Прохладная сентябрьская ночь. По бокам дороги колючая проволока, за ней выкопанный ров — все еще ждут нападения кровожадных бурятских дивизий. Тьма скрывает украинских военных с автоматами, десятки груженых фур, они могут проходить досмотр сутками.
Чтобы не налететь и не расшибиться о каменные блоки, расставленные лабиринтом по дороге, необходимо подсвечивать фонариком. Неопрятный, тревожный — пограничный пункт пропуска Каланчак. Через него многие въезжают в Крым, т.к. нейтральная полоса всего-то 640 метров, даже в холодную, снежную ночь ее можно осилить. А на Чонгаре 4 км, говорят днем там ездят автобусы, а вот ночью сущая мука в холод или дождь идти эти километры и тащить на себе сумки.
Я протягиваю паспорт украинскому таможеннику, заспанному и в мятой форме. Позади 640 метров и русская сторона — освещенная, аккуратная, без очередей из машин и со сдержанными таможенниками. Это качество всегда проявляется при досмотре сумок с продуктами и в вежливом убеждении, что сало, конечно, дорогое и вкусное, но по новым правилам в Крым его ввозить нельзя.
— А вы откуда?
— Из Крыма приехала.
— Конкретно?
— Из Ялты.
Таможенник с удивлением смотрит на меня.
— Вы пешком сюда пришли?
— Я же говорю, что приехала!
— Кто водитель? Фамилия? Как выглядит?
— Откуда мне знать его фамилию! Обыкновенный он!
— Сколько всего человек ехало вместе с вами?
— Восемь. А вы для чего это спрашиваете?
— Где остановился автобус?
— Откуда я знаю, куда поставил его водитель? Здесь везде темно! Вы бы фонари включили для начала.
— Ладно, держите паспорт.
И только после мне стал понятен «странный допрос». Он боялся остаться без мзды. Практически с каждого автобуса таможня берет взятку. Такой рейс, например, из Днепропетровска или Запорожья, может обойтись в 700-800 грн только в одну сторону. На вопрос, почему так дорого, тебе всегда смело ответят.
— Так взятку украинской таможне надо давать!
Следом за мной подтягиваются другие пассажиры. Одна из женщин радостно выкрикивает:
— Слава вільній Украіні
В кромешной тьме ждем автобус. Я посматриваю на бумажку, где записан его номер. Главное не перепутать и не сесть в «чужой». Недалеко от нас разыгрывается драма. Отбившаяся от «своего» автобуса женщина ругалась с водителями ожидавших пассажиров с русской стороны. Они откровенно подначивали и насмехались над ней. Не дай бог застрять на таможне или как-то замешкаться, несмотря на оплаченный рейс — как правило, автобус никого не ждет — пассажиров бросают на границе, а дальше, кто как сумеет выкрутиться. Ведь жаловаться некуда и некому.
Наконец, подходит маленький автобус. Все усаживаются, укладывают вещи. В салоне холодно, тесно, впереди бессонная ночь по разбитым украинским дорогам. Многие радостно включают телефоны, наконец-то появилась связь.
— Да, сынок, да, все в порядке. Словно животных нас гнали, везде колючая проволока, никаких указателей, как в концлагере побывала.
— Алло, мама! Все, я дома! Слава богу, теперь могу говорить на ридной мове!
Сегодня путь в Крым связан с определенными препятствиями — две границы, тяжелая дорога, отключение мобильной связи. Но возвращение на Украину еще тяжелее — здесь невероятное количество людей, которые уверены в своей правде и психическом здоровье. Приезжая в Крым они ловко приспосабливаются к обстоятельствам и в них сложно узнать «украинских патриотов». Но при пересечении границы словно запускаются некие магические силы — личина скидывается и выпячивается подлинный лик. Уверена, завтра в социальных сетях разойдутся новые истории об ужасном голоде в Крыму, пустых пляжах и прочих ужасах.
Водитель занимает свое место.
— Слава Богу, мы уже на нашей Украине, — доносится до меня шепот рядом сидящей женщины.
