8 февраля на Украине стартовала масштабная пропагандистская кампания, которая призвана закрепить на государственном уровне культ Организации украинских националистов и ее боевого крыла — Украинской повстанческой армии.
По этому поводу в национальном информационном агентстве «Укрінформ» прошла пресс-конференция, посвященная 75-летию основания УПА. Помимо главы Украинского института национальной памяти Владимира Вятровича, в ней приняли участие представитель Службы безопасности Украины Андрей Когут, глава Государственного агентства Украины по вопросам кино «свободовец» Филипп Ильенко и глава ученого совета НаУКМА, бывший министр образования и науки Сергей Квит. Все эти высокопоставленные государственные чиновники давно известны открытыми идеологическими симпатиями к ОУН Степана Бандеры и не первый год занимаются системной глорификацией украинского националистического движения.
Сегодня они говорят о необходимости дополнительно усилить пропаганду национализма, избрав в качестве повода дату «основания УПА». Все это происходит в стране, стоящей на грани дефолта, полностью зависимой от международной финансовой поддержки, стране, где государственный механизм насквозь пропитан коррупцией, а власть, не стесняясь, зарабатывает на войне.
Как все начиналось
Почему Вятрович берет точкой отсчета деятельности УПА именно 8 февраля? По словам главы Института национальной памяти Украины, 75 лет назад небольшой отряд оуновцев атаковал расположенное на Ровенщине местечко Владимирец, где размещался немецкий гарнизон. И дело даже не в том, что исторические сведения об этом вооруженном столкновении крайне скудны. При любом объективном рассмотрении истории УПА эту дату никак нельзя назвать моментом ее основания или первым боевым крещением этой военизированной структуры украинских националистов.
Дело в том, что организация под названием Украинская повстанческая армия была создана еще в декабре 1941-го, на основе «Полесской Сечи» — вооруженного формирования Тараса Бульбы-Боровца, который то сотрудничал с гитлеровцами в качестве вспомогательной полиции, то вступал с ними в локальные стычки. Что касается представителей вооруженного крыла ОУН, с самого начала войны и до самого конца 1942 года они находились в рядах коллаборационных военных подразделений, участвовавших в тыловых операциях немецкой армии и полиции. А затем сформировали «Украинский легион» — карательное подразделение в составе 201-й охранной дивизии полиции и СД, которое девять месяцев терроризировало жителей Белоруссии.
Руководство ОУН(б) и не помышляло в то время о полномасштабной борьбе с оккупационными войсками Германии. «В то время, когда на востоке еще стоят миллионные большевистские армии, любая наша вооруженная акция против немцев была бы помощью Сталину», — прямо указывали участники Военной конференции бандеровской ОУН, которая состоялась в конце 1942 года. Ситуация резко изменилась в середине зимы, когда победа под Сталинградом обозначила перспективу военного поражения Третьего Рейха, а в полесских лесах появились два крупных соединения советских партизан, которые приступили к атакам на немецкие гарнизоны. Эти действия встретили отклик у местных жителей, которые страдали от насилия и грабежей, и заставили забеспокоиться теряющих влияние националистов.
Впрочем, до самого конца зимы антинемецкие акции ОУН, вроде владимирецкого боя, носили случайный характер, а большинство бандеровцев оставались в составе немецкой полиции. Только 23 февраля 1943 года, на III конференции ОУН, которая прошла в Олевском районе на Львовщине, было принято решение приступить к созданию полноценной военной структуры — чтобы «оторвать от влияния Москвы те элементы украинского народа, которые ищут защиту от угрозы со стороны немецкого оккупанта».
При этом, контролировавший ход конференции Роман Шухевич, который накануне снял с себя китель немецкого офицера, подчеркивал, что основная борьба должна быть направлена не против германской оккупации, а против советских партизан и поляков.
УПА в новом статусе
Новое вооружённое формирование планировалось назвать «Украинская освободительная армия». Однако, после того, как бандеровцы уничтожили большинство сторонников своего конкурента и недолговременного союзника Тараса Боровца, они захватили и присвоили уже раскрученный на Волыни бренд УПА. По сообщениям советской партизанской резидентуры, «формирования украинской национальной армии за счет полицейских, казаков и местных украинцев бандеровского и бульбовского направления» проходило в марте-апреле 1943 года, когда УПА пополнило от 4 до 6 тысяч сотрудников немецкой полиции, которые состояли в бандеровской и мельниковской ОУН, а также в разгромленном бандеровцами отряде Боровца.
Формирование Украинской повстанческой армии в целом завершилось только к концу весны и началу лета 1943 года. И вместо борьбы с немцами, боевики этого подразделения тут же приступили к массовому уничтожению польских жителей Западной Украины. Летом 1943-го в дистрикте Волынь и Подолия рейхскомиссариата Украины прошли широкомасштабные акции по «очистке территории от польского элемента», жертвами которых стали около 40 тысяч поляков — преимущественно женщин, детей и стариков, обвиненных в антиукраинских настроениях и сотрудничестве с советскими партизанами.
Наиболее крупная акция «Волынской резни» была осуществлена 12 июля 1943-го, когда одновременному нападению подверглись около 150 польских сел. Их население было вырезано украинскими националистами в рамках полномасштабной и организованной этнической чистки. В то же время, УПА почти не проводило в этот период антинемецких акций — не считая небольших стычек с немецкими патрулями, у которых обычно просто отбирали оружие.
Естественно, эта историческая правда, которая давно признана во всем мире, в том числе польскими историками, никак не вписывается в канву современной украинской пропаганды. Именно поэтому, украинское Министерство Правды конструирует миф об УПА, которая действовала в какой-то воображаемой, альтернативной вселенной, занимаясь борьбой с немецкими оккупантами. Незначительный и почти не отраженный в архивах бой возле Владимирца преподносится современным украинцам в качестве даты, обозначающей начало деятельности Украинской повстанческой армии. А массовая резня мирного населения, которой преимущественно занимались на Волыни вооруженные подразделения бандеровцев, либо полностью отрицается как «пропагандистский советский вымысел», либо игнорируется как досадный, но незначительный и несущественный эпизод в «сложной истории отношений» между Украиной и Польшей.
Демифологизация
Проблема только в том, что эта позиция бандеровского фан-клуба, в который превратился при Вятровиче Институт национальной памяти Украины, все меньше устраивает научные круги, политических лидеров и общественность европейских стран. Буквально на днях об этом прямым текстом заявил самый влиятельный из польских политиков — лидер правящей партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский.
Он предупредил, что Украина никогда не войдет в Европу в том случае, если ее руководство продолжит поддерживать культ личности Степана Бандеры. А испанские и немецкие фанаты по-своему подтвердили наметившееся в европейском обществе неприятие украинского национализма, устроив обструкцию украинскому футболисту Роману Зозуле, который неосмотрительно публиковал свои фото с изображением вождя ОУН.
И хотя Владимир Вятрович поспешил заявить, что на Украине нет никакого бандеровского культа, это ребяческое вранье уже не сможет ввести в заблуждение европейских союзников Украины. Можно не сомневаться, что новые попытки продвижения националистического мифа, которые опять осуществляются сейчас на государственном уровне, вскоре получат с их стороны соответствующую оценку. Потому что Европа, о которой мечтает Вятрович, закончилась еще в 1945 году.
