Мы зашли в один из московских храмов на днях. Увидели девушку в рваных джинсах. Цветастый платок был небрежно накинут на её вьющиеся аспидно-чёрные волосы.
— Так ведь нельзя — женщина в брюках и в храм, — заметила моя спутница.
Рыжеватый мальчик, сидящий за столом с табличкой «приходской консультант», лишь пожал плечами в ответ.
— Ведь многие батюшки вообще запрещают женщинам носить брюки…
— Время такое, — наконец ожил консультант, — делают послабления…
Какое-то хлябкое слово — «послабления». Особенно неуверенное — в христианском контексте. Но слово, звучащее последнее время всё чаще.
Послаблений сделали, действительно, много. В том, как поститься, как готовиться к Таинствам, как достойно выглядеть — список долгий.
— Вам надо поститься три дня, потом прийти на Исповедь, — говорит батюшка будущей крёстной матери.
— Ой, — пугается она, — я ведь столько не выдержу!
А всего-то — три дня. Хотя по правилам — недельный пост. Затем — Исповедь, Причащение. Многие, к слову, идут сразу на последний этап, без соблюдения должных правил. Думают, что и так — грехи отпустят.
Пост вообще сегодня воспринимается как нечто героическое, волевое, из ряда вон выходящее. Ох, смотрите, какой он/она молодец — «держится».
Трудно объяснить, и почему, к примеру, на воскресную службу ходить еженедельно необходимо/желательно. Или хотя бы раз в три недели, не реже. «Да зачем же так часто? Это ж никаких денег не хватит!» — поражается моя знакомая. Верующей себя считает.
Не она одна. У нас ведь — православное общество. Правда, всё чаще, как в том анекдоте. «А вы в храм ходите?— Конечно! Но скучно, однообразно там. Как ни зайду, они всё «Христос воскресе» поют…»
Это даже не православие для галочки, нет. Это скорее галочка для православия. На первый, второй — рассчитайсь! Товарищ главнокомандующий, смотрите: у нас одни православные! Благодать!
Но какова христианская культура таких православных? Православных по особому случаю. Нижайшая!
Мы вот любим злословить бабушек, что шикают в храмах. Нетерпимые, мол, они, осуждающие. Но, может, зачастую просто знающие они?
Замечание сделали, что губы накрасила, к кресту приложилась. Или что свечки горящие берёт, тушит, детей развлекая. Или что ходит, говорит во время чтения Евангелия. Элементарные вещи, правда? Но и их, оказывается, соблюдать трудно.
Либерализация церкви, её упрощение, послабление — вот что происходит. И происходило, пожалуй, всегда. Службы десять веков назад велись совсем иначе, нежели в наши дни. Однако должна быть и черта, за которую переступать нельзя.
Но мы нет-нет — да и сунемся. Ещё в каком-то веселящем, развлекательном, всем приемлемом стиле. «Празднества по случаю Крещения Руси пройдут в неформальной обстановке». Это как? В хэви-металл обработке «Символ Веры» исполнят?
Я, может, и ёрничаю, да, но беда в том, что лишь отчасти. Ведь и такое уже встречается. На самом деле ёрничает тот, кто воплощает подобный абсурд в жизнь.
Патриарх Кирилл сказал, что Церковь переформатируется. Но это не должно значить то, что тем самым Она потакает религиозно безграмотным людям. Церковь не должна хотеть нравиться — вот что важно. Церковь — ведь не только Храм Божий, но и Институт со своими многовековыми традициями. Возможно, такими, какими больше и нет нигде. А традиция — это черпанье силы из первоисточника.
Я езжу по России и, где бы ни был, всегда стараюсь зайти в местный храм. Там, к сожалению, я порой вижу, что не пастырь формирует паству, а наоборот. Модный священник, такой себе свой человек — всё более распространённое явление. И произрастает оно от желания стать ближе, понравиться, увлечь, затянуть. К сожалению, часто причиной тому — как алчность, так и тщеславие.
Но Господь наш, Иисус Христос, пришёл на землю не для того, чтобы нравиться. Он говорил непопулярные вещи и за это распят был. Иудеи ждали иного Мессию: модного, властолюбивого. А Иисус говорил об Истине. Она же колка, обособленна, трудоёмка, через подвиг даётся. И не случайно паству свою Сын Божий называл «малым стадом», говоря, что преследуемы, гонимы будут. Апостолов скармливали львам и распинали за Слово Божие. Миллионы людей приняли мученическую смерть — кому как ни нам, русским, знать это! — во славу Креста.
Православие — не кулич за обе щёки на Пасху. Не свечку воткнуть, чтобы просить у Бога то, что и другу сказать стесняешься. Православие — не сахарный крест, но Крест Голгофский.
Это, собственно, не значит, что завтра каждому православному в пустыню уйти надо, истязать себя великой аскезой, нет. Однако элементарные христианские правила, первоначалие, исполнять надо: будь то молитва, пост, достойное поведение и внешний вид в храме и т.д. Таково обязательное условие. Церковь не может делать тут послаблений. Тем же, кто жаждет их — дорога в иные места, где сначала лестью и радужностью заманят, а после отберут всё, говоря о Боге как о мороженщике, раздающем бесплатное эскимо.
Истинное Православие — всегда подвижничество, всегда труд, всегда преодоление и всегда брань невидимая, ибо «Царствие Божие силой берётся». Необходим подвиг, систематический, повседневный.
