в куда более респектабельное место и почти десять лет он жил в доме у профессора Александра Потебни на улице Подгорной.
Его первые работы по истории Слобожанщины были встречены с большим интересом. Багалей сразу включается в культурную и научную жизнь Харькова. В лекциях нового преподавателя по истории уделялось большое внимание народному быту, что вызвало интерес харьковских студентов.
После убийства Александра ІІ 1 марта 1881 года, власти начали «закручивать гайки». Багалея обвинили в «хохломанстве» и перевели на более низкую должность приват-доцента, а жалование преподавателя сильно урезали. Теперь ежегодно ему было предписано получать разрешение на преподавание от министерства просвещения. Все его научные работы направлялись в столицу для «пристального изучения».
В этой ситуации Дмитрий Иванович усиленно работает над написанием докторской диссертации, которая посвящена заселению Дикого Поля и Слободской Украины. В процессе подготовки выяснилось, что архивы губернии не упорядочены, часть документов, ранее описанных проф. Измаилом Срезневским, пропало и о них можно судить только по трудам этого учёного. Всю оставшуюся смесь бумаг нужно было как-то разложить по порядку и опубликовать.
Защитить труд на такую тему приват-доцент решает в Москве. В Московском университете ученый заручился поддержкой профессора Василия Ключевского. В 1887 году тридцатилетний Багалей стал доктором исторических наук.
Ученый возвращался в преподавательский штат Харьковского университета на должность ординарного профессора. Улучшалось и его финансовое положение — его диссертация «Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства» была издана отдельной книгой и читается до сих пор на одном дыхании. В 1889 году к ней добавляется и «Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культуры»
Совместно с другими учеными факультета Дмитрий Иванович берется за создание городского архива. В течение тридцати лет он исполнял должность заведующего архива совершенно бесплатно.
Харьковское общество распространения грамотности, в которое входил молодой профессор, было одним из крупнейших во всей империи. Под руководством его председателя Сергея Раевского совместно с профессорами Дмитрием Багалеем и Николаем Сумцовым издавались брошюры и книги, тираж которых перевалил за миллион экземпляров. Произведения Пушкина, Гоголя и Квитки-Основьяненко становились доступнее для широких слоев населения.
Багалей и Сумцов занимались созданием в Харькове этнографического и художественного музеев, были одними из инициаторов открытия школы рисования и живописи, которую возглавила жена Раевского Мария Дмитриевна. Активно продвигала эта компания и строительство Народного дома.
Багалей лично вел переписку с самыми знаменитыми на тот момент русскими художниками, в результате чего в коллекции художественного музея Харькова появились работы Ильи Репина, Владимира Маковского, Василия Поленова, а также проживавшего в Харькове Сергея Васильковского.
Однако профессор Потебня, у которого жил Багалей, был уже нездоров, его потомство не горело желанием держать жильцов, а сам профессор Багалей мечтал стать гласным городской думы. Для этого нужно было стать домовладельцем, имеющим собственный дом стоимостью не менее тысячи рублей. На тогдашней окраине города, еще недавно звавшейся за грязь Дурноляповкой, где недавно был выстроен Технологический институт, Багалей в 1897 году купил землю и построил дом.
Поначалу семья Багалеев жила на втором этаже, а первый этаж сдавался в аренду. В это же время начали строить библиотеку университета, и Дмитрий Иванович внёс на её строительство 15 тысяч рублей, что было колоссальной суммой. При этом дом на Технологической улице стоил 6700 рублей, а земля под него — 3 тысячи. Там и сейчас живут его потомки.
За свои научные и общественные заслуги в 1902 году Дмитрий Иванович получил чин действительного статского советника. Так сын ремесленника стал наследственным дворянином. И в этом чине он и далее будет работать на благо города.
Как только публичная политическая деятельность становится возможной, Багалей вступает в партию кадетов, а в 1906 году становится членом Государственного Совета. Однако проработать там долго ему не пришлось: в том же году университет избирает Багалея ректором. На этом посту профессор проработает до 1911 года.
К названным выше исследованиям по истории колонизации Слобожанщины и Новороссии можно прибавить еще немалый список научных трудов, среди которых и двухтомный учебник русской истории, и курс лекций по русской историографии, и статьи для энциклопедии Брокгауза и Ефрона.
К столетию университета Багалей готовит капитальный труд, на страницах которого можно увидеть галерею профессоров и благотворителей, сделавших из Харькова центр просвещения и науки. Сначала выходит его «Опыт истории Харьковского университета (по неизданным материалам)» в двух томах, а затем и капитальная (совместно с профессорами Сумцовым и Бузескулом) работа именуемая «Кратким очерком истории Харьковского университета за первые сто лет его существования».
Совместно с журналистом Дмитрием Миллером ученый в 1906-1911 годах издал двухтомную «Историю города Харькова за 250 лет со времени его основания». Даже сейчас ничего более полного и тщательно написанного на эту тему не существует. Попытка добавить третий том «Харьков в ХХ веке» уже в начале этого столетия не получилась такой убедительной.
В 1910 году он предпринимает первую попытку занять пост харьковского городского головы. Тогда могли голосовать только домовладельцы, и в муниципальных выборах 1910 года приняло участие всего 1006 харьковцев (слово «харьковчанин» войдёт в оборот гораздо позже, без него). Для сравнения — население города тогда составляло ок. 280 тыс. человек.
Избран этот созыв думы был со второй попытки. Видя, каким будет ее состав, губернатор Митрофан Кириллович Катеринич аннулировал февральские выборы и их пришлось повторно проводить 2 мая 1910 года. Два месяца губернское присутствие не могло собраться с духом и утвердить столь неприемлемый итог повторных выборов. Делать, однако, было нечего и искомое решение было вынесено 12 июля 1910 г., а первое заседание новоизбранной городской думы состоялось 9 сентября того же года.
Старейший гласный, просветитель города Сергей Александрович Раевский (заседал с 1879 по 1919 г., и это по сей день непобитый рекорд города), открыл заседание, посвященное выборам городского головы. Было предложено 6 кандидатур. Пятеро претендентов, включая профессора Багалея взяли самоотвод. Остался один — действующий с 1900 глава города Александр Константинович Погорелко.
Государственный деятель
Газета «Южный край» от 17 октября 1911 г. сообщала:
«Профессор Д. И. Багалей получил оффициальное предложение вступить в члены Государственного Совета, согласно ст. 24-й учрежд. Госуд. Совета, за выходом из него профессоров Мануйлова и Вернадского.
Профессор Д. И. Багалей снесся по телеграфу с казанским профессором Н. П. Загоскиным, вторым кандидатом в члены Совета, пожелав узнать — вступает ли он в Совет. Получив от Н. П. Загоскина утвердительный ответ, Д. И. Багалей также выразил свое согласие вступить в Государственный Совет.
Д. И. Багалею предложено приехать в Петербург к 24-му октября, чтобы принять участие в выборе советских комиссий. В виду этого профессор берет кратковременный отпуск и на днях уезжает из Харькова. По возвращении он сложит с себя обязанности ректора харьковского университета, а с 1912 года прекратит чтение лекций в университете и на высших женских курсах Общества трудящихся женщин».
Итак, на три года он уезжает в Петербург, где представляет учёное сообщество в Государственном Совете. Там он демонстрирует вполне благонамеренное поведение и даже был в 1914 году лично представлен государю.
Тот же «Южный край» так описывает это событие:
«26-го июня в Новом Петергофе Его Величеством Государем Императором был принят член Гос. Совета, по выборам, заслуженный профессор, д. с. с. Багалей, имевший счастье поднести Их Императорским Величествам свои научные труды. Приняв подношение, Государь Император удостоил представлявшегося милостивыми вопросами».
Однако в Харькове вскоре после отъезда гласного Багалея происходят печальные события.
В 1912 г. городской голова Александр Константинович Погорелко скончался. Дважды выборы прошли безуспешно — барона Романа Будберга в должности не утвердило МВД, а Иван Бич-Лубенский отказался оправдывать доверие харьковцев, не дождавшись этого самого утверждения (или неутверждения).
Все это время исполнял обязанности главы города приват-доцент университетской кафедры ботаники Николай Евдокимович Дорофеев. Со своими обязанностями он, как считали гласные городской думы, справлялся — брал кредиты на развитие, как теперь бы сказали, инфраструктуры. Но…Война заставила действовать по-новому.
К середине осени 1914 года Харьков принял 6 тысяч беженцев и готовился принять еще 20 тысяч. Для их приема строились специальные бараки, и поначалу на эти нужды использовались театральные и цирковые здания.
В таких условиях левые и правые в думе вынуждены были действовать сообща и 10 (23) декабря 1914 года избрали новым городским головой Дмитрия Ивановича Багалея
Газета «Утро» подробно описала эту процедуру. Сначала едва набирался кворум — 49 гласных из 80, потом количество пришедших составило 55 человек, и дума под председательством Дорорфеева решила проводить голосование. Подошло еще трое. Было уже полдесятого вечера, старейший депутат Сергей Раевский занимает место председательствующего. Он и сообщил, что Багалей получил 51 голос за, 7 — против.
После избрания выступил мэр города. Он понимал, что город отягощен огромными долгами, но коммунальное хозяйство должно работать бесперебойно. А военное время, помимо этого, накладывает на городское самоуправление новые обязанности.
«Харьковское городское общественное управление должно стоять, на высоте переживаемого всей Россией и ее Венценосным Вождем исторического момента. Оно должно напрячь все свои силы и энергию, чтобы оказывать помощь раненым и больным воинам, давать материальную поддержку семьям запасных, призванных на войну, заботиться о размещении гарнизона Таким образом, теперь новому составу гласных приходится одновременно разрешать вместо прежней одной, две одинаково трудные задачи — и военную ж текущую хозяйственную».
Министр внутренних дел Н. А. Маклаков утвердил выбор харьковцев. Не высказало возражение и губернское начальство.
Надо сказать, что в то время патриотические настроения были сильны среди харьковской интеллигенции. Профессор Сумцов, например, в ответ на шовинистическую, про-вильгельмовскую декларацию известного немецкого драматурга, нобелевского лауреата Герхардта Гауптмана подал заявление в городскую театральную комиссию, с предложением изъять из репертуара харьковского драматического театра пьесы Гауптмана.
При этом городское хозяйство функционировали исправно. Водопровод и канализация работали, с отоплением проблем не было. Городской голова лично заботился о топливе для электростанции. Да, были проблемы с ростом цен, но вице-губернатор Масальский-Кошуро жестоко наказывал каждого несознательного торговца и считал тех, кто плодит дороговизну, мародёрами. А уж о том, чтобы ввести карточки или талоны на продукты и промтовары, речь вообще не шла.
За время войны население Харькова значительно выросло (1916 — 352 300 (с беженцами), 1917 — 382 000 (с беженцами, число их до 50000), и это при том, что в 1914 году 44,2 % взрослого мужского населения было призвано в армию!). Так что мы можем говорить о том, что, по сути, город заселился почти заново.
Первыми беженцами, размещенными в Харькове, стали жители польских губерний. Оттуда же, из-под Варшавы, был эвакуирован в 1914 году Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства.
После австрийского контрнаступления в наших краях стали появляться и беженцы из Галиции, например, перешедшие в православие греко-католические священники, опасавшиеся наказания в лагерях Талергоф и Терезин. Бежали в наши края и армяне из Османской империи, спасаясь от резни.
В 1915 году возле Балашовского вокзала (ул. Петинская, 135) был создан переселенческий пункт. Он состоял из бараков и мастерских. Там же находилось и бюро труда для беженцев, позднее переведенное на Благовещенский базар.
А вот как газета «Южный край» описывала ситуацию с трудоустройством беженцев:
«В настоящее время в Харькове функционируют четыре самостоятельных бюро труда для приискания занятий беженцам. Три из них носят национальный характер, и помощь оказывается только лицам данной национальности. Так, функционирует бюро по приисканию занятий беженцам-полякам; бюро — для беженцев-евреев и для беженцев-латышей. Кроме того, функционирует бюро труда всероссийского союза городов, приискивающее занятия для беженцев без различия вероисповедания и национальности».
Большая латышская община появилась в Харькове благодаря эвакуации в 1915 году завода акционерного русского общества «Всеобщая компания электричества» (ныне — ХЭМЗ) и Велосипедной фабрики Александра Лейтнера. У них появились свои клуб, школа и профсоюз. В семье рабочих завода в 1917 году родилась знаменитая в будущем латышская актриса Эльза Радзиня. Недостаток рабочих рук привёл и к первому завозу в город, как бы теперь сказали, гастарбайтеров. Это были китайцы, которые сразу построили чайна-таун.
В Харьков и губернию попало и много военнопленных. Как заметил краевед Андрей Парамонов, их размещали не в лагерях, они работали на предприятиях и у землевладельцев. Почти все пленные чехи давали подписку лояльности российскому государю и свободно проживали, где хотели.
Так и подошёл город к падению монархии.
«Спящий» или конъюнктурщик?
А дальше наступил «эффект домино» — начиналась разруха. и городской голова решил отойти в сторону. Багалей видел, что и старый, и новый пролетариат желал получить свою долю участия в городской жизни.
Понятно также, что рабочие предпочитали видеть не только привычных для Харькова думских гласных из старой элиты, по преимуществу принадлежащих к кадетам и октябристов, но прежде всего своих активистов — социалистов-революционеров и социал-демократов. А на самих предприятиях при неразвитых профсоюзах выдвигались вожаки, которые добивались улучшения условий труда — 8-часового рабочего дня, упорядочения системы штрафов и т. п. Падение монархии заставило их действовать без промедления.
2 марта 1917 года в здании Городской думы начал работать Харьковский совет рабочих депутатов. Багалей без колебаний предоставил здание ратуши. А ведь еще несколько дней назад даже заседание думы могло проводиться там только с письменного разрешения губернатора. В 7 часов вечера открылось первое заседание Совета, на котором присутствовало 78 человек с решающим голосом от 43 организаций. Было принято решение на следующее утро провести общегородской митинг, посвященный победе революции.
С восьми часов утра люди высыпали на улицы. Организованными колоннами пришли на площадь рабочие фабрик и заводов, воинские части, студенты. С балкона здания думы с речью выступил большевик Ефим Тиняков, пришедший на митинг прямо из тюрьмы. Демонстрация закончилась парадом воинских частей Харьковского гарнизона.
Первым делом революция приступила к ликвидации полицейских участков. Стихийно возникавшие группы, вооружившись отобранным у полицейских и жандармов оружием, присваивали функции охраны жизни и имущества харьковцев и именовали себя милицией. Городская дума признала существование милицейских отрядов и взяла их на свое содержание с выплатой заработной платы.
20 марта совет рабочих депутатов объединился с созданным 8 марта советом солдатских депутатов. По его решению был введен 8-часовой рабочий день, карточная система на хлеб и важнейшие продовольственные товары. Думе ничего не оставалось, как по предложению Багалея, увеличить свой состав вдвое и кооптировать туда 80 новых гласных, в основном, предложенных советом. Ведение заседания думы он передал эсеру Карелину.
Очевидец этой процедуры вспоминал:
«Словно из далекого прошлого доносился глухой голос профессора Д. Багалея, открывшего в качестве городского головы заседание новой Думы… Он, казалось, без сожаления передавал бразды правления в другие руки и, должно быть, думал, что оно и к лучшему в такое суматошливое… время — пусть «они» похозяйничают. Пусть покажут себя «эти» социалисты, на что они способны. Полагаю, что Д. Багалей тогда плохо различал большевиков, меньшевиков, социалистов-революционеров».
29 апреля у думы впервые появился не только голова, но и спикер. Первым председателем Харьковской городской думы был избран адвокат, бывший депутат и товарищ председателя ІІ Государственной Думы народный социалист Николай Познанский.
Фактически городской голова самоустранился от дел, но не исчез из общественной жизни. «Южный край» в июле 1917 года сообщала:
«Вчера в Коммерческом институте состоялось открытие курсов по украиноведению, устроенных городским управлением для учителей городских начальных училищ, в связи с постановлением думы об открытии с осени школ с преподаванием на украинском языке.
Городской голова Д. И. Багалей произнес приветствие курсам от имени городского управления. Ф. И. Ширяев приветствовал курсы от лица городской училищной комиссии, Д. А. Ткаченко от школьной комиссии украинской губернской рады. Выступил с приветствием прибывший из Киева, инструктор центральной украинской рады.
Учительница В. Д. Гальченко просила городского голову передать городской думе признательность слушателей за устройство курсов. Занятия на курсах начались лекцией проф. Д. И. Багалея «Харьків, як украінське місто» (вскоре она станет главой в его «Истории Слободской Украины»). Вчера же приступил к занятиям лектор по украинской литературе Н. А. Плевако. На курсы записалось свыше 200 лиц».
8 августа 1917 г., после выборов нового созыва думы, он окончательно сдал свои полномочия, оставшись рядовым гласным.
Итак, действительный статский советник, профессор русской истории решил переквалифицироваться в украинцы?
Потомки его утверждают, что в семье говорили исключительно по-украински. Но в его произведениях, изданных до 1917 года, мы видим взвешенную позицию и грамотный русский язык. Чего же ему, а также его коллеге Сумцову не хватало в их преклонных по тем меркам годах?
Вдруг выяснилось, что есть ещё одна ниша — создателей смыслов и властителей дум. А где ее можно занять?
У красных своих смыслов хватало, более того, сами эти смыслы были угрозами жизни и самоуважению Багалея и Сумцова, а также почти всего их окружения. Максимум, что они смогли получить от большевиков — это гарантии от уплотнений жилья, что, в общем, тоже немало.
Белые ещё себя как следует не проявили, но, как покажет дальнейшая история, никаких других новых смыслов, кроме борьбы за самих себя и за право оставаться самими собой у себя дома, они не предложили.
Так что оставались жовто-блакитний во главе с давним оппонентом Багалея Михаилом Грушевским, а это значит, что тот самый смысл можно придумать или усовершенствовать, тем более что глупость и ограниченность первоначального украинства была видна невооружённым взглядом любому взрослому состоявшемуся человеку. Вот они и решили приспособить украинство к местным реалиям.
А что значит быть носителем смыслов? Это значит — иметь свою аудиторию, возможность выступать, быть услышанным и читаемым, то есть, как бы теперь сказали, иметь свой фан-клуб. А это сообщество, в свою очередь, как известно, разогревает определенные амбиции сильнее, чем любой другой стимул к деятельности. Тем более что все остальные виды научной и общественной работы уже у этих людей достигли максимума.
И вот они в 1918 году стали изобретать те самые смыслы. У каждого из них вышла книга, непохожая на все предыдущие и похожая на них одновременно. Багалей издает «Историю Слободской Украины», а Сумцов — книгу «Слобожане». В них можно увидеть обличение предыдущей власти, особенности украинцев и желание вернуть украинство людям, которые его якобы потеряли. Новая книга бывшего мэра была написана на неряшливом суржике с огромной путаницей в терминологии. Читая её трудно поверить, что это автор идеально проработанной докторской диссертации и истории города.
После захвата власти в Петрограде большевиками Багалей призывал городскую думу подчиниться Центральной Раде, но большого энтузиазма в ответ не увидел.
«Третьего дня в харьковской уездной земской управе (культурно-просветительной коммиссии) получена бумага от проф. Д. И. Багалея, в которой он сообщает, что центральною украинской Радой он назначен на должность комиссара по народному образованию в Харьковской губернии. В связи с этим новый комиссар просит обращаться к нему по всяким делам, касающимся народного образования. Д. И. Багалей прежде всего интересуется, как идет украинизация школ в уездах», — сообщал «Южный край» в начале ноября.
Но в этой должности ему поработать не удалось.
Когда стало понятно, что хозяйничают красные, профессора почти не было слышно. О том, что он никуда не уехал, известно благодаря прочитанной в марте 1918 года в Харьковском университете лекцию на тему «Смена культур на территории Русского государства».
Зато, когда в 1918 г. немецкие войска притащили в город украинскую власть, Багалей тут же всплыл на поверхность и снова стал заседать в городской думе. После провозглашения Павла Скоропадского гетманом он оказывается востребованным: принимал участие в работе по созданию Украинской Академии наук. После отъезда из Киева В. И. Вернадского Багалей даже некоторое время исполнял обязанности президента Академии. Избран он первым вице-президентом УАН и первым председателем ее историко-филологического отделения.
В ходе российско-украинских переговоров, проходивших в Киеве в июле 1918 года, на заседании комиссии по определению границ выступил харьковский профессор Д. Багалей, который заявил:
«Весь так называемый Новороссийский край — это есть старое гнездо запорожцев и был заселен первоначально исключительно запорожцами. Такой пример, как Славносербский уезд, есть ничто иное как местность, заселенная чужим элементом — сербским — во времена Елизаветы Петровны. И нужно сказать, что этот элемент целиком украинизировался, его нет совсем, они все превратились в украинцев…
Наконец пара слов о Харькове. Не только Харьков, но и все другие города современой Харьковской губернии, все слободы, все хутора — результат и продукт украинской колонизации».
Вот так! Даже в своей «Истории Слободской Украины» он не был так категоричен.
Когда гетмана сменил Петлюра, академик вернулся домой. В Харькове он был и при красных, и при белых.
Во времена Добровольческой армии всплыла неприятная история времен красного террора. По просьбе Багалея в газете «Новая Россия» было обнародовано его письмо по поводу публикации в ростовской газете «Великая Россия», в которой утверждалось следующее:
«Академик Багалей позволил себе обратиться к вдове расстрелянного чрезвычайкой проф. Флоринского с письмом на украинской мове, в котором он потребовал от нее в 3-дневный срок продать библиотеку покойного Украинской Академии, угрожая в противном случае отобрать от нее охранный лист. Это при большевиках-то!»
Багалей в своем ответе фактически подтвердил факт наличия такого письма, но заявил, что подписал его как и.о. председателя комитета для создания Национальной библиотеки Украины, происхождение письма объяснил стремлением спасти уникальную библиотеку расстрелянного профессора.
Когда в конце 1919 года красные пришли в Харьков «всерьёз и надолго», Багалей не затерялся и не пострадал.
В 1921 году было решение губисполкома, а в 1923 г. — решение СНК УССР о том, что в Харькове нескольким учёным оставляют квартиры с библиотеками. Так что «уплотнение» ему не грозило при жизни. Пока решался вопрос, он входил в коллегию консультантов при Наркомпросе УССР по разработке программы реформы высшей школы. С преобразованием Харьковского университета в Академию теоретических знаний Багалей занял в ней должность декана.
В 1921 году в Харькове им была организована научно-исследовательская кафедра истории Украины (в 1930 году она была реорганизована в многоотраслевой научно-исследовательский институт имени Д. И. Багалея). С момента основания кафедры и до конца жизни был ее руководителем. С 1921 по 1927 год — профессор истории Украины в Харьковском институте народного образования (так теперь назывался вновь реорганизованный бывший университет). В 1926-1932 годах — директор научно-исследовательского института по изучению жизни и творчества Т. Г. Шевченко. С момента создания в 1923 году и до октября 1924 года он был фактическим руководителем Центрального архивного управления УССР.
Трудов, равных исследованиям по истории Харькова и университета, из-под его пера больше не выходило.
Дмитрий Иванович Багалей скончался 9 февраля 1932 года и был похоронен на Иоанно-усекновенском кладбище в Харькове (после его сноса прах профессора перенесли на 13-е кладбище).
Вскоре почти все работники его кафедры были репрессированы. Произведения Дмитрия Ивановича, хоть и не попали дружно в спецхраны, но к изучению не рекомендовались. Харьковские историки и краеведы брали из них целые куски, не ссылаясь на первоисточники. Лишь в 1989 году они вернулись в полноценный научный оборот.
Вот такая жизнь ученого! Каждый может из нее выбрать то, что ему нужно и нравится. Кто-то — знания по истории края, кто-то — аргументы своему переходу в украинство. Ведь именно благодаря Д. И. Багалею многим такое «переобувание» на старости лет не кажется постыдным. Только вот нет у них в активе ни основополагающих научных трудов, ни такой полезной общественной деятельности. В общем, нет никаких причин, чтобы любая новая власть их не «уплотняла».
