- Евгений, сейчас в мировых СМИ развернулась широкая дискуссия о том, какую природу имеет новый коронавирус: естественную или искусственную. Как с точки зрения социологии можно оценить ту беспрецедентную информационную кампанию вокруг пандемии, ну и, главное, что все это может означать?
— По этому поводу мне всегда вспоминается фраза из советского детского фильма «Автомобиль, скрипка и собака Клякса»: «Землетрясения нет, а жертвы есть!».
А если серьезно, то искусственного или естественного происхождения коронавирус, судить не мне, тем более у очень видных специалистов-вирусологов существуют обе эти теории, и каждая имеет серьезные обоснования. Но вот то, что касается социальных и экономических последствий, то здесь все гораздо более однозначно. В отличие от гипотетических теорий о происхождении вируса они не только реальны, но и касаются каждого человека.
Кроме того, разрушительные последствия пандемии коронавируса коснулись всех стран, что развитых, что развивающихся, никто не остался в стороне.
И здесь нужно отметить, что никогда в мире не было таких разрушительных экономических последствий. Вообще в отношении этой ситуации можно смело употреблять словосочетание «никогда ранее».
Второе — это серьезнейшие социальные последствия и колоссальные изменения всего социального уклада человечества. И самое важное в этой связи — тотальная неопределенность будущего, которое затронуло все страны — как благополучные ЕС и США, так и неблагополучные, как Украина. То есть когда закончится сама эпидемия и каковы будут социально-экономические последствия, неизвестно никому, а, следовательно, планировать свою жизнь не могут огромные массы людей и целые государства — это абсолютно уникальная для мира ситуация.
- И все же политики всего мира пытаются определиться, как они будут выходить из данного кризиса, кто-то ослабляет карантинные меры, кто-то пока не готов к такому шагу.
— Проблема в том, что взгляд на социальные, экономические, политические и даже психологические последствия корректируются практически каждый день.
К примеру, еще месяц назад ведущие экономисты прогнозировали, что мировая экономика просядет до показателей роста ВВП +0,3%, а сегодня утверждение о том, что глобальная рецессия составит более 3% считается чуть ли не оптимистичным.
Я рискну предположить, что все прогнозы сейчас могут быть ошибочными, так как, повторюсь, ситуация меняется каждый день. Мы на данный момент даже не можем оценить все результаты этого глобального кризиса, когда идет не просто спад, а когда останавливаются целые отрасли, такие как авиация, туризм, гостиничный бизнес и многое другое.
Поэтому на прогнозы о падении в 3-5% я могу только грустно улыбнуться.
- Вам как социологу наверняка чаще всего задают вопрос о социальных последствиях, как себя чувствуют те или иные общественные группы в таких новых для мира и уж точно экстремальных ситуациях?
— Первое, о чем нужно сказать, — это стремительное накопление социальной усталости. Подчеркну, поменялась модель поведения всех людей на земле, что само по себе беспрецедентно.
Обратимся к последним данным Всемирной организации труда — почти три миллиарда человек либо остались без работы, либо утратили ее частично. И здесь нельзя говорить только о сфере обслуживания, это практически все отрасли человеческой деятельности. Такого вызова современный мир еще не знал.
И в связи с этим встает самый простой вопрос: а насколько хватит ресурсов для поддержания жизни у такого огромного количества людей. И речь должна идти уже даже не о деньгах, а об элементарных продуктах питания. Можно только предположить, каковы могут быть социальные последствия, если правительства не решат эти проблемы уже сегодня-завтра.
Как социолог могу точно сказать как минимум по Украине, где мы постоянно следим за этой ситуацией, запаса прочности осталось на неделю-другую.
Но положение не многим лучше даже в такой мощной стране, как США, где количество безработных приближается к 20 миллионам.
Еще один важный вывод: в мире полностью поменялась социальная модель поведения людей. Оказалось, что такой большой, открытый мир, где ежедневно перемещались, путешествовали миллионы, если не миллиарды людей, схлопнулся буквально за несколько недель. И теперь каждая страна, каждое общество осталось один на один со всеми социальными, политическими и экономическим проблемами.
И главный дефицит сейчас в мире — определенность и видение будущего, а любой социолог вам скажет, что социальная неопределенность порождает огромную тревожность в обществе.
Карантинные ограничения, или, как сейчас принято говорить, «самоизоляция», с элементами государственного контроля за их соблюдением несут немалые социально-психологические нагрузки, которые пока еще неизвестно, во что выльются.
- То есть можно утверждать, что коренным образом изменятся и отношения в обществе в результате пандемии?
— Безусловно, я могу это подтвердить как социолог. Общество уже изменилось, как я говорил выше, поменялась вся матрица его социального уклада.
И приметы таких фундаментальных общественных изменений мы можем наблюдать каждый день. Возьмите хотя бы образование, где стало уже нормой общение в виртуальном пространстве, то же можно сказать о многих сферах человеческой деятельности, которая уже приобрела иные черты.
То же можно сказать о личных, семейных взаимоотношениях, которые в условиях карантинных ограничений неизбежно будут приобретать новые черты. И таких новшеств в нашей жизни сейчас тысячи, и их влияние на человеческое сообщество еще только предстоит изучить.
И только после того, как мир начнет выходить из такого изолированного состояния, когда начнут восстанавливаться коммуникации, мы сможем увидеть, какие изменения произошли и насколько они глубоки.
Но уже сегодня понятно одно — особую роль в будущем будут играть те люди, которые обладают уникальными и незаменимыми знаниями, такие как врачи, другие специалисты, без которых функционирование общества невозможно. То есть произойдет серьезная переоценка ценностей.
- А в чем, на ваш взгляд, все-таки разница в восприятии кризиса в более благополучных странах и, скажем, Украине? Вообще в чем плюсы и минусы Украины во время этого кризиса?
— У граждан Украины есть некая социальная адаптация к кризисным явлениям, так как в таком (или близком к этому) положении они находятся уже много лет. Поэтому пока, по крайней мере, они более спокойно переносят данный кризис. Но здесь на первый план выходит вопрос — насколько долго может продлиться этот кризис.
Давайте не забывать, что на прочность сейчас проверяется и все украинское общество, и если эксцессы Новых Санжар или поведения некоторых медиков на Западной Украине приобретут массовый характер, это будет тяжелейший удар. Слава богу, что пока мы видим, что, несмотря на убийственные медицинские реформы Супрун, украинские врачи проявляют себя как настоящие герои.
Пока с точки зрения эпидемической ситуации в стране все вроде бы не так плохо, но здесь нужно учитывать то, что уровень тестирования на коронавирус в Украине крайне низок. Если по этому показателю сравнивать с США, Европой или Россией, то мы получим совсем не такую благостную картину. Это косвенно подтверждает и большое количество, около 20%, заразившихся медиков.
С другой стороны, нужно признать, пока в стране паники нет, но что произойдет после того, как все вернувшиеся заробитчане поймут, что уехать назад в ближайшее время не получится, а в своей стране они не смогут найти работу. Ведь по большому счету они и уехали на заработки, поскольку выпали из социально-экономической жизни Украины. Каковы будут социальные последствия этого напряжения и неопределенности, предсказать очень сложно.
Да, пока общество и власть находятся в состоянии, когда каждый живет сам по себе, не особо рассчитывая на поддержку, но, как только резервы у тех же заробитчан закончатся, ситуация может коренным образом измениться.
Для общества сейчас будет важно, насколько власть сможет эффективно решать проблемы в управлении страной. А здесь пока больше вопросов, чем ответов.
