Бывший советский блок проявляет коллективизм
Шведское издание Dagens Nyheter исследует интересную проблему: почему так мало смертей в бывшем восточном блоке?
Автор Ингмар Невеус обращает внимание на очевидный факт: «Страны на Западе пострадали больше всего: Италия, Испания, Франция, Великобритания. А в странах бывшего восточного блока количество зараженных и умерших удивительно низкое».
В самом деле, данные по числу жертв коронавируса на западе и востоке Европы различаются на порядки. По данным к 4 мая в Бельгии число смертей на миллион жителей составило 687, в Испании — 541, в Италии — 478, в Великобритании — 428, во Франции — 371. Между тем на востоке ситуация совершенно другая — в Эстонии на миллион приходилось всего 42 смерти, в Румынии — 41, в Венгрии — 36, в Чехии — 23, в Польше — 18 и в Словакии — 4.
«Даже в пределах Германии граница между сильно пострадавшими регионами и теми, где ситуация менее сложная, проходит именно по линии прежнего железного занавеса, разделявшего бывшие ФРГ и ГДР, — замечает автор, — и на западе умерло гораздо больше людей».
Значит ли это, что страны бывшего социалистического лагеря обладают каким-то секретом, который позволяет им успешней справляться с эпидемическим вызовом? Вполне возможно, полагает автор.
Первое отличие между западом и востоком Европы сразу бросается в глаза — восток отреагировал на эпидемию гораздо быстрее. В Чехии, например, ограничительные меры ввели уже 12 марта, когда в стране было всего 116 заражённых. Первая смерть от коронавируса в этой стране произошла только 10 дней спустя. В Италии карантин ввели почти в то же время. Но тогда были больны уже 12 тысяч итальянцев и 1000 человек скончались. В Великобритании и Франции в это же время власти советовали смотреть футбол на стадионах и собирались проводить муниципальные выборы.
Почти все страны восточного блока ввели строгие ограничения еще до первого летального исхода, когда число зараженных исчислялось всего несколькими десятками.
«Может, какое-то особое наследие времен коммунизма объяснит быстрые действия властей?» — задаётся вопросом автор и сам же отвечает. — Возможно, но это вовсе не такое наследие, о каком можно подумать».
Увы, прежде всего предупредительность властей связана с четким пониманием слабости отечественного здравоохранения.
«Мы были уверены, что наши больницы не справятся. Нам пришлось действовать», — сказал министр здравоохранения Чехии Адам Войтех.
«Когда наши лидеры увидели, как тяжело приходится больницам в Италии, это стало для них предостережением. Они поняли, что если итальянцы со своим здравоохранением высшего класса не могут со всем этим справиться, то уж у нас точно не будет ни единого шанса», — говорит Славомир Дебский, директор Польского института международных дел.
Впрочем, разница не только в медицинских мощностях, но и в опыте социального здравомыслия.
«На Западе люди склонны верить, что богатство их защитит. Из-за этого формируется так называемое "туннельное зрение", и они хотят уберечь экономику любой ценой. На Востоке же люди еще хорошо помнят, каково это — жить в очень суровых условиях при коммунизме. Они больше готовы к карантину», — говорит Дебский.
Как показал нынешний опыт, население востока Европы склонно больше доверять государству.
«В то время как многие западные европейцы протестуют против карантина, их кузены на востоке ко всему относятся спокойно. Строгие ограничения не только воспринимаются как должное, но и зачастую весьма популярны», — замечает автор.
И дело даже не в том, что восток по природе более тоталитарен, чем запад.
«Да, конечно, такие режимы, как в Польше и Венгрии, использовали пандемию, чтобы консолидировать власть, — говорит Ли Бенних-Бьёркман, профессор политологии Уппсальского университета. — Но нужно помнить, что речь идет о популярных партиях, которые пользуются поддержкой народа. Так что в этих странах, возможно, людям чуть ближе лозунг "государство — это мы"».
С ней согласен ее коллега, профессор из польского Вроцлава Лешек Кожанович: «Мы, поляки, любим считать себя своего рода анархистами, которые постоянно восстают против власти. Но когда доходит до дела, мы все равно верим, что государство о нас позаботится. Поэтому большинство людей сейчас принимают нынешние строгие правила и считают их защитой. И в первую очередь все знают, что наша система здравоохранения лежит в руинах. Поэтому лучше уж оставаться дома, чем попасть в больницу».
Это говорит о высоком уровне коллективной сознательности востока, который в условиях пандемии стал куда более эффективной защитой населения, чем западный индивидуализм.
Украина в ожидании чуда
Издание Карнеги-центра в Москве опубликовало статью Константина Скоркина «Гонка уязвимостей. Как коронавирус изменит отношения России и Украины». В условиях, когда все переговоры поставлены на паузу, уже понятно, «что прорыв в донбасском урегулировании, на который были робкие надежды в 2020 году, отменяется, а дальнейшая траектория и конфликта, и отношений в целом будет зависеть прежде всего от того, в каком социально-экономическом состоянии две страны выйдут из эпидемии».
Но это еще не всё. Украинские власти могут быть благодарны эпидемии, которая фактически предотвратила назревавший политический кризис, связанный с донбасским урегулированием.
«Глава Офиса президента Андрей Ермак, ослабленный коррупционным скандалом вокруг его брата, оказался под ударом из-за соглашения, подписанного в Минске с российским визави Дмитрием Козаком, — пишет Скоркин, — попытка создать консультативный совет с участием представителей ЛНР и ДНР грозила обернуться протестами в Киеве, но на фоне вспышки заболевания и карантина донбасская повестка отошла на второй план».
Пандемия надёжно заблокировала наметившийся было прорыв в мирном урегулировании. Зато оппозиция успела главное — очертить красными линиями любую возможность уступок России. Понятно, что и Кремль в этих условиях вынужден констатировать недоговороспособность Киева и не готов смягчать позиции. Карантин стал формальной причиной для откладывания новой встречи в "нормандском формате", но для Украины это хорошо, так как выходить на эту встречу Зеленскому не с чем: у него нет ни воли, ни возможностей решить ключевые политические вопросы.
По мнению автора, Москва попытается расширить возможности для диалога с Киевом за счет введения новых фигур. Уже сняты санкции с партнёра олигарха Рината Ахметова Вадима Новинского и другого металлургического магната, Андрея Киселёва.
Киев же со своей стороны рассчитывает на экономические сложности, с которыми неизбежно столкнется Россия. Автор цитирует слова главы нового Министерства по делам реинтеграции Алексея Резникова: «Россия вливает большие суммы денег на поддержание оккупированных территорий, на выплату зарплаты, обеспечение работы госаппарата, на армию, которая там присутствует. А для их [российских] граждан это приемлемо? Сейчас хватает "подушки", что будет дальше? Все будет меняться, и очень быстро, и у нас может появиться окно возможностей».
Впрочем, расчеты украинских властей не вызывают доверия у автора.
«Такие надежды, что какой-нибудь внешний фактор неожиданно изменит ситуацию в их пользу, типичны для импровизационной тактики команды Зеленского, — пишет Скоркин, — там охотно верят в спасительное чудо: дунул Господь, и они рассыпались. При этом за скобками остается вопрос, каков запас прочности у самой Украины и сможет ли ее экономика, где спад начался еще до эпидемии, показать лучшие результаты в такой гонке на выживание».
Удар по экономике Украины и политическому авторитету Зеленского будет гораздо сильнее, чем в России. Уже сейчас 68% украинцев уверены, что положение страны ухудшится. Президентский рейтинг упал до 44%, а рейтинг Порошенко, наоборот, вырос почти в два раза.
«Тактика выжидания, которую пока может позволить себе Кремль, для Зеленского — непозволительная роскошь, — замечает Скоркин, — теряя поддержку даже в рядах собственной партии, президент вынужден лавировать и прибегать к ситуативным союзам то с национал-патриотическим лагерем (например, при голосовании за ключевую реформу рынка земли), то с пророссийской оппозицией (при кадровых назначениях генпрокурора и новых министров). Он стремится сохранить центристское ядро своих избирателей, но найти универсальный, удовлетворяющий всех вариант становится все сложнее».
Похоже, Зеленский сильно переоценил способность украинского общества к компромиссам. Он был избран не активистами, а пассивным большинством. Но если вторые сейчас молчат и ждут результатов, то первые (а их 25%) работают на полный провал президента. Ситуация такова, что любые действия Зеленского сейчас заблокированы.
«Завышенные ожидания оборачиваются волной разочарований — типичная украинская история, — делает вывод автор. — Выбор у Зеленского невелик: принятие российских условий приведет к масштабному кризису, который может стоить ему власти, замораживание конфликта лишит Украину поддержки европейских союзников. Остается лишь поддерживать статус-кво, надеясь, что в меняющемся мире для Украины откроется окно возможностей».
Но это и есть та самая надежда на чудо, которая делает бессмысленной любой политический дискурс.
Карабах на паузе
Американское издание Eurasianet рассказывает о том, как коронавирус сбил градус напряженности между Арменией и Азербайджаном.
Автор Джошуа Кучера обращает внимание, что жертв на границе Армении и Азербайджана с начала эпидемии стало значительно меньше. Это в первую очередь связано с тем, что международные наблюдатели удалились на карантин.
«Международная группа, осуществлявшая наблюдение за режимом прекращения огня, объявила 19 марта о приостановлении своей работы на неопределенный срок в результате вспышки Сovid-19, — пишет Кучера, — сразу после этого Минская группа ОБСЕ, — функционирующая под сопредседательством России, Франции и США и выступающая в качестве посредника в мирных переговорах по урегулированию конфликта, — опубликовала заявление с призывом к обеим сторонам «воздерживаться от любых провокационных действий, которые могут привести к дальнейшему росту напряженности в этот период».
Поначалу это вызывало беспокойство у политиков.
«Были опасения, что может создаться ситуация, при которой кто-то усмотрит [в приостановке миссии по мониторингу режима прекращения огня] удобный случай или будет беспокоиться, что другая сторона подумает, что это удобный случай, — сказал Eurasianet.org на условиях анонимности один знакомый с ситуацией западный дипломат. — Это создало определенный уровень неопределенности».
В самом деле Армения ответила согласием на призыв генерального секретаря ООН Антониу Гутерриша прекратить боевые действия по всему миру в свете пандемии Сovid-19, но Азербайджан этого не сделал.
21 апреля министры иностранных дел Армении и Азербайджана вместе с сопредседателями Минской группы ОБСЕ впервые провели встречу в режиме видеоконференции. Среди обсуждаемых тем была ситуация с предпринимаемыми обеими сторонами мерами по укреплению доверия, включая организацию свиданий пленных с обеих сторон с родственниками и продолжение запущенной в прошлом году инициативы по обмену журналистами.
«Реализация ранее согласованных гуманитарных мер была отложена, — говорится в заявлении министров иностранных дел по итогам встречи. — Также были отложены согласованные в Женеве личные встречи на уровне министров и визиты сопредседателей в регион. Тем не менее необходимая работа по подготовке этих мероприятий продолжается».
Впрочем, как считает Ричард Киракосян, глава расположенного в Ереване Центра региональных исследований, общение в режиме видеоконференций может способствовать развитию застопорившегося переговорного процесса.
«Видеоконференция была важна как демонстрация новой возможности для дипломатического взаимодействия, которая может быть как более продуктивной, т.к. проводить мероприятия в подобном формате можно чаще, возможно, ежемесячно, так и более конструктивной, будучи неформальным способом привлечь все стороны конфликта к обсуждению», — сказал Киракосян Eurasianet.org.
