29 ноября мировые новости всколыхнули сообщения из голландской Гааги, где публично наложил на себя руки хорватский генерал Слободан Праляк. Тезка скончавшегося в той же Гааге Слободана Милошевича был одним из шести боснийско-хорватских политиков, которые были осуждены несколько лет назад Международным трибуналом по бывшей Югославии. Бывших лидеров хорватской армии и хорватского государства, которые, опираясь на помощь Запада, подавили в девяностых годах автономные сербские образования на теле своей страны, признали виновными в военных преступлениях в ходе гражданской войны на территории бывшей Социалистической федеративной республики Югославия. Сам Приляк был приговорен к двадцати годам тюремного заключения, и подал апелляцию, которую официально отклонили 29 ноября. После чего он принял яд, предпочитая быструю смерть перспективе окончить свои дни в тюрьме.
Эта история, которая, как будто, имеет весьма отдаленное отношение к Украине, на самом деле, хорошо демонстрирует, почему Украина, которая всячески подчеркивает свое стремление войти в состав международных и европейских структур, до сих пор оттягивает признание юрисдикции Международного уголовного суда в Гааге. Хотя украинские депутаты, вроде Светланы Залищук, очень любят посещать расположенные в этом старинном городе структуры ООН, между делом фотографируясь с шедевром Яна Вермеера — картиной «Девушка в жемчужной сережке». А после признания международного трибунала поводов бывать там было бы существенно больше.
Причины этой досадной проволочки открыто озвучиваются представителями украинской власти. Так, заместитель главы администрации президента Украины Алексей Филатов заявил, что трехлетняя отсрочка вступления в силу нормы законопроекта №3524 «О внесении изменений в Конституцию Украины о признании юрисдикции Международного уголовного суда» вызвано боевыми действиями на Донбассе. «Признание юрисдикции МУС будет иметь потенциальные положительные последствия. В то же время оно содержит определенные риски для Украины, в частности, с точки зрения украинских военных, которые вынуждены участвовать в военном конфликте», — без обиняков заявил Филатов.
Очевидно, он имеет в виду, что, несмотря на известный слоган «весь мир с нами!», Гаагский трибунал вполне может принять к рассмотрению многочисленные иски по военным преступлениям и нарушениям прав человека, которые были совершены с начала войны на территории Донбасса, и совершаются там по сей день. И если украинские суды гарантированно спускают это дело на тормозах, то международные инстанции нельзя привычным образом закошмарить, напустив на них националистических ветеранов АТО.
Страх перед этим настолько силен, что еще в мае 2015 года украинский парламент проголосовал специальное решение о том, что официальный Киев официально отказывается от выполнения ряда международных обязательств по защите прав человека, уведомив о данном решении руководство ООН и генерального секретаря Совета Европы. И никто не скрывал, что это не очень благовидное постановление имеет своей целью снизить риски перед возможной ответственностью за обвинения в военных преступлениях, которые могут рассмотреть в рамках работу международных наднациональных судебных структур.
«Президент и депутаты должны понять, что как только поменяются президент и политическая ситуация в стране, атошники все сядут по статьям о незаконном завладении оружием, групповом разбое, бандитизме», — заявил бывший вице-премьер и представитель Украины на переговорах в Минске Роман Бессмертный, кивая в сторону международных структур, куда самым активным образом жалуются сейчас пострадавшие в ходе АТО граждане.
Судьба Слободана Праляка как бы материализует эти опасения радикальных украинских политиков. Ведь в не столь уж далеких от нас девяностых годах, когда Хорватия была политическим любимцем США и нарождающейся тогда Единой Европы, никто не мог и помыслить о том, что целый ряд представителей «проевропейских» и «проамериканских» элит бесславно закончат свои годы в тюрьме. Ведь их действия открыто поддерживались в Берлине, Париже и Вашингтоне, которые поставляли пралякам оружие и тренировали их военные кадры. Хорватские политики были убеждены, что Гаага — это только для сербов — которые, если говорить по справедливости, также несут ответственность за Сребреницу и другие преступления этой войны, развязанной при активном участии и поддержке внешних «демократических» сил.
Поначалу все шло именно так — но в конце нулевых в Международном трибунале по бывшей Югославии решил хотя бы частично избавиться от репутации судилища для сербских политиков. Хотя бы для того, чтобы сохранить свой авторитет для будущих судебных процессов. Это случилось после 2011 года, когда в Гаагу доставили последнего высокопоставленного сербского лидера — генерала Ратко Младича. Уже через год, по требованию все того же Запада на той же скамье подсудимых оказался Приляк и его коллеги. Репутация «национальных героев» и поддержка местного аналога националистических добробатовцев не помогла — хорватские власти предпочли безропотно выполнить распоряжение международного трибунала, передав в его руки своих сограждан.
Если это произошло в Хорватии, почему этого не может произойти в Украине — не важно, сейчас, или, опять-таки, спустя десять-пятнадцать лет? Разумеется, украинские «ястребы» не могут не ощущать этой угрозы — ведь они так любят говорить о «хорватском сценарии», имея в виду жесткую военную зачистку донецко-луганского аналога непризнанной Сербской Краины. Но, мечтая об этом, стоило бы помнить о том, что впоследствии этот хорватский сценарий может самым неприятным образом повториться для многих героев нации в международном суде Гааги.
