В Москве в воскресенье, 2 апреля, прошли протестные акции, организованные оппозиционером Алексеем Навальным. По данным издания РБК, на антикоррупционные лозунги откликнулось всего около 150 человек. Представитель организаторов Юрий Горский заявил о трехстах участниках. 40 протестующих были задержаны за различные правонарушения.
Напомним, неделей ранее, 26 марта, размах протестов был совсем иным. Тогда только задержанных было около пятисот человек, всего же митингующих было около восьми тысяч. Но и эти цифры в масштабах Москвы смехотворны.
В ходе протестов на Болотной площади в 2011 году на улицы выходило гораздо больше людей. Так, по различным подсчетам, 10 декабря на Болотной собралось от 25 до 150 тыс. человек.
С чем связано это резкое падение популярности протестов, почему люди все же выходят на различные «майданы» и что в этом случае делать властям страны, Ukraina.ru помогали разбираться политический эксперт Анатолий Васерман и заместитель директора Центра украинистики и белорусистики МГУ Богдан Безпалько.
«Преступление не окупается»
Анатолий Васерман считает, что массовые мероприятия, организованные Навальным, исчерпали свой ресурс — вложенные средства не окупились.
— Прежде всего, я не могу назвать спектакли режиссера Навального протестами. Это развлечение предназначены, прежде всего, для западных спонсоров, и они должны увидеть его активность. Но, действительно, на второе представление (2 апреля — ред.) пришло намного меньше народа, чем на первое (26 марта — ред.). И вызвано это, прежде всего, тем, что народ привлекался такими способами, которые, очевидно, имеют ограниченный срок действия.
То есть, можно один раз привлечь молодежную тусовку, приманив ее десятью тысячами евро за незаконное задержание (в своем видеообращении и на странице в Twitter- ред.).
Но когда выяснилось, что не только все задержания проводились законным образом, но и вдобавок Навальный даже не стал мобилизовать адвокатов, которые теоретически могли бы зафиксировать нарушения и подать иск. Понятно, что второй раз гоняться за этими призрачными 10 тысячами евро никто не станет.
Кроме того, все, кто полез в эту дурь ради «фана», ради тусовки — те уже оттусовали свое, убедились, что это далеко не так интересно, как они надеялись, и второй раз они в эту дурь уже не полезут.
Но главное не это. Главное, что вот эти самые западные спонсоры тоже, я думаю, убедились в том, что на сей раз массовое мероприятие не дает нужной пропагандистской отдачи. И в таких условиях они вряд ли поощрят дальнейшие преступные действия Навального.
Они, конечно, с самого начала понимали, что речь идет о преступлениях, но они надеялись, что эти преступления хотя бы окупятся. Кстати вспомнилось мне, в американском фантастическом фильме «Крепость» компьютер, управляющий тюрьмой, расположенной в космосе, чтобы максимально затруднить побег, то и дело повторяет фразу «Crime does not pay». В русском дубляже эту фразу перевели как «за преступления надо платить». На самом деле эта фраза с совершенно другим смыслом, причем этот смысл достаточно американский: «преступление не окупается».
Это для американцев очень важная мысль. Достаточно сказать, что один из лауреатов нобелевской премии по экономике получил ее за доказательство того, что если средний заработок преступника с учетом времени его возможной отсидки в местах лишения свободы оказывается выше заработка честного человека в том же регионе, то преступность растет совершенно катастрофически.
Так вот, американцы, думаю, пришли к выводу, что преступления, совершаемые под руководством Навального, не окупаются. Поэтом не стоит ждать и продолжения.
— Что же мотивирует людей выходить на массовые протесты? На Майдан в Киеве многие люди выходили не за деньги и с самыми лучшими намерениями.
— Ну, в незапамятные времена сказано: дорога в ад вымощена благими намерениями. К сожалению, нынешние агитационные технологии позволяют убедить довольно значительную часть граждан в том, что совершая даже явные и очевидные преступления, они действуют ради каких-то полезных целей. И, соответственно, мне не так интересно, под какими именно лозунгами выходят люди на площадь Независимости в Киеве или на Болотную площадь в Москве, мне важно, что выходят они туда по результатам массированной пропагандистской подготовкой, и ведут эту подготовку люди, чьи намерения ни под каким видом нельзя считать благими. Поэтому я вполне отчетливо вижу преступную сущность действий, скажем, того же Навального, в таких условиях нет смысла анализировать насколько хороши те лозунги, которыми он приманивает людей.
По ту и эту стороны экрана
Богдан Безпалько уверен: в подобные массовые акции люди вовлекаются с помощью бессовестных манипуляций.
— Прежде всего, я бы сказал, что большая часть людей, которые выходят на майданы или другие протестные акции, просто жертвы манипуляций. Эти манипуляции связаны либо с эмоциональными, либо с какими-то экономическими мотивами. Особенностью же нынешних протестных акций является то, что манипуляциям начали подвергать не просто молодежь, а молодежь, которая еще не вошла в эпоху зрелости. То есть, это подростки.
По большому счету, здесь также виден еще один четкий след — социальные сети. К примеру, несколько лет назад в Молдавии произошли беспорядки, которые были организованы через соцсети — в частности, через twitter. Хотя молодые люди и захватили парламент, никаких целей своего протеста они так и не смогли высказать.
Тогда эти технологии только обкатывались. Сейчас их пытаются применять для того, чтобы разогреть молодежь и с ее помощью произвести какие-то политические изменения в стране. Я думаю, что сейчас, конечно, людей просто пытаются убедить в том, что они могут добиться лучшего будущего с помощью таких акций.
Однако пример Украины и других стран, в частности, Киргизии, показывает: «цветные революции» никогда не приводят к тем результатам, которые декларируются в ходе массовых протестных акций. Как правило, главный результат — это просто смена власти, которую захватывают те люди, которые манипулировали массами.
Если это сопровождается жертвами, то это превращается в такой вариант «революции», по крайней мере, в умах людей.
— Что же можно сделать для того, чтобы люди не поддавались на подобные манипуляции?
— Вы знаете, невозможно заставить людей перестать верить во что-то, я в этом глубоко убежден. Но, безусловно, какой-то ряд профилактических мер возможно было бы осуществить. От технических, которые включают в себя отключение мобильной связи в различных районах города, или отключение некоторых социальных сетей, или блокирование некоторых групп в социальных сетях, с помощью которых этих людей пытаются мобилизовать на протест, до диалога с гражданским обществом, который и так уже идет.
В то же время очень сложно вести диалог и дискутириовать с пятиклассником, который выступает и утверждает, что в России существует противоречие между конституцией и уголовным кодексом. Как власти вести диалог с пятиклассником? Это нонсенс.
Поэтому в данной ситуации государство, на мой взгляд, должно быть сильным. Оно должно предпринимать именно те меры, которые позволяют сохранить безопасность и избежать того сценария, который был реализован в арабских странах, по которому ходили Киргизия и Украина. Которая показывает «прекрасные» результаты движения по этому пути.
