Характерным примером этого является празднование с 1999 года «Дня злуки» (объединения, воссоединения) Украины. Исторический факт состоит в том, что 22 января 1919 года было торжественно провозглашено объединение Украинской и Западно-Украинской народных республик. При этом ЗУНР самораспускалась, а в Трудовой Конгресс Украины (парламент УНР времён Директории) входили делегаты от Галичины.
К этому моменту ЗУНР своей территории де-факто уже не имела, поскольку Галичина и Волынь были заняты польскими войсками. Положение УНР тоже было так себе — к Киеву подходила Красная армия, которая и заняла его уже в первых числах февраля (эти события описывают последние сцены пьесы «Дни Турбиных»: «вежливо идут» — отмечает Мышлаевский).
Уже по этой причине заниматься реальным объединением властям самопровозглашённых республик было недосуг. Оно свелось к координации в военной сфере и перевооружению Украинской галицкой армии на амуницию российского типа. Это позволило ей совершить рывок на запад — «Чорткивскую офензиву», но Львов вернуть не удалось.
Уже в ноябре УГА подписала соглашение с Добровольческой армией о прекращении боевых действий и военном союзе. В конце 1919 года акт был окончательно денонсирован диктатором ЗУНР Евгением Петрушевичем. Кстати, до конца войны УГА (в советской литературе — «галицкий корпус») успела ещё и соглашение с большевиками заключить…
Таким образом, очевидно, что так называемое объединение было историческим фейком. Скорее это день недообъединения. И праздновать его имеет смысл только как отрицательный пример (кстати, Порошенко так и делал, приводя недоговороспособность УНР в пример современным политикам).
Но вот прославление Симона Петлюры в качестве одного из создателей единого украинского государства в контексте развития событий уже понять нельзя. Конечно, акт 19-го года был уже отменён, но заключение в апреле 1920 года Варшавского договора («пакт Петлюры—Пилсудского»), по которому Польше отходили земли западнее линии реки Збруч (т.е. Галичина и Западная Волынь) было явным предательством идеи единой и целостной Украины. Если славим Петлюру — то какая же тут соборность? Если мы за соборность — то Петлюра должен быть предателем… Но нет, всё сочетается.
Ещё одно явление того же порядка. УНР существовала примерно три с половиной года в постоянно меняющихся границах и обладала весьма сомнительным контролем над территорией (как говорили в те времена: «в вагоне — Директория, под вагоном — территория»). Современная Украина считает себя её преемницей. ДНР существует уже скоро шесть лет в довольно стабильных границах, причём не как исторический факт, а как явление реальной политики, с которым приходится считаться. Но Украина её не признаёт.
В октябре 2016 года Верховная Рада Украины осудила пакт Молотова—Риббентропа. Нет, понятно, что это был акт союзнических отношений с Польшей и Литвой (хотя вопрос о том, насколько они вправе обижаться на Сталина и даже на Гитлера — дискуссионный: Польша дружила с фашистской Германией и упорно отказывалась от военной помощи со стороны СССР). Но у Украины-то должен быть своей интерес — ведь в результате заключения этого пакта земли, отданные Пилсудскому Петлюрой, вернулись в состав Украины.
Пакт заключали не те политики? Ну, тогда давайте пойдём путём окончательной декоммунизации и объявим юридически ничтожными все акты большевиков — о признании границ УССР (кстати, с включением в них территории Донецко-Криворожской Советской Республики), о присоединении Галичины и Волыни, Северной Буковины и Бессарабии (включая территорию Аккерманской/Измаильской области, позже присоединённой к Одесской), Закарпатья и, разумеется, Крыма.
В любой шизофрении есть своя логика. Например, славословия в адрес Петлюры и осуждение пакта Молотова—Риббентропа вполне между собой сочетаются. Это такое себе признание исторического права Польши на «Всходни кресы» — Западную Украину.
Другое дело, что поляки всерьез это не воспринимают, потому что знают, что имеют дело с шизофрениками (сами такие). Украина намекать — намекает, но стоит дойти до дела… По поводу Крыма и Донбасса на Украине тоже говорили, что они дотационные, бесполезные, национально несознательные и генетически неполноценные. Но как только они всё это восприняли всерьёз и сказали: «Ну раз мы вам не нужны, так до свидания» — сами знаете, что началось. Так что поляки, пожалуй, ещё подождут. Но политику национальной памяти современной Украины будут держать в уме — уж очень она перспективная с точки зрения польских интересов.
