Американская корпорация RAND опубликовала доклад «Российский метод войны», где попыталась описать особенности взглядов российских военных на ведение боевых действий. Тональность доклада не вполне обычна для современной западной экспертизы: документ рисует образ страны, нацелившейся на сложную и многоуровневую оборону своей территории. В логике и аргументах авторов RAND разбирался iz.ru.
Если устранить из доклада дежурные заклинания о «русской гибридной войне» (справедливости ради заметим, что их там совсем немного и тон работе они не задают) вкупе с традиционными рассуждениями о русской практике maskirovka и иных темных искусствах, то нарисованная в RAND картина выглядит в первом приближении правдоподобно. Что, к слову, здорово выделяет этот доклад на фоне десятков заунывных, как под копирку наштампованных работ о «доктрине Герасимова» и «гибридной агрессии в Восточной Европе», выпущенных в последние три года на Западе.
Ничего экстраординарно нового авторы RAND не сформулировали, но сейчас в экспертном сообществе что на Западе, что в России настали тяжелые времена. Поэтому даже простое изложение разумных и обоснованных тезисов становится событием.
Оборона как самоцель
Авторы утверждают, что современная российская военная машина строится строго «от обороны». «Нет никаких свидетельств тому, что Россия намерена инициировать полномасштабный конфликт с равным по силам противником. Российское руководство понимает все сложности, связанные с длительной войной с кем-то наподобие НАТО», — сказано в документе.
Основной задачей России названа защита своей территории и сохранение целостности ключевых промышленных центров и населенных территорий. Модернизация вооруженных сил направлена в первую очередь на приобретение новых возможностей для стратегической обороны в современных условиях.
К факторам, сформировавшим образ современной войны в умах российского руководства, авторы доклада относят бесконтактную войну с применением высокоточного оружия и, в первую очередь, прогресс, достигнутый с 1991 года в деле развития средств воздушного нападения.
Доклад подчеркивает, что для купирования опасности массированной воздушной войны, развернутой на всю глубину территории страны, Москва уделила особое внимание созданию многоуровневой системы ПВО и ПРО, которую авторы характеризуют как «возможно, самую современную и масштабную в мире». В этой же логике, по их мнению, лежит и создание единых Воздушно-космических сил на базе ВВС, сил ПВО и ПРО, а также Космических войск. И вообще, отмечается в тексте, русские в борьбе с воздушным нападением противника больше полагаются на средства ПВО, а не на свои ВВС.
На уровне анализа ядерной стратегии доклад не вносит ничего нового даже в плане интерпретаций, повторяя российскую военную доктрину 2000 года, где черным по белому записано право превентивного применения ядерного оружия в ответ на действия, угрожающие существованию государства. Авторы трактуют это положение также с позиции «доктрины стратегической обороны», отмечая, впрочем, что в этом случае из-за проблем с коммуникацией и неверным пониманием Москвой действий оппонентов возможна неконтролируемая эскалация ядерной войны.
Воевать мы будем так
Каким же образом доклад видит практическую реализацию этой доктрины? В первую очередь авторы уверены, что российские военные нацелены на максимальное сокращение сроков кампании. Война в их представлении — скоротечный конфликт высочайшей интенсивности и должна завершаться при первой же удачной возможности.
Как это можно совместить с акцентом на стратегическую оборону? «Лучшая оборона — это хорошее наступление», — утверждают авторы, очерчивая контуры нового инструмента: быстрой, ограниченной по масштабам наступательной операции в зоне, непосредственно прилегающей к территории России. Вывод делается такой: если столкновение представляется Москве неизбежным, русские будут бить первыми «через забор», выигрывая темп.
Российский Генштаб, продолжают авторы, полагается на некий современный вариант блицкрига в виде достижения основных целей войны еще до того, как противник успеет полностью развернуть группировку для противодействия. Генеалогия этого подхода тянется из советского времени: в пример приводятся операции в Чехословакии в 1968 году, в Афганистане в декабре 1979-го, а также в Крыму весной 2014-го.
«Наступательная операция с оборонительными целями», проводимая у собственных границ, включает действия высокопрофессиональных мобильных сил (спецназ, ВДВ, морская пехота), а также широкое применение дальнобойного высокоточного оружия. Последнее приобретает характер «длинной руки», мешающей противнику разворачиваться и действовать поблизости от границ страны.
К этому оружию авторы относят не только ударные системы (крылатые и противокорабельные ракеты, новые авиационные средства поражения), но и зенитные ракеты большой дальности. Скажем, системы С-400, развернутые в Калининграде и Ленобласти, утверждается в докладе, становятся средством подавления любой активности авиации над Прибалтикой и частью Польши.
Доктрина строительства флота также подчинена этой логике. Пирамида его приоритетов составлена вполне традиционно. На первое место поставлено формирование и оборона «бастионов» — в российской традиции это «защищенные районы боевых действий» (ЗРБД), в которых в угрожаемый период разворачиваются лодки-ракетоносцы с баллистическими ракетами. Далее указаны операции с применением крылатых ракет большой дальности (еще один ударный элемент «длинной руки» в обороне), а также борьба с надводными кораблями и подводными лодками противника.
Кто выйдет в поле?
Оценивая российские операции, авторы пишут об акценте на межвидовых группировках и существенном улучшении взаимодействия между родами войск.
По-прежнему, отмечают они, сохраняется акцент на массированном огневом поражении противника, причем на большой дальности. Указано на важную роль ствольной и реактивной артиллерии в обеспечении операций сухопутных войск.
При этом особо подчеркнуты инновации последних лет в виде интеграции традиционного оружия с новыми средствами разведки и целеуказания. Одним из таких примеров, который мы уже можем привести самостоятельно, стали разведывательно-огневые комплексы, включающие обычную артиллерию, которой в режиме реального времени передается целеуказание с беспилотников. Подобное решение увеличивает точность, гибкость переноса огня и одновременно сокращает расход боеприпасов на уничтожение типовых целей.
Одной из ключевых задач, поставленных перед российскими военными, авторы видят разрушение и подавление систем управления и связи противника. Решить ее можно разными методами: от уже упомянутого массированного огневого удара (в том числе с использованием высокоточного оружия) и до применения средств радиоэлектронной борьбы и киберопераций.
Особое внимание по итогам Пятидневной войны в Грузии в 2008 году было обращено на улучшение обмена данными в межвидовых группировках. Авторы доклада акцентируют внимание на попытках российских военных выстроить единое информационное поле операции.
Есть ли проблемы?
Основной проблемой авторы полагают то, что Россия не потянет долгий конфликт ни по экономическим, ни по политическим, ни по чисто военным соображениям.
К последнему фактору, в частности, относится ограниченное количество носителей высокоточного оружия и соответствующих боеприпасов, что сокращает возможность длительно вести кампанию в стиле, который описан выше. Причем эта сложность касается всех видов вооруженных сил, как флота, так и ВКС, а заодно и сухопутных войск.
Второй проблемой авторы называют «масштабирование подхода», то есть, проще выражаясь, сохранение способности вести такую войну, нарастив вооруженные силы при мобилизации. Здесь возникают, помимо проблем с оснащением современной техникой и вооружением, еще и проблема с подготовкой личного состава к высокоинтенсивной современной войне. «Резервы русских очень ограниченны, и это положение какое-то время будет сохраняться», — констатирует документ.
Третья проблема скорее проходит через текст как исходное «руководство к действию» для российских военных. Собственно, тот подход к ведению боевых действий, который описывается в докладе, и назван способом обойти эту сложность. Это потеря численного превосходства над вероятным противником и невозможность решения задач простым массированием воинских группировок. Также в условиях современной высокотехнологичной войны без сплошного фронта утрачено и традиционное отечественное преимущество, которое авторы лаконично называют «размен пространства на время» (в грубой форме известно как «заманить вглубь страны и ждать наступления морозов»).
Общий вывод, однако, позитивный. По мнению авторов, российское руководство в целом удачно провело реформу вооруженных сил, создав военную машину, способную эффективно вести стратегическую оборону страны, проводя отдельные молниеносные «вылазки» с ограниченными целями на периферии своих границ.
Константин Богданов
