Европейские эксперты, с каждым днем все ожесточеннее спорящие быть или не быть «брекзиту», сходятся в одном: независимо от результатов британского референдума Европа после 23 июня «уже не будет такой, как было до».
Сценариев будущего видится два.
1. «Брекзит» победил
В голосовании приняло участие 55% от общего числа избирателей (во всяком случае, последние соцопросы дают именно такую цифру собирающихся подойти к урнам). Эксперты и депутаты-еврофилы взялись активно обсуждать вопрос о возможности проведения повторного плебисцита, утверждая, что для того, чтобы согласиться с поражением, этого «маловато будет». В ход идут слова, что «референдум не соответствует нормативам, результаты его не обязывают никого что-либо исполнять» (как это уже было, например, с недавним «консультационным референдумом» в Нидерландах по украинскому вопросу). «Европарламентарии могут результаты не поддержать, не одобрить и не зафиксировать» (говорится с надеждой).
Однако газеты пестрят заголовками, в которых «политическое самоубийство» — самое часто встречаемое словосочетание.
В Эдинбурге Никола Старджен, лидер Шотландской националистической партии, она же — первый министр Шотландии, немедленно берется за претворение своих угроз в жизнь: «принимая во внимание сложившиеся обстоятельства», она требует провести повторный плебисцит по вопросу отделения Шотландии. В конце концов, если количество принявших участие в голосовании по «брекзиту» европейским политикам кажется недостаточным, то и к scottish-референдуму эту формулу тоже можно применить. Или мы опять будем говорить о двойных стандартах?
Измученный от переживаний Дэвид Кэмерон прибывает в Justus Lipsius building (резиденцию Совета Европейского союза в Брюсселе) с докладом «шеф, все пропало» (если, конечно, он еще остался премьером после такого фиаско). Сторонники выхода Британии, те, что из числа консерваторов (Борис Джонсон и Джордж Осборн — в первую очередь) в это же самое время активно призывают Дэвида покинуть пост лидера тори. (В сентябре у партии запланирован очередной съезд, который надо бы встретить, готовыми ко всему).
Лейбористы сбрасывают Джереми Кобрина, как лидера, не сумевшего мобилизовать однопартийцев на решительную защиту места страны в Евросоюзе. Обе партии ударяются в увлекательный поиск новых лиц, с которыми можно было бы рассчитывать на победу в общенациональных выборах 2020 года.
Котировки фунта резко падают. Евро чувствует себя хрупким, группа государств, использующих эту валюту в качестве единственной расчетной, начинает требовать решительных мер по предотвращению распространения кризиса, который бьет не только по всем вместе, но и по каждой экономике в отдельности. Кэмерон просит времени на приведение дел в порядок: сначала следует стабилизировать рынки, а затем разобраться с политическими шатаниями и разногласиями в Вестминстере.
Франко-германская ось, любой ценой стремясь сократить период неопределенности, а то и вообще избежать его, требует применения статьи 50 Договора о европейском союзе (он же — Маастрихтский договор). В этой статье, которая никогда еще в истории ЕС не использовалась, говорится о достижении путем переговоров условий выхода какого-либо государства из «Сообщества 28-ми». На эти переговоры отводится два года. И этот срок может быть продлен. Причем решение о продлении страны ЕС могут принять в одностороннем порядке, а на мнение Лондона они имеют полное право не реагировать, будто бы его не существует вообще. Ни Лондона, ни мнения.
Процесс получается долгим и не факт, что в пользу Великобритании — остальные европейские правительства не будут никуда спешить, ибо убеждены, что потеря члена Сообщества, да еще такого, как Британия — сильный разрушительный фактор для организации.
2. «Брекзит» проиграл
Торжествующий Дэвид Кэмерон прибывает в Брюссель и прямо у трапа самолета проникновенно-пафосно заявляет, что Великобритания остается в Евросоюзе. Навсегда.
Однако, его улыбка — это не более чем вывеска, фасад. Пока он в столице Бельгии описывает свои почти геракловы подвиги, в столице Англии в рядах той самой партии, которую он возглавляет, назревает бунт, обещающий перерасти в маленькую локальную гражданскую войну. Джордж Осборн и Борис Джонсон занимаются поисками походящей кандидатуры на пост главы тори, с которым можно идти на национальные выборы-2020 и выигрывать их.
Лейбористы стремятся избавиться от Джереми Корбина по той же причине.
В других странах ЕС облегчено переводят дух: Евросоюз сохранен. Однако нервозность не исчезает. Руководитель ЕС Жан-Клод Юнкер напоминает, что «мы живем во время референдумов и эта болезнь очень заразная». Премьер Венгрии Виктор Орбан требует отмены обязательных квот по приему беженцев. Во Франции, где уровень евроскептицизма значительно выше, чем в Великобритании, вполне возможно выступление Марин Ле Пен с требованием «пересмотреть отношения Париж — Брюссель». Разумеется с получением Францией преимуществ и статуса первой среди равных в организации. (Если Лондону такой финт несколько месяцев назад удался, почему бы Парижу его не повторить? Прецедент уже есть, дальше — легче). Такой пункт в предвыборной программе «Национального фронта» добавит ему веса в глазах избирателей.
Как было согласовано на европейском саммите в феврале 2016, в случае невыхода Великобритании из «клуба», в нем должны будут провести кое-какие реформы (в пользу виновницы торжества, разумеется), которые должны быть одобрены Европарламентом. На это последнему отводится до 18 месяцев.
Евроскептики, заседающие в Вестминстере, считают себя обманутыми: «нас предали» — основной лейтмотив их выступлений. Кэмерон реализует проект сокращения расходов на социальные программы (выплата пенсий в том числе) и увеличения налогов.
(Проект был реально озвучен на днях и предполагает, что бюджет от этого «потолстеет» на 30 миллиардов фунтов, пятнадцать из которых принесут сокращения и столько же — усиление налогового бремени — прим. ИА REGNUM).
Не только Великобритания, но и все остальные страны ЕС демонстрируют, что высокий уровень иммиграции душит систему социального обеспечения государств союза и потому надо включить «иммиграционные тормоза», чтобы не попасть под каток недовольства собственных народов из-за вероятного ограничения социальной помощи коренному населению. «Тормоза» предполагается включить на четыре года, в течение которых социальные выплаты «понаехавшим» не будут выплачиваться вообще, а в последующие три — эквивалентны размерам социальных пособий, предусмотренных законодательством стран, откуда иммигрант прибыл.
Сохранив членство в Евросоюзе, Великобритания, тем не менее, фактически не будет в него входить — в февральском пакете требований Кэмерона к ЕС записано, что Альбион «навсегда должен быть выведен из-под принципа все более тесного союза» и таким образом «Великобритания никогда не станет частью европейского супергосударства».
Национальные парламенты стран ЕС вслед за британским, требуют прав и возможностей блокирования законопроектов ЕС, требуя: «Пусть станет ключевым принципом деятельности Евросоюза постулат «Европа — где необходимо, национальное — где возможно».
Одна, более европейская, чем остальные, страна подает отличный пример другим, на основе провозглашенного равноправия мечтающим стать такими же более европейскими, чем другие, единственными и неповторимыми. Процесс раскачивания лодки не останавливается ни на секунду, а амплитуда колебаний постоянно увеличивается.
Как видно, при любом результате голосования Великобритания становится главным деструктивным элементом Евросоюза. Только в первом случае процессы распада пойдут быстрее, чем во втором. Во всяком случае, при имеющемся сегодня состоянии дел и законодательства. Гарантий, что Евросоюз рассыплется, как карточный домик, естественно нет, поскольку нет оснований утверждать, что не найдутся политики, которые сумеют выстроить заново условия компромисса 28-ми. Но более чем вероятно, что количество сторонников (и участников) нового компромисса будет меньшим. С перспективой дальнейшего снижения их численности.
Владимир Добрынин
