Держатели евробондов Приватбанка потребовали досрочного погашения бумаг на 335 млн долл., братья Суркисы доказали в суде, что ни они, ни их многочисленные родственники не являются связанными с Приватбанком лицами, Геннадий Боголюбов потребовал у правительства Украины компенсировать ему потерю доли в «Привате», а Игорь Коломойский в суде оспорит признание банка неплатежеспособным и саму национализацию.
В данный момент проходят около четырех сотен украинских судов, касающихся национализации «Привата». И не назовешь сильной позицию государства, которое представляют НБУ, новое руководство банка, ФГВФЛ и Минфин. А впереди еще Лондонский арбитраж с держателями евробондов, суды с Боголюбовым и пятью экс-членами правления. Противостояние переходит в активную фазу, но президент и правительство это игнорируют. На амбразуру брошен обезглавленный Нацбанк, юристы которого неспешно ходят на судебные заседания, возвращаясь чаще на щите, чем со щитом. Оставшееся в НБУ руководство озабочено не ходом и исходом дел, а снятием с себя подозрений как минимум в халатности, как максимум — в сговоре. Как в добротном мексиканском сериале, в этой истории все подозревают всех в заговоре. Нет единой жесткой позиции президента, НБУ и Минюста в отношении бывших собственников банка и тех споров, в которые втягивают Украину. Нет и единой понятной и прозрачной политики Минфина и НБУ в отношении как собственно Приватбанка, так и остальных госбанков. Чем ближе годовщина перехода финучреждения в собственность государства, тем стремительнее развиваются события. И хороших новостей для Украины немного.
Предметное рассмотрение иска И.Коломойского против НБУ, ФГВФЛ, КМУ, Нацкомфинуслуг, Приватбанка и Минфина, которое должно было начаться на прошлой неделе, отложили. В процесс вмешалась Генеральная прокуратура, изъявив желание ознакомиться с материалами дела, которое с 14 июня лежало в Окружном админсуде Киева. Имеют право, в конце концов, в ГПУ же открыли целое уголовное дело о доведении Приватбанка до неплатежеспособности, которое рассыпется в прах, если Коломойский докажет в суде, что национализация Приватбанка была незаконной. А именно это он и планирует сделать.
В исковом заявлении экс-собственник утверждает, что согласился на национализацию исключительно в интересах клиентов банка и только после того, как государственные чиновники убедили его в том, что банку требуется оздоровление. Но спустя несколько месяцев после национализации истец обнаружил, что она была: а) заранее спланированной акцией; б) носила характер рейдерства; в) предполагала не только национализацию банка, но и последующую конфискацию личного имущества акционеров, должностных лиц банка, вкладчиков и клиентов.
В вопросах рейдерства мы положимся на опыт истца, но так ли плохо, что национализация крупнейшего в стране банка хоть как-то планировалась, и обоснованы ли попытки компенсировать потери налогоплательщиков за счет должностных лиц и акционеров, если в результате их действий банк пришлось спасать за средства госбюджета? Мы спали бы крепче, понимая, что заплатили за «Приват» по 3,5 тыс. грн, а суперэффективные экс-менеджеры, доведшие банк до дыры в капитале свыше 100 млрд, акционеры-миллиардеры и их клиенты в лице Суркисов и Ко ничего ровным счетом не потеряли?
Напомним, что еще до национализации ZN.UA предлагало ее вариант по так называемому псевдокипрскому сценарию, тоже предполагающий конвертацию средств на счетах крупных вкладчиков банка в его акции. Вот только наш вариант от примененного в итоге сценария МВФ отличался тем, что мы настаивали на сведении к минимуму участия государства в акционерном капитале банка. Это позволило бы переложить основные затраты на тех вкладчиков, которые годами получали в банке высокие проценты по депозитам и в нем же брали кредиты под сомнительные залоги. По этому сценарию все текущие судебные разбирательства были бы обычными межвидовыми разборками. Но власть решила иначе, и теперь мы не просто следим за судами, но еще и бюджетные потери прикидываем. Нет, мы не поумничать хотим, а предостеречь державных мужей от последующих необдуманных решений или бездеятельности, умножающих дальнейшие бюджетные потери. Мы просто хотим напомнить людям в высоких кабинетах, что национализация проводилась не для того, чтобы нардепы могли без проблем забрать свои депозиты, а ради стабильности банковской системы страны. А еще намекнуть, что если в огромном госбанке с января не прекращается отток предпочитаемых сильными мира сего валютных вкладов, то это тревожный звоночек для всей системы, а не только для вкладчиков от депутатского корпуса.
Плохой суд и хорошее испортит
Главное противоречие исковых требований Коломойского — это финсостояние банка на момент национализации. Законные основания для признания банка неплатежеспособным, по его мнению, отсутствовали, но он согласился на национализацию ради оздоровления финучреждения. То есть что-то все-таки надо было оздоровить?
Дыры в капитале в размере 148 млрд грн якобы не было, но сказать об этом публично в «Привате» не могли, так как на них «давили в НБУ», истощая «стабильный и технологичный» банк целенаправленными информационными атаками.
Цифр нет, но, судя по формулировкам, вкладчики вынесли из банка если не все 148 млрд, то половину точно. На самом деле — нет. Даже если поверить в двухмиллиардный ежедневный отток за неделю до национализации, то общим итогом получим 14, а не 140.
В свое оправдание экс-собственник вспоминает кризис 2014 г., потерю крымского подразделения, девальвацию гривни, отток депозитов, повышение Нацбанком ставки по кредитам рефинансирования и снижение конкурентоспособности банка из-за введенных НБУ ограничения роста портфеля депозитов физлиц на уровне 2%, запрета инвестиций в ценные бумаги, а также проведения активных операций с подразделениями банка в Латвии и на Кипре.
Кризис, положим, никого не минул, да и национализация состоялась спустя два года после пиков нестабильности. А «особое отношение» НБУ может быть связано с тем, что в банке наконец разглядели пирамиду и постарались любыми доступными способами ограничить ее рост за счет привлечения депозитов и последующий вывод средств собственниками. Напомним, что еще в июне 2015-го ZN.UA отмечало, что стоимость привлечения средств физлиц у некоторых банков вплотную подобралась к учетной ставке НБУ, и когда «средняя по палате» ставка была 22% годовых, Приватбанк привлекал под 29%. Да, это была борьба за ликвидность и выживание. Но принцип «любой ценой» в данном случае выступает главным риском, прежде всего бюджетным, ведь на тот момент в Фонд гарантирования отправились уже 50 банков. Лишь спустя восемь месяцев НБУ ввел ограничения для «Привата». И тут логично было бы спросить, не почему ввел, а почему так долго медлил?
И не только в этом случае. В феврале 2016-го акционеры банка согласились на реструктуризацию кредитного портфеля, в результате которой потребность в капитале банка должна была уменьшиться, что позволило бы Приватбанку выполнить план докапитализации, достигнув 5-процентной адекватности капитала. В НБУ реструктуризацию назвали «трансформацией», потому что в действительности операция предполагала перевод существующей кредитной задолженности на операционные компании с прозрачной структурой, залогами и источниками происхождения доходов, достаточными для обслуживания долгов, естественно.
Для оценки прогресса НБУ привлек к процессу E&Y, результаты хотел видеть не позднее 15 ноября 2016 г. На 1 ноября необходимые документы аудиторы и инспекторы у банка получить не смогли, хотя банк уже начал трансформацию корпоративного портфеля и к 20 октября успел выдать 48 млрд грн новых кредитов. Руководители инспекционной проверки и аудиторы, пытаясь пролить свет на то, кому выдаются эти кредиты, встретились с руководством банка (где-то в недрах НБУ есть протокол этой встречи). Банк заверил аудиторов, что все документы предоставит, новые заемщики могут обслуживать долги, их финансовое состояние соответствует всем МСФО, и в течение месяца трансформация завершится. И в НБУ им поверили. Снова. Игнорируя сообщения инспекторов и аудиторов, что информацию продолжают предоставлять с задержками, после многочисленных напоминаний и в недостаточном для анализа объеме. Так Нацбанк был предвзят или чересчур лоялен, если допустил переоформление 127 млрд грн кредитов на 36 фирм, из которых только две существовали на рынке больше двух лет, а в 15 количество сотрудников не превышало одного человека? И почему в НАБУ смогли обнаружить, что бенефициары всех этих фирм — это экс- или действующие сотрудники Приватбанка, а инспекторы и аудиторы регулятора не заметили?
Видимо, их ввело в заблуждение то, что трансформация все-таки началась, кредиты переоформлялись на новые компании, процесс шел, что-то происходило и ладно. В итоге трансформацию не финализировали — обороты и маржу на новых заемщиков так и не перевели, хотя официально реструктуризацию завершили. Сейчас в судах находятся свыше трех сотен дел от старых заемщиков Приватбанка, тех самых 193-х, долги которых перебросили на 36 новых пустышек. Бывшие клиенты банка хотят судебными решениями зафиксировать, что у них нет никаких обязательств перед банком, а весь долговой груз лежит на плечах 36 перекредитованных компаний. Порядка 50 таких исков НБУ чудом выиграл. Но хватит и одного решения в пользу бывших заемщиков, чтобы дать старт новым разбирательствам и пересмотрам этих дел, а главное, лишить чиновников возможности все-таки взыскать в счет невыплаченных кредитов какое-либо имущество.
Хороший суд плохого не исправит
С 11 сентября 2014 г. и до момента национализации в банке на постоянной основе находились кураторы НБУ, и вроде как доступ ко всем документам и программно-техническим комплексам имели, и на заседания кредитного комитета ходили, и постоянный контроль осуществляли, и даже на «отдельных заседаниях общих собраний акционеров» присутствовали. По мнению тех самых экс-акционеров, это исключает возможность каких-либо злоупотреблений банком.
Выводы о том, из каких соображений кураторы НБУ не замечали происходящего в банке, пусть делает ГПУ. Но НБУ, решив привлечь независимого аудитора к процессу трансформации, хоть и косвенно, но признает, что пятерых сотрудников недостаточно для того, чтобы держать ситуацию в банке под контролем. Кураторы проглядели, новый аудитор традиционно не получил необходимых для анализа данных, старый аудитор уверял, что все отлично.
Позиция бывших собственников основана на том, что они ни на шаг не отступали от требований МСФО и именно согласно этим требованиям фиксировали, что банк выполняет все нормативы. НБУ же, по их мнению, не просто руководствовался исключительно своими нормами, которые МСФО не соответствуют, но еще и специально ужесточал их, чтобы ухудшить финансовые показатели банка. Основные претензии предъявляются к критериям определения инсайдеров, нормативам достаточности (адекватности) капитала, определению размера доформирования резервов.
Действительно, процент инсайдеров банка по версии НБУ и по версии аудиторов всегда существенно отличался. Естественно, из-за различия этих оценок отличался и объем инсайдерских операций и, соответственно, определение их рисковости. Что, в свою очередь, влияло на расчет и определение норматива достаточности капитала банка. Плюс к этому, изменив критерии учета обеспечений, НБУ фактически запретил учитывать в качестве залогов не имущество, а имущественные права. Приватбанк потерял возможность учитывать обеспечения на сумму свыше 142 млрд грн. Но кто понимает, чем имущественные права отличаются от имущества, то признает, что эти 142 млрд могли быть не более чем цифрой в отчетности, за которой — пусто.
Виноват ли регулятор, что под имущественные права выдавались кредиты в «Привате»? Принимал ли он свои решения с учетом только этого факта? И разве плохо, если так и было? Должен ли он был руководствоваться исключительно МСФО, если хорошо знает отечественные реалии ведения банковского бизнеса и не только? Увы, сейчас важно другое: несмотря на очевидные несовпадения методик, НБУ ни разу не оспорил отчеты внешних аудиторов Приватбанка.
Исключение PwC из реестра проверяющих банки аудиторов — это махание кулаками после драки. Независимый аудит Приватбанка за 2015 г. есть, и в судах на него ссылаются с завидным постоянством, а в нем нет ни «дырок» в капитале, ни связанных лиц. А аудит E&Y за 2016 г. ничего не опровергает. Вот почему такой вес имело судебное разбирательство Суркисов, связь которых с экс-собственниками банка — секрет на весь свет. И в этом споре важен не миллиард гривен, который хотят вернуть братья-бизнесмены, а неспособность Нацбанка доказать в суде очевидное. И еще интересен тот факт, что юридическую поддержку Суркисам, по информации ZN.UA, предоставляли юристы Грановского, а эта ниточка ведет уже к президенту.
Конечно, НБУ подал кассационную жалобу в Высший административный суд и продолжит судиться, мы желаем регулятору успехов, но, положа руку на сердце, в победу не верим.
Ответчиками в «приватовских» делах, за редким исключением, являются НБУ, Приватбанк, Минфин и ФГВФЛ. Два последних, по сути, отстранились от процессов, несмотря на то, что Минфин — действующий и единственный акционер банка. А еще — ведомство, которое вплотную должно заниматься реформой государственных банков. Но у Министерства финансов нет ни единой политики, ни позиции в отношении госбанков.
В авангарде борьбы за восстановление справедливости и возврат активов — НБУ и Приватбанк. Оба управляются исполняющими обязанности. По информации ZN.UA, к годовщине национализации будет представлен новый председатель правления Приватбанка, и им, конечно, будет нерезидент. Увы, после судебного иска экс-собственников против Шлапака все отечественные претенденты на пост главы хотели получить от действующей власти хоть какой-то иммунитет. И теоретически подобные гарантии им могли бы предоставить на Банковой. Но там, очевидно, не готовы ничего гарантировать. Поэтому председателем правления крупнейшего в стране банка, втянутого в сотни судов с олигархами, их партнерами, держателями бондов и бывшими заемщиками, станет иностранец. В НБУ рады — считают, что это ограничит возможности для манипуляций. Заодно, правда, сведет к минимуму желание сражаться за интересы налогоплательщиков, да и вообще ввязываться во всю эту историю. Нерезиденты на этой должности уместны уже перед продажей банка, а не сейчас, когда надо закатать рукава и выгребать лопатой. Но желающих воевать в одиночку нет, а потенциальные соратники заняты другим — Минфин и НБУ делают все возможное, чтобы предполагаемая продажа банка не состоялась, а бюджетные траты на Приват увеличились в разы.
В самом НБУ руководителя тоже нет. Юридический департамент завален исками и если бы очень старался, все равно ошибался бы. А там еще и стараются не всегда. В деле Суркисов, например, юристы НБУ требовали отвода судьи на том основании, что в 2016 г. тот получил 121 грн процентного дохода в Приватбанке и с тех пор «предвзят». В качестве доказательства того, что И.Суркис инсайдер банка, как мы помним, предоставили распечатку страницы сайта телекомпании «ТЕТ», забыв свериться с госреестром юрлиц. Экономическую необоснованность кредитования ФК «Динамо» банком доказать не смогли, хотя условия сделки отличались от рыночных.
Иск Коломойского, если опустить слезливую прелюдию об «информационных» атаках и «давлении НБУ», строится на противоречиях двух законов Украины, определяющих разные процедуры признания банка неплатежеспособным, основания и условия для обеспечения капитализации банка государством и проч. Претензии к процедуре национализации, не к сути. Тем проще будет доказать ее несостоятельность и сложнее отстоять правоту чиновников, национализацию проводивших.
Вот с таким багажом мы выходим на Лондонский арбитраж, в котором интересы Украины будут защищать не только юристы НБУ, но и команда высококлассных специалистов Минюста, возглавляемого членом дружественной И.Коломойскому партии «Народный фронт».
Международные суды наверняка учтут и несоответствие внутренних методик НБУ стандартам МСФО, и нарушения во время проведения bail-in еврооблигаций, и решения украинских судов в отношении признания связанных лиц. Главным козырем нашей стороны должны стать результаты Forensic аудита Приватбанка, который должен был завершиться еще в конце сентября, но, по информации ZN.UA, НБУ его дважды возвращал авторам — детективному агентству Kroll и компании AlixPartners, не находя в нем того, что хотел видеть. Результаты аудита пока держат в тайне, чтобы не дать сопернику возможность подготовиться к судам. Кажется, такими же надеждами был полон Нацбанк, ожидая аудит E&Y за 2016 г. Так что не будем зачаровываться, аналогичные аудиты уже были проведены для «Дельты» и «Надра Банка», а практического применения им так и не нашлось. И все чаще в контексте национализации «Привата» обсуждается, сколько придется заплатить держателям его евробондов, когда, а не если, они выиграют суд. На какую сумму придется еще докапитализировать банк? Потребуют ли бывшие собственники компенсацию? И если, выиграв суды, они вернут себе банк, что будет? Прежде всего, будет стыдно.
Юлия Самаева
