Владимир Зеленский начал президентство энергично. В инаугурационной речи объявлено о роспуске Верховной Рады, явлен новый стиль, демонстративно использован русский язык, обещано пересмотреть повестку. Презентационный эффект достигнут — публика расходилась под впечатлением.
Тактически Зеленский действует правильно. Результаты выборов показали столь решительное отторжение прежнего курса, что не использовать выданный карт-бланш глупо. Понятно, что ожидания аномальные, сколь быстро они начнут таять и обращаться в свою противоположность, — непредсказуемо. До октября, когда должны были пройти очередные выборы (после консультаций с Зеленским все фракции согласились на досрочные парламентские выборы, которые, вероятнее, состоятся 21 июля — ред.), энтузиазм может схлынуть так же стремительно, как эта волна накатила теперь. Приводить властную конфигурацию в соответствие с интересами победителей, чтобы последние, по крайней мере, не тратили уйму времени и сил на преодоление саботажа проигравших, надо быстро. На фоне традиционно вязкой и мутной политической среды Украины буря и натиск обаятельного и пока не запятнанного человека производит позитивное впечатление. А ему самому надо убедительно доказать, что иронизировать над «клоуном» пора прекращать, шутки кончились.
Но это все вопросы политической тактики и выстраивания образа. Компонент важный, но инструментальный. Относительно содержания политики ясности пока нет совсем.
По стилю и приемам Зеленский встает в ряд лидеров стран-соседей по постсоветскому пространству — Михаила Саакашвили в Грузии и Никола Пашиняна в Армении. Оба они, придя к власти в 2003 и 2018 году соответственно, декларировали и демонстрировали разрыв с прошлым.
Это явление довольно необычное для наших политических пространств. Был, конечно, 1990-1991 год, когда на сломе СССР в некоторых республиках появились революционеры таранного типа — Борис Ельцин (хотя он происходил из партноменклатуры), Звиад Гамсахурдия, Абульфаз Эльчибей, Левон Тер-Петросян. Но то была, во-первых, совсем форс-мажорная среда, во-вторых, реальные «выскочки» (те же Гамсахурдия и Эльчибей) быстро и с треском провалились, уступив место опытным партократам.
Особняком стоит Александр Лукашенко. Его неожиданная победа на президентских выборах в 1994 году по форме была революцией (молодой, без «блата», без корней в прошлой системе). Но по сути белорусский президент стал не революционером-преобразователем, а специфическим охранителем, к тому же несменяемым.
Саакашвили, сколько бы ни обнаруживались «уши» иностранных интересов в его президентстве, знаменовал усталость общества от коррумпированной и обветшавшей системы. То есть отражал запрос на перемены. То же с Пашиняном — 20-летнее правление забронзовевшей Республиканской партии объективно утомило граждан. Успех Зеленского — той же природы. Усталость от агрессии и бесплодной конфронтации, на которые делал ставку Порошенко, породили желание чего-то другого, желательно радикально другого, но конструктивного. Олицетворением неожиданно для всех стал популярный артист, сам еще несколько месяцев назад не чаявший ничего подобного.
Любопытно, что тенденция скорее обнадеживает. Для подобных перемен в Грузии понадобился государственный переворот с присутствием иностранного фактора. В Армении обошлись уличными протестами, впечатляющими, но мирными, власть перешла в соответствии с формальной процедурой. На Украине и вовсе благодать — корректные выборы с цивилизованной передачей полномочий. (Не забудем, конечно, что в этой стране был и другой опыт — 2014 года. Но там переусердствовал внешний компонент.)
Каким президентом будет Зеленский, неизвестно. Способен ли он (да и вообще кто-то) распутать все то, что наворочено за пятилетку с 2014 года, непонятно. Сможет ли он обуздать олигархическое сообщество, которое воспринимает его приход как возможность полноценного реванша, скоро увидим. Вне зависимости от всего этого надо признать, что смена политического поколения уже идет во всем мире. Вопрос тут не только и не столько в возрасте приходящих, сколько в мировоззренческих и даже бытовых основах.
В Европе происходят аналогичные процессы. Как точно написал коллега-международник Тимофей Бордачев, анализируя скандал с крахом правительства Австрии, в Старом Свете развернулась, по сути, битва между традиционным истеблишментом и силами, резко поднявшимися на новых общественных настроениях. А настроения — отражение гигантских перемен в международной ситуации и ее воздействии на жизнь конкретных обществ. Теперь главный вопрос — состоятельны ли эти новые силы, способны ли они а) предложить целостную и практически реализуемую повестку, б) доказать свое право на власть в противостоянии с искушенной и весьма профессиональной прежней элитой. Австрийский пример неутешителен для претендентов — глупо подставились и сами себя закопали. Но это лишь эпизод в схватке, которая продолжится.
Зеленского, Пашиняна, многих европейских и даже американских политиков новой волны объединяет одно — система идеологических координат, которая была актуальна в прежние десятилетия, им не интересна. Черно-белый шаблон ХХ века закончился. Наступила многоцветная эпоха.
Фёдор Лукьянов, профессор-исследователь НИУ «Высшая школа экономики»
