Московская угроза
В 1654 году восставшие против Речи Посполитой запорожские казаки приняли решение о присоединении к России, и это кардинально изменило ситуацию для их союзников из Крымского ханства: усиление и укрупнение Московского государства в их планы не входило.
Поэтому в новой войне Польши с Россией (а одновременно на поляков наседали шведы, вторжение которых было более серьёзным по своим последствиям) крымцы встали на сторону поляков и даже поспособствовали изменению позиции своих суверенов османов, лоббируя в Стамбуле оказание военной помощи полякам.
Османы в тот период были куда больше озабочены войнами против мятежного трансильванского вассала Дьёрдя Ракоци и противостоянием с Венецией в Средиземном море. Присоединение Левобережья Россией изначально не встретило особенного протеста в Стамбуле. Более того, даже когда под давлением из Бахчисарая в 1657 году султан приказал губернатору Очакова выдвинуться на помощь полякам с армией, тот в итоге остановился с войском у польского Хотина и занял выжидательную позицию — в итоге на помощь полякам пришли только турецкие добровольцы, которые влились в основные силы крымцев.
Словом, в том, что касается «русского вопроса», крымский хан был предоставлен сам себе.
Поэтому в этот же период крымские татары отправились в Европу не с грабительским набегом, но с дипломатической миссией, целью которой было создание более широкой коалиции для войны против России. Они были приняты австрийскими Габсбургами и королём Дании, параллельно содействуя целям османов: например, уговаривали датского короля не посылать флот на помощь Венеции, воевавшей тогда с османами за Крит.
В том, что касается создания антирусской коалиции, крымцы своих целей не добились (поскольку шведы оперативно разбили датчан), однако не было бы счастья, да несчастье помогло: чрезмерное усиление Швеции вызвало контрреакцию в Западной Европе, и уже голландцы начали создавать сильную антишведскую коалицию, после чего шведы были вынуждены оставить поляков в покое и удовлетвориться более ранними завоеваниями.
Оклемавшись от шведского «Потопа», Польша смогла возобновить боевые действия против русских, пообещав запорожским казакам автономию и статус полноправных польских дворян. Для части казаков (наиболее богатых) под руководством Выговского это, в общем-то, и было искомой победой в войне, которую ранее вёл Хмельницкий, поэтому они встали на сторону поляков.
Так, следующие 30 лет полевые командиры казаков, некогда единым фронтом выступавшие против «проклятых ляхов», сражались уже друг с другом. Крымское ханство в этом конфликте деятельно поддержало восставших казаков и поляков.
Неродные братья по оружию
В целом, коалиция казаков и татар (с заметным польским контингентом) не смогла добиться главной цели — заставить русских вывести войска с Левобережной Украины.
Татарский вклад в войну был весьма велик — они были главной причиной русских потерь в ходе Конотопской битвы, а в своих рейдах на территорию Московского государства заходили очень глубоко, вплоть до Тулы. В первой половине 1660-х гг. крымские войска действовали настолько эффективно, что даже захватили русского командующего Василия Шереметева.
Парадоксальным образом, успехи хана вызвали против него интриги польской шляхты, уверенной в том, что крымцы планируют захватить Украину для себя. Впрочем, интриги довели самих поляков до кровавой войны внутри Польши между королем и частью наиболее радикальной шляхты под руководством Ежи Любомирского в 1665-1666 гг., что привело к выводу значительной части польских сил с Украины.
Параллельно у Крымского ханства портились отношения с «федеральным центром» в Стамбуле: в 1663 году хан так плотно завяз на Украине что отказался присоединиться к кампании Османской армии в Венгрии.
Хотя контингент крымских татар всё-таки участвовал в том походе османов (вместо хана там был его сын), великий визирь Фазыл Ахмед-паша взял проблемного хана на заметку. В 1666-м визирь сместил его и поставил на престол Адиль-Гирая, который был чудовищно непопулярен в Крыму и потому во всём зависел от османских «кураторов» (которые его сместили через 5 лет).
Мехмед IV должен был вернуться в Стамбул, где по логике османской политической жизни его в лучшем случае ждала бы быстрая смерть (а в худшем — нанесение тяжелых увечий вроде отрезания носа и ушей и длительное заключение), но, будучи человеком неглупым, он решил убраться подальше от османов и игр престолов и уехал в Дагестан, где стал дервишем и мирно умер в 1674 году.
С новым ханом война забуксовала и постепенно сошла на нет, поскольку ему требовалось вывести своих воинов на полуостров, где ожидали восстания. К тому же, польские союзники уже вели мирные переговоры с Москвой, а новому хану явно недоставало авторитета для ведения такой серьёзной войны с русскими в одиночку.
***
Здесь нужно сделать какие-то выводы в духе «что мы сегодня поняли». И мы их сделаем — только не про судьбу Украины, а про крымцев.
Рассказанная нами история показывает, что Крымское ханство, несмотря на кажущуюся примитивность, было вполне дееспособным государством со своей долгосрочной стратегией развития. Как мы видим, у ханства не было постоянных друзей и врагов, были только постоянные интересы, а именно: не допустить появления нового мощного игрока в регионе. Поэтому, как только баланс сил в регионе начал нарушаться, крымцы сразу встали на сторону Речи Посполитой, своего старого врага и образцово сражались на её стороне. Более того, они сохранили верностью союзу с королем, не поддавшись на уговоры его главного внутреннего оппонента Любомирского.
Перед ханством открывались прекрасные возможности для грабежа ослабленной Польши (выгодно же!), но его правители упорно придерживались гранд-плана по сдерживанию экспансии Московского государства.
Также стоит отметить их попытки участвовать в международной дипломатии. Их неуспех никак нельзя приписать отсутствию дипломатических навыков — скорее, обстановка в Европе не стимулировала европейские державы к объявлению войны против тогда ещё не сильно грозной, периферийной России. В любом случае, ханы смотрели за пределы региона и неплохо ориентировались в международных отношениях, а это уже чего-то стоит.
Наконец, официально будучи провинцией империи, ханство двигало свою повестку дня, даже если в метрополии их игнорировали. И после свержения неугодных Стамбулу ханов политическая жизнь в Бахчисарае не утихала, и ханство продолжало участвовать в международной политике как вполне самостоятельный и очень активный игрок.
В целом, общепринятое представление о Крымском ханстве как простой бандитской «малине», без логики развития и политической субъектности, является чересчур упрощённой. В истории международных отношений ханство занимает место пусть и небольшое, но явно более серьёзное, чем было у Запорожской Сечи.
