Вопрос совсем не праздный, если учитывать то немаловажное обстоятельство, что и предыдущая власть постоянно твердила о необходимости взять под контроль вышедшие из повиновения районы, но фактически делала все, чтобы жители бывших Донецкой и Луганской областей навсегда потеряли всякое желание иметь с Украиной что-то общее.
В период пребывания у власти Петра Порошенко было ясно, что ни ему, ни националистам, которые фактически стали главной политической силой в стране при его содействии, Донбасс не нужен. Вернее, они бы согласились только на возврат земель, население же этих территорий рассматривалось как балласт, от которого необходимо так или иначе избавляться. Русские Донбасса виделись представителям радикального крыла дремучим невежественным племенем, отвергнувшим евроинтеграцию, не желающим следовать курсом полной национализации и говорить на государственном языке. Племенем, сохраняющим приверженность чуждой, а то и вовсе враждебной культуре. Так оценивать бывших сограждан никто не стеснялся, и подобные заявления нередко звучат и сегодня.
Кроме того, гипотетическая «реинтеграция» ставила сразу множество неразрешимых вопросов. Необходимо было найти гигантские денежные средства, чтобы вложить их в восстановление разрушенных войной населенных пунктов, а также погасить задолженность по социальным выплатам. Вот этого украинская власть точно была сделать не в состоянии. Идея возвращения потерянных территорий была просто мобилизующей формулой, которой можно было оправдать продолжение войны и гибель украинских военнослужащих. Но если бы вдруг Донбасс попросился обратно (представим невозможное), то его не пустили бы даже на порог.
Ситуация очень напоминает грузинскую. Среднестатистический грузин будет утверждать, что ближе родственников, чем абхазы и южные осетины, у него нет, но если вам удастся его разговорить, то выяснится, что на самом деле он считает их дикарями, застрявшими в родоплеменной эпохе. В Молдавии конфликт с Приднестровьем длится так долго, что там уже легализованы политические силы, открыто заявляющие, что этот регион стране не нужен. В Грузии и на Украине ситуация иная: здесь политик, заявивший о том, что Донбасс — это отрезанный ломоть и не надо предпринимать никаких попыток вернуть его, рискует вылететь из легального политического пространства.
И тем не менее министр иностранных дел Вадим Пристайко позволил себе высказать еретическую мысль. По его словам, один из трех вариантов отношений с мятежным регионом — это сворачивание всяких отношений и признание того, что он уже никогда не будет Украиной. Правда, это подается как фантастическая гипотеза, крайний и неприемлемый вариант. Но в реальности, я думаю, многие члены новой правящей команды прекрасно отдают себе отчет в том, что это единственная модель развития событий. Донбасс вернуть не удастся, да он и не особенно нужен, поскольку, если он снова станет частью страны, это настолько укрепит русскоязычную общину, что сможет на каждых парламентских выборах обеспечивать своим кандидатам значительное число мандатов в Верховной Раде.
То есть и при Порошенко, и сейчас пресловутая «реинтеграция» — это всего лишь формула прикрытия. Если при предыдущей власти она служила оправданием войны, то сейчас задача несколько иная. Восстановление территориальной целостности — принцип, положенный в основу контактов с западными странами. На нем строится внешнеполитическая доктрина Украины. Именно с ее помощью украинская власть, заявляя о необходимости добиться возвращения Донбасса теперь уже мирным, дипломатическим путем, ищет и находит взаимопонимание с Вашингтоном и европейскими столицами. Внутри же Украины актуальны слова о мире и окончании войны — они помогли команде Зеленского выиграть и президентские, и парламентские выборы.
Что же касается судьбы Донбасса, то, как мне кажется, украинское общество уже привыкло воспринимать регион как чужеродную и ненужную территорию. В возвращение мало кто верит, в лучшем случае к этой перспективе люди относятся индифферентно. В глубине души Украина попрощалась с Донбассом, но вслух она этого не признает еще довольно долго.
