И самый интересный пример здесь не запрет «Истории российского государства» Бориса Акунина. Тут с мотивами всё понятно. Хоть автор горячий почитатель Майдана и его последствий, но Российская история начинается для него с древнего Киева. А это противоречит современной украинской идеологии. По такой же логике надо ждать запрета и классических трудов Карамзина, Соловьева и Ключевского. Ведь в них эта концепция также системообразующий элемент.
Но пока мы этого запрета не дождались, все равно стало ясно, что экспертный совет руководствуется логикой тоталитаризма. Ибо именно тоталитарное государство пресекает распространение не только книг с чуждыми ему концепциями, но и книг с чуждыми для него фразами. Пусть эти фразы никак не тянут на концепцию и в самом произведении играют третьестепенную роль. Но тоталитарной власти кажется, что и через них просачиваются недозволенные идеи.
Примером переноса цензуры на мелкие детали стал запрет «Дневников 1917-1919»» барона Алексея Павловича фон Будберга, управляющего военного министерства в правительстве Колчака. И в первую мировую, и в гражданскую войну ее автор был далеко от Украины. Что ж там могли найти крамольного? Может, описал известный массам по фильму «Адмирал» переход на сторону красных украинского полка колчаковцев? Нет, об этом историческом факте мемуарист умалчивает. Напротив украинскими солдатами, которыми командовал в 1917 году под Двинском (ныне Даугавпилс), Будберг очень доволен. А Центральная Рада в тот момент стала его главной надеждой на сопротивление большевикам.
«Комиссары объявили войну Украине; быть может, на этом они расквасят свои морды; украинцы, как в 70-й дивизии, так и в частях 21-го корпуса (почти целиком украинизированного) резко выделялись среди остальных товарищей своей разумностью и уравновешенностью и держались особняком, не поддаваясь большевизму; одно время я даже думал основать на них закрепление порядка в 70-й дивизии, но по революционной неопытности ждал разрешения и опоздал; надо было, не ожидая никаких разрешений, украинизировать полки, и тогда наверно они удержались бы».
Это запись от 6 декабря. А через день сопротивление Рады приводит Будберга в восторг: «Ответ украинской рады большевикам великолепен: что ни словечко, то перл хохлацкого остроумия и злой удар по заправилам Смольного; в то же время видно, что авторы не лишены понимания наличной обстановки и чувства разумной государственности. Хорошо бы Репину написать картину на тему "ответ Украинской Рады Смольному"».
Неужели цензоры так отреагировали на слово «хохлацкое», не заметив, что здесь-то оно явно позитивной коннотации. Или, может, проблема вот в этих фразах: «Характерно то, что в ответе подчеркнуто, что Украина стремится к федерации, а не к самостийности… Сейчас самое опасное — это вмешательство украинцев австрийской ориентации, что несомненно будет поощряться немецким командованием, коему не с руки все, что может свалить его петроградских ставленников… По тому, что я видел в частях, имевших преимущественно состав из украинских губерний, думается, что никакого народного сепаратизма у хохлов нет; это учение городское или зарубежное и для интересов России безопасное».
То есть, несерьезным показался Будбергу украинский национализм образца 1917-го и он не придал ему значения. Ну так и в советских фильмах белые офицеры могли не придавать значения большевикам, или называть красноармейцев «красными бандами». И это спокойно пропускалось. А у Паустовского и Булгакова, где Киев тех времен описан с натуры, об украинских националистах сказано куда похлеще, чем у Будберга. Значит и их ввозить запретят?
Впрочем, под запрет уже п
Пишется и об украинских коллаборантах в армии Паулюса «Охраняли лагеря в основном украинцы, одетые в немецкую форму. Среди них было много «бульбовцев», крайне правых националистов». Впрочем, о коллаборантах русской национальности там тоже сказано.
Или может криминалом для цензоров стало описание подвигов украинцев в советской форме. В частности, в книге подробно рассказывается как украинец (что Бивор неоднократно подчеркивает) капитан Николай Дятленко ходил в качестве парламентера к окруженным немцам. Может об этом нам тоже говорить нельзя, по крайней мере, с симпатией, как делает британский историк? Ведь сейчас в стране главный герой Второй мировой Шухевич, а Дятленко работал в политуправлении фронта, после войны был редактором журнала «Коммунист Украины».
Но и украинские пособники нацистов, и украинские герои в советской форме — это лишь мелкая деталь «Сталинграда». Если отбросить подробное описание миссии Дятленко, то все фразы с упоминанием Украины и украинцев, займут в книге от силы одну страницу из полтысячи.
А в запрещенных воспоминаниях фрейлины последней российской императрицы Анны Вырубовой, а также подруги Екатерины II княгини Дашковой вообще нет слов «Украина» или «Малороссия», равно как и однокоренных. Впрочем, у Дашковой есть несколько фраз об украинской столице. «В Киеве давно уже были академия и университет, в которых несколько сот студентов обучались даром. Наука проникла в Киев из Греции задолго до ее появления у некоторых европейских народов, с такой готовностью называющих русских варварами. Философия Ньютона преподавалась в этих школах, в то время как католическое духовенство запрещало ее во Франции».
По-моему, эти строки надо популяризировать для воспитания украинской национальной гордости. Но может по современной украинской идеологии надо говорить только о превосходстве украинцев над русскими, а о превосходстве над европейцами — не политкорректно? Или все портит то, что княгиня назвала киевлян русскими? А может дело вообще не в ней, а в том, что в некоторых изданиях книги в примечаниях запрятано страшное для Киева слово: «Мельгунов Алексей Петрович (1722-1788) — генерал, при Екатерине II — новороссийский губернатор»? Но тогда надо запрещать все книги с упоминанием административного деления тех времен, ибо в составе России на нынешних украинских землях четверть века существовала Новороссийская губерния.
Но может, причина не в упомянутых фразах. Ведь как заявила член экспертного совета Алла Ковтун: «Навязывание имперских идеологических доктрин преследует одну цель — укрепить миф о сверхдержаве России, создать идейные основы возвращения Украины и других независимых уже от империи стран в сферу доминирования государства-агрессора. Итак, российская пропаганда имеет разные, в том числе и завуалированные формы. К этому должны быть готовы распространители и тщательно выбирать издания для ввоза в Украину».
Но большинство мемуаристов, принадлежавших к правящим российским классам, создавали позитивный образ государства, в котором они жили. Следовательно, их всех можно обвинять в создании «мифа о сверхдержаве России», а книги их запрещать. А ведь в советское время мемуары многих царских чиновников переиздавались. Да, реже, чем в современной России, с соответствующими предисловиями и примечаниями, но не было запрета на их фамилии, как например, на работы религиозных философов начала прошлого века, или Солженицына. Сравнение с последним тоже поучительно. Да, все публикации этого писателя были отправлены в СССР спецхраны, но такая судьба не постигла литературоведческие работы, где могла быть сказана пара хороших фраз об «Одном дне Ивана Денисовича» или просто упомянута эта повесть. Да, при переизданиях эти фразы убирались, однако старые издания оставались в библиотеках. А вот Украина карает Будберга и Бивора за отдельные фразы.
Конечно, можно задаться вопросом, а корректно ли сравнение? Ведь в одном случае речь идет об издании и хранении в библиотеках книг внутри страны, где книгоиздание и библиотеки были государственными, а из-за рубежа русскоязычные книги не импортировались. А в другом случае — лишь о запрете ввоза в государство, где все книгоиздание частное, отдельных книг из соседней страны. Однако книги Бивора и Будберга, Вырубовой и Дашковой запретили в Киеве не потому, что они изданы и в России, а из-за их содержания. Этим решением украинская цензура взяла новые рубежи. Поэтому запрет выпуска подобных книг в украинских издательствах — дело скорого будущего. К нему страна идет широкими европейскими шагами.
Ну а либеральные книгопромышленники в накладе не останутся. Государство обеспечит их прибылью благодаря госзаказами на школьные учебники и на наполнение украинских библиотек книгами о деяниях бандеровцев, диссидентов и добробатовцев.
