Кроме языкового вопроса в этом перечне проблема будущего самого района, где болгарское и гагаузское население составляет компактное большинство (около 75% жителей). Местное самоуправление настаивает на его сохранении, в то время как правительство Украины добивается упразднения этого муниципального образования в ходе начинающейся административной реформы.
Во время активной стадии боевых действий на Донбассе военные чиновники Украины открыто говорили о недостаточной патриотичности болградцев, поскольку местная молодёжь массово уклонялась от несения военной службы в рядах украинской армии. Благо, наличие паспорта Республики Болгария позволяет многим бессарабцам свободно въезжать в эту страну ЕС, получать в ней образование, работу и социальную поддержку.
В Болграде позволяют себе открыто не соглашаться с экономическим курсом Киева. В конце августа трасса Одесса — Болград была перекрыта горой винограда, которую в знак протеста насыпали болградские фермеры. Раздражение виноделов вызвало отсутствие внятной государственной поддержки в условиях закрытия для них российского рынка сбыта и импорта дешёвого вина из Евросоюза.
Эти противоречия, можно попытаться списать на недостатки работы отдельных властных структур и плохое взаимодействие конкретных чиновников.
Однако болгарская община, как и вся Южная Бессарабия, испытывает подобные трудности во взаимопонимании с национальными правительствами далеко не впервые. Причём они максимально усиливались именно в те периоды, когда Бессарабия оказывалась во власти жёстких этнократических режимов.
Так было во времена румынского господства в Бессарабии в XIX и XX веках. Аналогичные противоречия возникли между преимущественно болгарским Тараклийским районом Молдовы и Кишинёвом, когда в 90-е годы Молдавией правили ультранационалисты.
Переселение болгар в Бессарабию было большим имперским проектом России. Пожалуй, ни одна другая из причерноморских держав XIX в. не имела возможности организовать перемещение десятков тысяч людей, предоставив им настолько широкие льготы: безвозмездное наделение землёй, освобождение от большинства налогов и повинностей.
Когда же после Крымской войны Россия была вынуждена на 21 год оставить Измаил и Подунавье, вслед за русскими властями регион покинула треть (около 30 тысяч) от общего числа болгарских колонистов в Бессарабии. Переселенцы основали тогда болгарские сёла и местечки в Бердянском и Мелитопольском уездах.
Этнокультурный режим в отношении нацменьшинств в формирующейся Румынии был тогда ещё сравнительно мягким. Тем не менее, острого конфликта избежать не удалось.
Румынские власти распространили на болгар-колонистов воинскую повинность. Те ответили неподчинением, поскольку в Российской империи от рекрутских наборов были освобождены. Для приведения болгар к повиновению румынам пришлось применять вооружённую силу. Произошедшие столкновения закончились человеческими жертвами.
Не способствовал взаимопониманию болгар и новых властей переход к румынскому языку в официальном делопроизводстве (с русского языка) и церковных богослужениях.
Когда в конце 1917 г. в Кишинёве провозглашалось создание Молдавской демократической республики (в границах Бессарабской губернии) именно представитель болгарской общины в Сфатул Цэрий (Совете края) К. Мисирков поднял вопрос о том, что республику лучше именовать не Молдавской, а Бессарабской. Свою позицию он обосновывал тем, что молдаване составляют только часть населения Бессарабии.
Болгарин Курдиновский предложил включить в рассмотренную тогда учредительную декларацию положение о том, что в создаваемой республике нет государственной нации. Свою инициативу он обосновывал стремлением оградить национальные меньшинства от дискриминации.
Когда же в Кишинёве возобладала линия на создание Молдавской национальной республики, в столицу Бессарабии поступило обращение болгарских региональных лидеров с требованием создания Буджакской автономной республики с центром в Болграде.
Стоит ли удивляться, что болгарская община в целом негативно восприняла румынскую оккупацию Бессарабии в 1918 г.?
Болград и Тараклию румынские «борцы с революционной анархией» были вынуждены брать с боями. Значительное число болгар было тогда среди делегатов съезда представителей крестьянства, городских и земских управ Буджака, который провозгласил, что южный край остается «на вечные времена» в составе России, вне зависимости от того, какой строй в ней в итоге установится.
Сохранились свидетельства подполковника Болгарской армии Константина Соларова, который в 1918 г. побывал в Подунавье. Он отмечал, что на юге Бессарабии местное население «держится очень неприязненно по отношению к румынам». Чаще румынского, по его словам, здесь слышались русский и болгарский языки. Порой русские и болгары даже публично называли румын цыганами.
Один измаильский торговец-болгарин Червеняков по поводу оккупации Бессарабии возмущенно произнес: «Они сделали то же, что с Добруджей, но не пройдет много времени, и их прогонят» (имеется в виду аннексия болгарского Нижнего Подунавья Румынией в 1913 г.).
Обсуждался проект самоопределения Южной Бессарабии, направленный в адрес Парижской мирной конференции Обществом бессарабских болгар, созданным в Софии:
«На территории, расположенной к югу от Троянова вала, создать отдельное политическое образование, малое независимое государство между реками Прут, Дунай, Днестр и Черным морем, охватывающее 23 000 кв. км».
Тем самым болгарские элиты проявили большую политическую зрелость. Ведь в условиях повального увлечения националистическими идеями начала ХХ в. более обыденными выглядели предложения по созданию очередной национальной республики, нежели полиэтнического государства.
Общество бессарабских болгар считало приемлемым и пребывание региона в составе другого государства. Но, по мнению болгарских лидеров, это «ни в коем случае не должна быть Румыния», а государство способное гарантировать болгарам демократические свободы.
После того как Румыния всё-таки смогла утвердиться в Бессарабии, в центре взаимоотношений болгарской общины и национальных властей прочно закрепились языковые вопросы.
До тех пор пока Румыния и Болгария находились в блоке Центральных держав, Бухарест вынужден был мириться с болгарскими школами и училищами. Но как только в ноябре 1918 г. прогерманская коалиция распалась, образование на болгарском языке в Бессарабии было сведено к минимуму. Закрылись болгарские школы, церковные богослужения стали вестись на румынском.
Это привело к созданию общественного комитета во главе с учителем Харлампием Митановым и бывшим мэром села Куза-Водэ Поповым в защиту болгарского языка. Комитет направлял петиции румынским властям, развернул кампанию по бойкоту обучения на румынском языке, лоббировал идею учреждения в Болграде болгарского университета, открытия болгарского суда и болгарских начальных школ.
Комитет Митанова занимался подпольной доставкой в Бессрабию болгарской учебной литературы, создавал сеть подпольных болгарских школ. Когда эта деятельность была раскрыта румынскими спецслужбами, книги конфисковали, а руководивший школами Иван Атманжиев-Константинов был арестован и предан военно-полевому суду.
В период либерализации румынской администрации в конце 20-х годов аккерманские адвокаты Федор Узун, Владимир Диордиев и Иван Стоянов подготовили учредительный съезд «Блока болгарского меньшинства». Предполагалось, что это политическое объединение будет обеспечивать представительство культурных и политических интересов болгар. В числе самых насущных вопросов на этом мероприятии 29 декабря 1929 г. обсуждалось введение в румынских школах болгарских сел уроков болгарского языка, а также открытие болгарских школ.
Информационная листовка о созыве съезда была напечатана на двух языках — болгарском и русском. На этих же языках велась работа съезда.
Противоречия между болгарской общиной и румынским властями усиливало падение уровня жизни бессарабцев, произошедшее после установления власти Бухареста. Узкий рынок Румынии не мог обеспечить должного сбыта продукции наиболее товарных отраслей сельского хозяйства региона (виноградорство и садоводство). Бессарабское виноделие даже на внутреннем рынке столкнулось с конкуренцией французских вин. Сокращалось поголовье скота. Недовольство крестьян вызывала также непопулярная аграрная реформа, сокращение социальной инфраструктуры в связи с ликвидацией земских органов. Призыв в румынскую армию в 1920 году добавил новые поводы для недовольства.
Всё это привело к тому, что в 1924 г. ряд болгарских сёл приняли участие в Татарбунарском восстании.
Важным сюжетом социально-экономического противостояния болгар с румынскими властями стало «Движение 38 сёл».
Оно возникло из-за стремления болгарских колонистов Измаильского и Кагульского уездов вернуть в общинную собственность обширные плавни в низовьях Прута и Дуная. В своё время они были пожалованы болгарским переселенцам российским императором Александром I. На доходы от эксплуатации плавней содержался Болградский лицей. Однако в 1918 г. лицей был переподчинен государству (румынскому), а доходы от плавней стали поступать в государственный бюджет. Крестьяне 38 сел развернули движение, требуя возвращения общинной собственности.
«Движение 38 сёл» приобрело в начале 30-х годов широкий размах, политическую окраску и характеризовалось местными румынским властями как сепаратистское и пророссийское. Весной 1932 г. ему всё же удалось добиться возвращения в общинную собственность плавней в нижнем течении Дуная, однако выполнение этого решения постоянно откладывалось.
Представители румынской администрации в регионе (а это были исключительно выходцы из «старого королевства», командированные в Бессарабию) явно не стремились помогать «сепаратистам». С мест в Бухарест регулярно поступали сигналы, что болгары и близкие им культурно гагаузы являются наиболее враждебными румынской власти национальными меньшинствами Бессарабии, которые «холодно и с насмешкой» смотрят на мероприятия властей, направленные на румынизацию населения.
При этом наиболее враждебной румынским националистам социальной группой признавалась болгарская интеллигенция. Основными же распространителями антирумынских настроений считались лицеи Болграда, хоть они и вели преподавание на румынском языке.
Известный исследователь истории Бессарабии Пётр Шорников назвал эту линию поведения болгарской общины в отношении политики румынизации «неполитическим» сопротивлением через негромкие, но реальные дела. Спровоцировала же такое сопротивление сама румынская этнократия своим неумолимым желанием унифицировать культурные стандарты во всех уголках «Великой Румынии», игнорированием истории и этнических реалий Бессарабии.
Киевские власти, взявшие курс на создание национальной республики, во многом повторяют этот негативный опыт и побуждают схожий ответ. Как говорится, времена меняются, а люди остаются прежними!
