- Украинские власти заявляют о скором получении очередного транша от МВФ, однако в рабочем графике МВФ на ближайшее время украинского вопроса нет. Чем это объясняется?
Первое, что влияет на отношения МВФ и Украины — это все, что связано с перестановками в самом Международном валютном фонде. Совершенно очевидно, что прагматизм международной политики увеличился в разы, если не в десятки раз.
Новая администрация в Вашингтоне — абсолютные прагматики. И надо обратить внимание на то, что меняется исполнительный директор МВФ со стороны Соединенных Штатов Америки. Это первая вводная.
- Как политические реалии Соединенных Штатов может повлиять на получение Украиной кредитов МВФ?
Раньше некоторые решения Фонда были политически мотивированы, как, например, на мой взгляд, прошлый транш от МВФ, который Украина получила в 2016 году. Частично можно объяснить его как политически мотивированный или авансовый платеж, в надежде на то, что Украина продвинется по пути выполнения тех требований, которые перед ней стояли, и обязательств, которые она сама на себя брала.
Сейчас все ждут решения министерства финансов США по тому, кто будет исполнительным директором в Международном валютном фонде от Штатов. Как я понимаю, серьезные опасения есть у всех игроков, и у Украины в том числе, связанные с тем, насколько прагматичной будет позиция нового исполнительного директора со стороны Штатов в МВФ, и какие инструкции он получит от своего Минфина.
Есть небольшой временной люфт, в течение которого можно попытаться «запрыгнуть в корабль» и получить такое желанное решение. По любой стране — вы знаете, что там обсуждается и Греция, и Украина, и идет обсуждение по нескольким африканским странам. И вот до того, как ключевой игрок не получил какие-то новые инструкции, можно попытаться сыграть в это время и получить «последний транш».
- Почему мнение Соединенных Штатов имеет такое значение при решении вопроса о выделении кредитов МВФ?
МВФ это не Организация объединенных наций, где каждая страна имеет такой же голос, как и все остальные. Это не демократия в чистом виде. В Международном валютном фонде каждый имеет какой-то процент голосов согласно своему взносу в «акционерный капитал фонда». Самый большой взнос и самая большая voting power (сила голоса — ред.) у США — 16,5%. Они основной акционер. Они способны заблокировать любое решение. У Украины — 0,4% голосов, у России — чуть больше 1,5% голосов. Это несопоставимые игроки на фоне большого акционера в лице Штатов.
- Но перестановки в МВФ и смена власти в США — это еще не все?
Еще одна важная плоскость для анализа — это, конечно, непосредственные отношения Украины и Международного валютного фонда. Украина нуждается в деньгах, это просто очевидно. Это такой подпункт 2.1. И у Украины есть свои отношения с МВФ.
Подпункт 2.2 — Украина нуждается в проведении структурных реформ для того, чтобы обеспечивать свой экономический рост. И Международный валютный фонд не требует от Украины ничего невероятного, ничего такого, что Украина не должна была бы хотеть сделать сама, если бы хотела выйти на путь устойчивого экономического роста.
Речь идет, например, о том, что существуют серьезные проблемы в украинской пенсионной системе. Это очевидно для любого — для этого не нужно находиться в штаб-квартире МВФ в Вашингтоне, чтобы понимать, что есть серьезные проблемы у пенсионного фонда страны, который сам по себе показывает дефицит в размере 6,4% ВВП по прошлому году и, согласно бюджету на этот год, должен показать дефицит бюджета около 6% ВВП.
Можно сколько угодно прятать голову в песок, но пенсионная система уже показывает серьезные пробуксовки и близка к такому, мягко говоря, критическому состоянию уже сейчас, если не предпринимать каких-то срочных действий.
- И как же спасти пенсионную систему?
Первый вариант — отказаться вообще от пенсионной системы, как это сделали часть стран бывшего СССР, находящихся в Средней Азии. Там просто не существует пенсионного обслуживания.
Второй вариант — повторять опыт части стран опять-таки бывшего Советского Союза, в которых введена единая социальная пенсия, не дифференцированная в зависимости от того, сколько ты работал, где работал, какие взносы делал.
Третий, наиболее предпочтительный вариант, это немедленно обеспечить рост экономики. Притом не на уровне трех процентов, о котором говорит кабмин в своем бюджете на этот год, и не на уровне 1,5%, который был достигнуть в прошлом году, а реальный рост от 5% в год.
- Такой рост не могли обеспечить еще при Януковиче — 2013 год дал прирост на уровне 3,3%. После этого было резкое падение в 2014 и 2015 годах и небольшой прирост в 2016-м. За счет чего может вырасти украинская экономика?
Для того чтобы обеспечить этот рост, надо проводить структурные реформы. Надо улучшать качество бизнес-климата. Задача более чем актуальная для всех стран, находящихся на территории бывшего Советского Союза. Для Украины, России, Белоруссии, Казахстана, Молдавии — для всех.
И надо попытаться переломить рост в сторону инвестиционного роста, а не в сторону вот такого традиционного для стран бывшего СССР, экспорт которых ориентирован на товары с низким уровнем добавленной стоимости. В случае Украины это металл, химия, зерно, в случае России и Казахстана это нефть и газ.
- Но на все эти изменения нужно время…
Как альтернатива, если ты не успеваешь сделать реформы, альтернатива, безусловно болезненная, это увеличения пенсионного возраста. Тема совсем не новая для постсоветского пространства и для стран — бывших республик СССР в частности.
Этот диспут идет активно не только на Украине, он идет и в России, обсуждаются такие вопросы и в Белоруссии. Другой вопрос — как долго ты сможешь идти по этому пути и насколько ты сможешь поднимать пенсионный возраст.
Все страны бывшего Советского Союза, которые не показывают существенный экономический рост, рискуют не решить вопрос с пенсиями кардинально одним только повышением пенсионного возраста. Здесь нужен именно существенный экономический рост. А без него к вопросу повышения пенсионного возраста придется возвращаться снова и снова. Это опасно, и это может привести к трагедиям.
Вот почему так важно обеспечить серьезный экономический рост для всех стран постсоветского пространства — от 5% в год. Потому что ни одна страна мира не могла эффективно бороться с бедностью, если не показывала существенного экономического роста.
При этом я понимаю, что пенсионная реформа — это то требование, которое сложно осуществить на Украине.
- Какие еще требования МВФ трудно осуществить?
Наибольшие сложности, на мой взгляд, возникнут в вопросе приватизации земли. Не скажу, что он спорный, но это крайне тяжело реализуемое решение, которому трудно будет найти политическую поддержку. Однако как раз по этому направлению, я думаю, возможны компромиссы.
Компромиссным решением может быть проведение приватизации сначала государственных земель. Что касается земли, которая находится у обычных селян, она может быть приватизирована через какой-то промежуток времени или вообще от ее приватизации можно будет отказаться. По этому вопросу политическое решение получить будет сложно.
Сложности есть и при проведении приватизации госпредприятий — это сложно осуществимо на бывшем постсоветском пространстве, но те страны, которые находятся западнее наших границ, показали, что это осуществимо, хотя и с серьезными трудностями.
Та постановка вопроса, которая сейчас превалирует на Украине, неправильна: «Что это дает — мы продадим за бесценок государственные активы?» Нужно думать не только о том, какой доход получит государственная система, но и о том, какие потери будут в будущем и как их минимизировать. И это отвечает необходимости проведения немедленной приватизации, которая также рассматривается как важнейший элемент борьбы с коррупцией.
Без проведения широкомасштабной приватизации могут возникнуть вопросы устойчивости бюджета на этот год и возможности выдерживать дефицит бюджета на уровне 3% ВВП. К слову, точно такой же вопрос стоит и в Российской Федерации. При плановом показателе дефицита бюджета в 3,2% ВВП, как заложено в бюджет на 17-18 года, существует серьезная зависимость от возможности проведения приватизации.
На Украине этот вопрос тем более актуален, ведь в бюджете заложена исключительная сумма, 17,5 млрд грн, это средства от проведения приватизации. При этом в 2016 году план по приватизации выполнен менее чем на один процент. Вот почему часть «маячков», которые стоят в меморандуме о сотрудничестве с Международным валютным фондом, касаются приватизации.
- Какие условия МВФ Украине выполнить проще всего?
Это касается в первую очередь требований МВФ по «ПриватБанку». Я вообще не вижу там никаких проблем. В частности, в требовании проведения аудита. Украинские налогоплательщики оказались счастливыми обладателями банка, за который должны были выложить и уже начинают выкладывать $5,5 млрд — общая стоимость покупки, это около 6% ВВП страны. Они имеют право провести аудит, я вообще не вижу никакой проблемы в этом требовании Международного валютного фонда.
То же самое можно сказать в отношении вопросов, связанных с монетизацией льгот, о чем говорит международный валютный фонд — это вообще прописная истина для стран с высоким уровнем коррупции.
— Есть мнение, что получение кредитов от МВФ только увеличивают государственный долг Украины…
Всякие спекуляции по поводу того, эти деньги увеличат и без того большой госдолг, правдивы в том плане, что, действительно, государственный долг высок. Но не так страшно то, что он высок и находится на уровне 90% ВВП, как то, что крайне высока стоимость его обслуживания.
Украина обслуживает свои внутренние и внешние долги под 6-8% годовых, это много. Это значит, что Украина платит более 5% ВВП только на выплату процентов по своим долгам. Это еще одна причина того, что для Украины актуально начать показывать существенный экономический рост.
Поэтому есть Международный валютный фонд, нет Международного валютного фонда, все равно надо проводить структурные реформы и создавать условия для экономического роста.
- Если все же кредит получить не удастся, что делать украинским властям?
В любом случае, Украина нуждается в деньгах. Неполучение средств МВФ могло бы быть перекрыто притоками прямых иностранных инвестиций. Но для того, чтобы был такой огромный приток прямых иностранных инвестиций, нужны еще более быстрые и радикальные структурные реформы, чем те, о которых говорит МВФ. Если это возможно, то это наиболее правильное направление движения.
