Становление
Роман Шухевич родился в поселке Краковец (ныне Львовская область) в 1907 году.
Дед Шухевича был очень известным общественным деятелем, учредившим и состоявшим в руководстве почти десятка разных организаций украинской направленности. Тетка Шухевича была замужем за Теодором Рожанковским, в годы Гражданской войны командовавшим бригадой Галицкой армии. Дядя Шухевича — куренной командир сечевых стрельцов. Отец работал судьей.
Уже во время обучения в львовской гимназии, Шухевич увлекся националистическими идеями. Поначалу этому способствовали родные будущего командующего УПА*, но окончательно укрепил его взгляды Евгений Коновалец, около года квартировавший у Шухевичей. Будущий создатель и лидер ОУН произвел большое впечатление на подростка.
В гимназии Шухевич стал активным членом скаутской организации «Пласт», из которой вышли почти все видные деятели ОУН.
Официально считается, что он учился очень хорошо, занимался спортом, музыкой, прекрасно сдал экзамены в Львовскую политехнику, но его не приняли по неким политическим причинам. С другой стороны, эти же самые политические причины не помешали ему учиться в Данциге.
Некоторые исследователи полагают, что уже тогда 18-летний Шухевич как потенциально ценный кадр проходил обучение в подпольной школе УВО (Украинская войсковая организация — предтеча ОУН). В 1925 году он и стал членом этой организации.
Боевик
Практически сразу же неофит получил серьезное задание — совершить покушение на Станислава Собинского — куратора львовского школьного округа, которого националисты винили в проведении полонизации. Напарником Шухевича был Пидгайный, который, как считается, и застрелил чиновника, тогда как у Шухевича не сработал револьвер. Оба благополучно покинули место преступления.
Вскоре Шухевич был призван в армию и направлен в школу подстаршин. Но из-за того, что стало известно о его неблагонадежности, его исключили и он служил обычным рядовым солдатом. После службы он вновь возвращается в Данциг, а затем 23-летний Шухевич становится боевым референтом Краевой экзекутивы на западноукраинских землях. Фактически он становится главой региональной боевой организации ОУН.
В этом заключалось его ключевое отличие от Бандеры. Последний был более ориентирован на пропагандистские акции и пиар-шумиху, тогда как Шухевич был настоящим боевиком, лично принимал участие в одних акциях, другими руководил.
Под его руководством был проведен ряд экспроприаций — налетов на почтовые отделения и банки. Кроме того, Шухевич разрабатывал план покушения на министра внутренних дел Польши Перацкого. После этого убийства терпение поляков лопнуло, и они устроили массовую облаву на подполье ОУН, арестовывая людей по спискам. Доказательств участия Шухевича в убийстве Перацкого не нашлось, поэтому на суде он проходил лишь как свидетель.
На последующем львовском процессе, который протекал с меньшим шумом и призван был добить остатки ОУН, Шухевич в числе других активистов обвинялся в ряде политических убийств. Однако ему удалось выйти сухим из воды, подсудимый признавал только членство в ОУН и категорически отрицал любое участие в их акциях. В результате он получил только 4 года заключения, а чуть позже попал под очередную амнистию и вышел на свободу, отсидев чуть более двух лет.
После освобождения Шухевич ненадолго отошел от активной деятельности, организовав кооператив. ОУН была обескровлена и затаилась.
Но в 1938 году в Европе уже начинались тектонические процессы. На Подкарпатскую Русь, которая после распада Австро-Венгрии отошла к Чехословакии, давно заглядывались венгры. Чехи изначально обещали региону автономию, но тянули время и только в условиях неминуемого нападения венгров, расширили полномочия местных властей и позволили сформировать военизированную организацию Карпатская Сечь.
Создание Сечи привлекло массу актива ОУН из Польши, которые увидели в этом шанс. Шухевич с группой соратников перешел границу и примкнул к Сечи. Впрочем, история ее была недолгой. Через несколько месяцев в регион вторглись венгры, и разбитые сечевики бежали в соседние страны. Шухевич оказался в Румынии, откуда транзитом через несколько стран добрался до Австрии.
В 1940 году в ОУН произошел глобальный раскол, разделивший некогда единую организацию на две непримиримые и ненавидящие друг друга части. Шухевич, как и значительная часть актива Краевой экзекутивы на западноукраинских землях, примкнул к Бандере и его революционной ОУН.
Шуцман у немцев
Перед нападением немцев на СССР националистам удалось договориться об ограниченном участии их актива в военных мероприятиях. Немцы дали добро на формирование двух батальонов из актива ОУН: «Роланд» и «Нахтигаль». Предполагалось, что части будут комплектоваться только из числа украинцев, но действовать по немецким уставам, под началом немецких офицеров (унтер-офицерские должности отдавались украинцам).
Шухевич сначала преподавал на ускоренных унтер-офицерских курсах, а затем сам стал сотником в подразделении. Руководил батальоном немецкий офицер, а Шухевич был его заместителем, можно сказать, по украинской линии.
Однако немцы не слишком доверяли иностранным союзникам и подопечным. Поэтому оба батальона не были допущены к полноценному участию в боевых действиях. Вместо этого они выполняли охранные функции.
До сих пор остается не до конца выясненным вопрос участия «Нахтигаля» в Львовском погроме. Ряд исследователей отрицает их участие в убийствах, другие, напротив, считают их непосредственными участниками погрома, третьи считают, что речь может идти только об участии нескольких служащих батальона в актах насилия.
Осенью 1941 года немцы окончательно распустили оба подразделения, сформировав из них 201-й шуцманшафт-батальон, который также нес охранные функции и привлекался для участия в карательных акциях против партизан в Белоруссии.
Шухевич в должности заместителя командира батальона прослужил в нем, пока не завершился его годовой контракт. После этого он отказался возобновлять службу и на время ушел в подполье.
Во главе УПА*
Верхушка ОУН(б) была основательно обескровлена немцами, которые арестовали ряд руководителей, чтобы те не путались под ногами. В результате Шухевич после возвращения к подпольной деятельности сходу занял высокие позиции, став боевым референтом в Проводе ОУН.
В отсутствие арестованного немцами Бандеры в руководстве ОУН не было единства по вопросу дальнейшей тактики. Одни выступали за то, чтобы воевать и с немцами, и с большевиками, другие считали, что главным врагом надо выбрать кого-то одного, третьи вообще предлагали ждать, накапливать силы и не предпринимать активных действий.
Шухевич, будучи уже весьма авторитетным лидером, сумел склонить большинство на свою сторону и сформулировать новую тактику: главные враги — большевики и поляки, немцы — враги второстепенные, с ними воевать только по ситуации, в рамках самообороны.
Когда ряд деятелей ОУН поставил вопрос о недопустимости проведения Савуром-Клячковским кровавых чисток на Волыни, Шухевич поддержал полевого командира. Тем не менее, именно Клячковского Шухевич и оттер от командования. Фактически первый командир УПА* был перемещен в число обычных полевых командиров, а его место занял сам Шухевич, который всячески боролся с попытками Клячковского поставить УПА* выше ОУН.
На Третьем чрезвычайном сборе ОУН в 1943 году Шухевич окончательно одолел оппозицию и сосредоточил в своих руках всю власть: он был политическим руководителем ОУН, главнокомандующим создаваемой УПА* и председателем бюро Провода ОУН*.
Один из главных оппозиционеров — Михаил Степаняк (к слову, бывший активист компартии Западной Украины), отстраненный Шухевичем и пытавшийся создать свою, неподконтрольную ему организацию, был захвачен советской стороной. Лебедь — некогда правая рука Бандеры — также был оттерт от рычагов управления и после войны фактически ушел в оппозицию Бандере и его соратникам.
Шухевич проявил немалую настойчивость и сумел подчинить себе практически все ранее неподконтрольные силы — актив УПА* Бульбы-Боровца, дезертиров дивизии «Галичина», а также создать новые.
При этом долгое время о нем не имели никакого представления в СССР. Впрочем, в тот период в роли главного врага рассматривали исключительно немцев. Шухевича до конца 1944 года вообще путали с «Климом Савуром», а отдельное разыскное дело на него завели только в 1945 году.
После освобождения Бандеры из тюрьмы, тот фактически остался не у дел. Все политическое и военное руководство ОУН и УПА* на Западной Украине сосредоточил в своих руках Шухевич, а Бандере было настоятельно рекомендовано не приезжать туда, дабы «не подвергать себя опасности».
В подполье
Однако УПА* могла успешно существовать только на фоне противостояния двух больших военных машин, когда никому до них не было дела и никто из противоборствующих сторон не считал их первостепенной целью.
После окончания войны ряды УПА* значительно поредели. Амнистии для рядовых участников, операции с привлечением внутренних войск, слабеющая поддержка со стороны местного населения и агентурная работа делали свое дело.
УПА* вынуждена была сменить тактику и вместо нападений на малые группы перешла к индивидуальному террору. В движении остались только самые идейные или те, кто натворил столько, что ему уже нечего было терять.
Сам Шухевич ушел в глубочайшее подполье. Летом он жил в лесах, где у него были оборудованы схроны, зимой квартировал в специальных бункерах и укромных помещениях в частных домах. Такой образ жизни подорвал его здоровье, и Шухевич решился на дерзкую вылазку.
В 1947 и 1949 годах он умудрился дважды отдохнуть в одесском санатории и остаться неузнанным. Компанию ему составляла его верная связная Галина Дидык, а сам он жил по документам на фамилию Полевой.
Несмотря на то, что НКВД завербовало сотни агентов и заодно всех львовских врачей и аптекарей (ревматизм и боли в сердце вынуждали его обращаться к врачам), которые должны были незамедлительно сообщать о появлении похожих на Шухевича людей (к слову, он дважды ходил на прием к врачу в Львове и так и остался неузнанным), выйти на его след никак не удавалось. Лидер УПА* был крайне осторожен и не встречался даже с доверенными курьерами от Бандеры, пока они не проходили проверку.
Шухевич оставался на свободе, но неотвратимо проигрывал свою войну. В августе 1949 года он вынужден был приказать свернуть всю деятельность оставшихся боевых групп и распустить их. Последняя надежда Шухевича теперь возлагалась на западные страны, которые, как он верил, рано или поздно должны были начать войну с СССР.
В октябре 1949 года студент-оуновец Стахур зарубил известного писателя и журналиста Ярослава Галана. Дело было весьма резонансным, на личный контроль его взял Хрущев, который потребовал извести националистическое подполье. С этого момента поиски Шухевича были усилены.
Ликвидация
Вскоре следователям улыбнулась удача. В Львове была захвачена одна из связных лидера УПА* Дарья Гусяк. Связная упорно молчала о местонахождении Шухевича, но его удалось выведать при помощи «подсадной утки», которая умело выдала себя за бывалую подпольщицу и предложила написать письмо, чтобы передать родным на волю (по легенде, чекисты не нашли против нее улик и отпустили).
Гусяк написала записку жительнице Белогорщи, сообщив о своем аресте. Утром 5 марта село было блокировано военными. По адресу никто не открывал дверь, однако возле дома удалось допросить сына хозяйки, который никакого Шухевича не видел, но по описанию узнал его связную Галину Дидык (она жила там под чужим именем) и указал ее дом.
Дидык прятаться не стала и открыла дверь. Хотя она и назвалась чужим именем, ее сразу опознали и предложили сдаться вместе с Шухевичем. Поскольку женщина категорически отрицала присутствие кого-либо в доме, начался обыск.
В тот момент, когда оперативники поднимались по лестнице, из укрытия между этажами выскочил Шухевич, который открыл огонь из пистолета. В тот же момент Дидык отвернулась и раскусила ампулу с ядом.
Шухевичу удалось застрелить одного из оперативников, но во двор он прорваться не смог. Услышав выстрелы, находившиеся во дворе солдаты ворвались в дом. Один из них — сержант Полищук, выпустил в беглеца очередь из автомата. Тело Шухевича было опознано его сыном и несколькими связными, после чего сожжено, а прах развеян.
Как ни странно, советские СМИ не уделили значительного внимания уничтожению командующего УПА*. Долгое время о его судьбе не знали даже соратники. Только в конце 1950 года известия о смерти Шухевича дошли до украинских эмигрантов и просочились в западные газеты.
После смерти Шухевича УПА* окончательно сошла со сцены. Новым главнокомандующим стал Василий Кук, с которым у предшественника были серьезные расхождения по ряду вопросов. Кук возглавлял УПА* еще 4 года, но это было уже прозябание. Последний командующий УПА* отсидел шесть лет и в дальнейшем благополучно работал в Институте истории при Академии наук УССР, дожив до 2007 года.
(* Деятельность организации с таким названием запрещена в РФ)
