Тогда были убиты 12 человек, из них 10 сотрудников редакции. На траурной демонстрации люди несли плакаты «Я — Шарли!», а президент Франции Франсуа Олланд, помнится, заявил, что атака на журналистов — это атака на свободу прессы: «Нас… хотят испугать, потому что мы свободная страна».
Что скажет Франсуа Олланд теперь, когда «свободная пресса» в его стране поглумилась над трагедией жертв катастрофы российского самолёта над Синаем? Может быть, французский лидер снова наденет на себя плакат «Я — Шарли!»?
Может быть, Ангела Меркель, Дональд Туск и другие вожди демократической, цивилизованной Европы, рассматривая картинки Charlie Hebdo, на которых тела погибших над Синаем россиян падают на террористов, изображая бомбардировку, а рядом ухмыляющийся череп предупреждает об опасности полетов на российских самолетах, последуют его примеру?
Из каких вообще глубин преисподней берётся это тёмное вдохновение, непостижимое человеческому уму и отвратительное живой человеческой душе? Может быть, Жерара Биару, редактора Charlie Hebdo, вдохновляет международная премия M100 Media Award, вручённая ему в Германии в сентябре «за вклад в развитие свободы слова, за борьбу за права человека и защиту демократии»?
Этой премией Биару наградили вскоре после того, как он опубликовал карикатуру на погибшего сирийского мальчика, чье тело вынесло на турецкий берег, и изобразил на обложке мёртвого ребенка с надписью: «Так близко к цели» и рекламой стоящего рядом ресторана «Два детских меню по цене одного».
Кому-то очень нужно, чтобы всё европейское общество шаг за шагом превращалось в такого вот «Шарли». А само общество готово пройти этот путь до конца?
Или, может быть, Франсуа Олланд всё-таки испытает то потрясение, какое испытал всемирно известный кинорежиссёр Эмир Кустурица, сказавший по поводу новой порции карикатурной грязи от Charlie Hebdo: «Это очень страшно…»? Испытает потрясение и попросит прощения за своих соотечественников, цинично и неосторожно глумящихся над смертью?
Дмитрий Седов
