Вопреки стараниям всего прогрессивного человечества, полураздетое и голодное, но самое сильное в Европе войско почему-то не стремилось поставить победную точку, а заодно и утереть нос Путину. Плохо складывалась и предвыборная кампания. Вся надежда была на громкую провокацию.
— Вот, читайте, — на стол лёг плотный коричневый конверт: три листа машинописного текста и блестящий ключик. На титульном листе значилось «Сикретный план».
— Не сикретный, а секретный, — машинально поправил Майкл. — Интересно, откуда берутся такие мымры, она явная феминистка, и какой дебил придумал название операции?
— Что за привычка прерывать куратора?— неприязненно подумала мымра. — Откуда такое приличное владение русским, нейролингвистическое программирование или какая-то другая новинка?— уже вслух произнесла она. — Кстати, о названии операции: над ним основательно поработала целая команда яйцеголовых. Они убедили руководство, что если даже на название файла наткнётся крот, он будет долго ржать и просто не станет его читать. Кстати, Майкл, причём тут лошадиное ржание?
— По-русски это значит долго смеяться, — терпеливо пояснил Майкл.
— Чёртов язык, как может весёлый смех коррелироваться с лошадиным ржанием? Не понимаю.
— Так я всё тебе и выложил, — подумал «дипломат». На самом деле рассказывать о своей языковой практике было особо нечего. Десять лет назад его отправили стажёром в либеральную московскую газетёнку, название которой ничего не скажет даже хорошо знакомому с этим рынком. Хотя в Ленгли он числился ничтожным стажёром, газетная братия восприняла его как маститого журналиста и откровенно завидовала американскому паспорту. Впрочем, всё это мелочи, главное, чему он научился на стажировке — не выделяться из толпы, пить стаканами разнообразную дрянь и многочисленным оборотам «Великого и могучего». Естественно, пришлось все отразить в отчёте. Наверное из-за этого на него долгое время с уважением поглядывали коллеги в Вашингтоне. А иногда даже просили продемонстрировать своё искусство на закрытых брифингах.
До сих пор он с отвращением вспоминал обычный рабочий день тех времён. Он начинался с основательного перекура, сдобреного дрянным кофе и язвительными комментариями коллег-журналистов об очередных экономических «успехах» путинской Рашки. Здесь он в совершенстве овладел искусством заколбасить ударный материал на основе сомнительного поста в соцсети или пустой болтовни алкашей из ближайшей забегаловки.
Это называлось «сведениями из достоверных источников» и было подробнейшим образом отражено в отчётах. Интересно, что там вообще о нём написано? Как говорят русские: «Характер нордический, твердый, в порочащих связях замечен не был?» Хотя вряд ли. А эта вобла наверняка всё читала, вон как правый глаз щурит…
— Эй, коллега, вы где?— напомнила о себе куратор. — Кстати, почему вы избегаете смотреть мне в глаза, какой-то комплекс?
— Вовсе нет, мэм, пристальной взгляд на женщину может быть расценен ею, как попытка сексуального домогательства.
— Правда? С чего вы взяли?
— Уже были прецеденты в судебной практике.
— А это неплохая идея, — подумала она, — если он завалит задание, а, скорее всего, так и будет, надо будет подать на него в суд по этой статье. Заодно отведу от себя возможные подозрения. Кругом сплошные кроты, может быть он во время пребывания в той вонючей газетенке тоже был завербован СБУ? Хотя нет, СБУ это у наших друзей на Украине, а тут, кажется ФСБ, ну да не важно. Главное протолкнуть план под грифом «Сикретный удар».
— Времени мало, потому начинаете работать с нашим киевским контактом уже завтра. В его досье написано, что он глуп, чванлив и терпеть не может русских. На этом надо сыграть. Настоящее название операции знать ему не обязательно. Потому дадим ей условное, скажем, «Балалайка». Это добавит адреналина.
Прапорщик Василенко был сугубо практичным человеком. В интеллигентской среде его назвали бы прагматиком, но в его родном селе под Тернополем таковых давно не водилось. Самой большой удачей своей армейской карьеры он считал день, когда наконец попал на склад артвооружений в зоне «АТО». Другие отдавали бешеные деньги за тёплое местечко на каком-нибудь вещевом или продовольственном складе. Высшим пилотажем считалось попасть на базу ГСМ, а он знал, что всё это мелочи по сравнению с перспективами, которые скрыты в горах ржавоватого железа, патронных цинков и ящиков с ребристыми лимонками. Просто всему своё время. В конце концов, стрелять надо всем, здраво рассуждал прапорщик, потому придут как миленькие. Как там говорили древние — все дороги ведут в Рим? А у нас, в армии, они ведут на склад.
Время показало, что он был прав на 150%. И если свои герои норовили отовариться на халяву, что обычно пресекалось на корню, то сепаратисты знали обходительное отношение. Потому очень скоро между обеими сторонами наладилось деловое сотрудничество, и в ночной тьме от складов частенько отваливали тяжелогружёные транспорты. Ведь главный принцип в любом деле очень простой — хорошо живёшь сам, дай нормально пожить начальству. Потому его непосредственный командир на склады практически не заглядывал. Знал — служба налажена и по описи всё имущество обязательно сойдётся тютелька в тютельку.
Жизнь на складе не баловала разнообразием: длительные чаепития перемежевывались вялым переругиванием с представителями добробатов, которые норовили под шумок умыкнуть пару цинков с патронами. Словом, рутина. С некоторых пор тропинку к его складу протоптал невзрачного вида мужичок в драном ватнике с рыжей бородой. Когда знакомились, он так и представился — Борода. Странное, конечно имечко, но оружием и патронами Борода не интересовался, подбирал в свой тощий рюкзачок кое-какие автожелезки и всегда приходил с гостинцами: хорошим чаем, настоящей махоркой (не то что вся эта импортная дрянь), а самое главное — он знал толк в свиноводстве. Василенко это просёк сразу, потому открыл новому знакомому свою заветную мечту — отправить «Новой почтой» в родное село хорошего кабанчика. Да где ж его взять в зоне «АТО»? У добробатовцев заказывать бесполезно, те если где и смародёрят, то сами же и сожрут. Борода поддакнул и пообещал подмогнуть при случае.
Прапорщик, конечно же понимал, что Дед приходит со стороны сепаратистов, но никакими военными тайнами тот не интересовался. Однажды Василенко хохмы ради предложил ему купить старую ракету, которая давно ржавела на складе. Тот долго смеялся в бороду, а потом спросил — есть ли в ней цветной металл?
— Да там этого добра полным полно, — соврал Василенко, — в твой рюкзачок всё точно не влезет. Давай баш на баш — я тебе медь, а ты мне кабанчика.
— А давай, — вдруг согласился Борода. Следующим вечером он приехал на каком-то несуразном автомобильчике, в кузове которого резво хрюкала симпатичная свинюшка.
— Вот подарок тебе привёз, — смущённо сказал Борода, — только ты это, никому ни слова, а то мне проходу не дадут.
— Да ты что, я как могила, — возмутился Василенко. — Завтра как раз «Новая почта» будет, а на ночь я её в сарайке пристрою. Иди, откручивай свои железки, я договор соблюдаю!
— Знаешь, сегодня никак не получится, надо ещё соседям машину вернуть, а то взял под честное слово. Как-то другим разом заскочу, — ответил тот и быстро уехал.
На самом деле Борода — майор ГШ ГРУ Василий Бубенчиков (именно такое имя значилось в его служебных документах) давно потерял счёт своим оперативных псевдонимам. Менялись лица, походки и легенды, неизменной оставалась только любовь к балалайке. Инструмент всегда висел на стене над его койкой между автоматом Калашникова и вымпелом «за снайперскую стрельбу». «Ну ты, Петрович, и виртуоз, — уважительно говорили молодые офицеры. — Это ж надо, на трёх струнах полонез Огинского сбацать».
— Я что, а вот мой старший братан — настоящий мастер. Помню, сыграл на спор «Прощание славянки» и «Имперский марш» из «Звёздных войн». Звали его в ансамбль песни и пляски имени Александрова, не согласился из-за любви к профессии.
Тут Петрович предусмотрительно прикусил язык т.к. старший брат числился в ВКС и в настоящий момент пребывал в секретной командировке где-то на околоземной орбите. Прошлый вечер выдался удачным — жадный прапорщик сам стал расхваливать старую ракету и даже предложил ему незаметно поснимать с неё медные детали, мол всё равно ржавеет. Он и поснимал, — не пропадать же добру! А заодно пристроил внутрь хитрую коробочку, которая давно ждала своего часа в его потёртом рюкзаке.
Полковник Тягныхата никогда не числился талантливым полководцем. «Умственные способности чуть выше среднего, рвения к службе не проявляет, хотя считает себя недооцененным, карьерист…» — значилось в его служебной характеристике. Честно говоря, полковничьи звёзды достались ему как дар судьбы, после Иловайского котла. Хоть его объявили вершиной тактического искусства героических ВСУ, он хорошо помнил всю неразбериху и ужас, царившие в те дни. Многие вообще сгинули неизвестно куда, зато образовалось множество вакансий на командных постах. В войсках, насколько ему было известно, на низшие офицерские должности вообще набирали сержантов. И это лучшая в Европе армия…
Но в глубине души он знал, что судьба пошлёт ему особую миссию, которая прославит Украину в веках. А он, Васыль Тягныхата, которому в школе вечно давали издевательские прозвища, возможно, станет национальным героем, не хуже гетмана Мазепы или Симона Петлюры. Бандеру, честно говоря, он недолюбливал, но предпочитал об этом помалкивать. Кругом столько стукачей. Ну да ничего, его именем ещё будут называть улицы и военные корабли. Правда, с военными кораблями, скорее всего, ничего не выгорит, очень уж их мало осталось, а вот с улицами или каким-нибудь районным городком было бы очень даже неплохо. Главное не упустить этот самый шанс…
День назад его пригласил на встречу американец, с которым довелось познакомиться на полигоне. Янкес толком не представился, но судя по острым взглядам во время разговора, человек это был непростой. Ну и что с того? Они ведь наши союзники в войне с москалями. Он так и сказал! А ещё показал ошеломлённому полковнику план операции, после которой начнётся настоящая война с москалями, дал специальный стартовый ключ и координаты цели.
— На одном из складов артвооружения в зоне «АТО» хранится старая ракета, — втолковывал ему американец. — Вывезете её на открытое место, введёте в блок управления эти цифры, вставите стартовый ключ и нажмёте красную кнопку на пульте. Как видите, всё просто, зато потом вашим именем назовут улицы и города. Только ничего не перепутайте!
Нет, он точно не перепутает! Полковник отомстит ненавистным москалям за всё: за то, что Европа не дала нам безвизового режима, за дорогой газ и то, что нас никто не любит и не хочет принимать в НАТО… А потом он станет генералом!
Шикарный джип с киевскими номерами влетел на территорию артсклада, изрядно перепугав прапорщика Василенко, который как раз поставил чайник. Из кабины высунулась багровая рожа в полковничьих погонах и с ходу принялась пугать страшными карами. На всякий случай прапорщик изобразил ужас на лице (не первый же год в армии) и подумал, что очень удачно успел отправить домой хрюкающую передачку. После очередной гневной тирады киевского начальства стало понятно, что ему очень срочно за какой-то бедой понадобилась старая ракета, давно лежащая на складе.. Она даже нигде не числилась.
Много позже, уже во время допроса, прапорщик припомнил, что эту железную дуру с год назад приволокли на склад какие-то заезжие вояки, а оформить не успели — очень уж торопились. Выходит, хозяин нашёлся. Он тут же принялся орать о какой-то секретной миссии, и что если Василенко хоть словечко кому-то ляпнет, тут ему и конец! Потом наказал проводить его к ракете и бегом готовить трактор с прицепом, вывезти её со склада на открытую площадку. Здесь прапорщик не на шутку струхнул: «Чёрт знает, что у этого полкана в голове?» Потому решил в случае чего от всего открещиваться: мол знать ничего не знал.
Будущий герой отбросил брезент с ракеты, нашёл лючок, о котором рассказывал американец, и принялся вводить нужные цифры. Осталось только вывезти её на открытое место, включить дистанционный пульт и нажать красную кнопку. Дальности полёта хватит с запасом, а минут через 15 москали получат «подарочек». Хитрые америкосы почему-то назвали эту миссию «Операция «Бабалайка». Расписали всё до мелочей, только «забыли» предупредить, что у него примерно 30 секунд до срабатывания стартового ускорителя. И станет он героем… посмертно. Думали лоха нашли, а он в инет полез и всё прочитал. Времени как раз хватит, чтобы спрятаться. Ну всё, пуск!
В центре управления полётами завыл зуммер. По большому экрану поползла бегущая строка: «Активирован несанкционированный запуск, начат предстартовый отсчёт…» Дежурный поднял красную трубку: «Иван Петрович, тревога! Начат стартовый отсчёт. Сбиваем?»
— Нет необходимости, уже включилась наша волшебная шкатулка, так что просто следи за картинкой.
Через полминуты ракета с пронзительным шипением сорвалась с тракторного прицепа и по пологой траектории рванула вверх, потом начала выписывать немыслимые кренделя и вдруг рухнула в пруд, распугав компанию в камуфляже, собравшуюся отпраздновать очередную перемогу…
— Полным провалом завершилась очередная российская провокация — секретный ударный беспилотник ВС России подбит огнём наших героических воякив, упал и взорвался в районе водохранилища. Потерь нет. — Срывающимся голосом вещала ведущая новостей популярного телеканала. — Уже начаты водолазные работы, и скоро всему миру, без сомнения, будут предъявлены неопровержимые доказательства российской агрессии.
В динамиках ЦУПа уже с полчаса гремели балалаешные наигрыши.
— Не могу понять что это с Петровичем сегодня?— удивился оперативный дежурный.
— А тебе и не положено, — ухмыльнулся в седые усы генерал и поднял телефонную трубку: «Товарищ Главнокомандующий, провокация под кодом «Балалайка» успешно пресечена. Шуму будет много. Комплекс работает в штатном режиме».
Видимо в ответ на доклад прозвучало что-то весёлое…
— Никак нет, — ответил генерал, — с орбиты докладывают, что они уже строчат доносы друг на друга. Что за странные люди, честное слово.
