Сегодня Корнилов — обозреватель издания Украина.ру и МИА «Россия сегодня», в 1991 году он был одним из лидеров Интердвижения Донбасса.
- Владимир, как донецкие коммунисты и особенно твой соратник по партии Грымчак восприняли ГКЧП? Что вы тогда обсуждали? Что говорили о судьбе Горбачева?
— Лично я вернулся в Донецк поздно ночью 18 августа после длительной поездки по воюющему Кавказу, а потому сам ГКЧП просто проспал. Донецкие коммунисты долго выжидали реакции ЦК КПУ из Киева. Поскольку тот осторожно поддержал переворот, заняли ту же позицию. Честно говоря, первый секретарь обкома Миронов тогда просто самоустранился от всех событий, поэтому руководство взял на себя второй секретарь — Пётр Симоненко. А тот и сейчас в случае любого переворота, мягко говоря, старается играть на обе стороны.
- Каковы тогда были настроения в Донецке? Как люди отнеслись к введению чрезвычайного положения?
— Сказать, что дончане отнеслись к этому индифферентно, было бы неправильно. В основном поддержали, но без особого энтузиазма — сыграла свою роль пресс-конференция Янаева, где, как все помнят, руководство ГКЧП предстало не самыми решительными людьми. Во всяком случае, массовых митингов в поддержку переворота не было. И уж тем более никто ему не сопротивлялся.
- Как себя вели украинские националисты в городе?
— Когда я глянул на Янаева и понял, что все это не всерьез, сразу пошел на центральную площадь Донецка, дабы посмотреть, как там идет «сопротивление». И таки нашел его! Там стояли человек 5-6 (не больше) "руховцев" с одним сине-желтым флагом и почти шепотом обсуждали переворот, постоянно с опаской оглядываясь по сторонам.
Зато самым комичным было, когда числа 25-го августа, сразу после подавления ГКЧП и провозглашения незалежности, в здании Донецкого горсовета состоялся местный «съезд победителей». Зал был забит до отказа, демократы всех мастей и резко перекрасившиеся коммунисты гордо рассказывали о своём великом вкладе в дело свержения ГКЧП. Помню, один из местных деятелей, который долгие годы до этого представлялся «ветераном партии», рассказывал, что на время переворота у него перестал работать телефон — мол, видите, как КГБ пытался его, великого заговорщика, нейтрализовать.
Я тогда откровенно троллил собравшихся, сказал: «Вот почему переворот провалился. Вместо ареста лидеров оппозиции в Москве, ГКЧП бросился телефоны отрубать у донецких пенсионеров. У меня в тот день барахлила газовая колонка в квартире — наверняка это тоже происки КГБ».
- Как вы встретили новость о поражении ГКЧП? Сильно ли расстроились?
— Повторюсь, я изначально, увидев Янаева, надежд и иллюзий по поводу ГКЧП не питал. Я, конечно, поддерживал идею сохранения СССР, но после той пресс-конференции понял, что процесс распада моей страны, которую я отстаивал, уже остановить не получится.
Руководство Компартии в регионе отстранилось от дел, постоянно призывая подождать, что решат в Москве или Киеве. На Симоненко было страшно смотреть, он просто не знал, что делать. Вот тогда-то и проявил себя Грымчак. До сих вспоминаю, как он 24 августа прижал Симоненко к стене в коридоре обкома партии и с пеной у рта требовал возведения баррикад для защиты Донбасса в составе СССР и борьбы против незалежности. Ничего, это не помешало ему спустя несколько лет напялить на себя вышиванку и стать свидомее всяких там тягныбоков. Как мы видим сейчас, он неплохо монетизировал свое перекрашивание.
Сам же распад СССР стал для меня, конечно, личной трагедией. Я руководил группой «Союз» на востоке Украины, боролся за единство моей страны и до, и после этого. Мы с моим братом и небольшой группой энтузиастов из Интердвижения Донбасса были единственными, кто вел агитацию за сохранение Союза перед референдумом о незалежности. После 1 декабря нам всем сообщили, что наша родина осталась за границей. И это, конечно, было шоком для многих дончан. Но ГКЧП к тому времени остался историей.
- Какова судьба тех видных донецких коммунистов, которые поддержали ГКЧП?
— Так а кто из них поддержал ГКЧП? Вот Грымчак, например — его судьба всем известна. Компартия была запрещена на некоторое время, хотя Симоненко и Ко никто не задерживал, не арестовывал. Они сразу начали подготовку к воссозданию партии, даже вели агитационную работу перед референдумом о незалежности. Даже призывали голосовать за Кравчука, обосновывая это оригинальным образом: «Да, он мерзавец, но это наш мерзавец». Кто заслуживает уважения, так это депутат Верховной Рады из Донецка Альберт Корнеев. Он был единственным, кто 24 августа принципиально проголосовал против Акта незалежности. Но подчеркну: такой в Раде нашелся лишь один…
