9 мая закончилась не только Великая Отечественная война. В этот день календаря только 80-ю годами раньше завершился и самый тяжелый в истории Соединенных Штатов военный конфликт, четырехлетняя гражданская война между Севером и отделившимся Югом. Во всяком случае, именно 9 мая, через 3 дня после самороспуска правительства Конфедерации президент США Эндрю Джонсон издал прокламацию об окончании боевых действий (правда, последний выстрел этой войны прозвучал в Техасе лишь 22 июня 1865 г.).
Впрочем, в данном случае нас интересует не формальная дата окончания этой войны, а то, каковы ее уроки для нынешнего украинского кризиса и в первую очередь уроки не самой войны, а мирного урегулирования. Ведь при всех различиях это была именно война с сепаратистами за сохранение единого государства (что отличает ее от идеологических гражданских войн в СССР 1918-1920 гг. и Испании 1936-39 гг. — авт.).
Но какое собственно мирное урегулирование? Ведь не было в данном случае ни мирного договора, ни почетной капитуляции, ни даже безоговорочной капитуляции как в случае с Германией и Японией в 1945-м. Просто президент Конфедерации Джефферсон Дэвис распустил свое правительство, армии южан сдались, а территориальная целостность США была восстановлена. Поэтому принято считать итогом этой войны полную победу Севера. Но при этом забывается, что на самом деле окончание войны не означало мира. До него оставалось еще 12 лет. Но обо всем по порядку.
Северяне не ставили целью изменения политического статуса южных штатов, которые те имели до отделения. То есть штаты должны были сохранить те же права, которые имели до войны. А это очень большие полномочия даже для традиционной федерации. Их нельзя сравнивать с полномочиями регионов Украины, которые они имеют хоть по действующей конституции, хоть по планам децентрализации Порошенко-Гройсмана. От мятежных штатов требовалось лишь признание конституции США и выработки своих конституций, соответствующих федеральному основному закону. С признанием таких конституций Конгрессом США они возвращались в союз. И процесс реинтеграции этих штатов в США официально именовался Реконструкцией Юга (вообще-то английское слово Reconstruction можно перевести и как знакомое нам слово «Перестройка» — авт.).
Однако признать федеральную конституцию в данных условиях означало радикально изменить соотношение политических сил в мятежных штатах по сравнению с тем, каким оно было по состоянию на момент отделения. Ведь за время войны и первые послевоенные годы конституция подверглась поправкам. Дело не столько в отмене рабства (экономическое положение бывших рабов не слишком изменилось, ибо из-за отсутствия земельных реформ они обычно оставались батраками у бывших хозяев — авт.), сколько в предоставлении избирательных прав всем чернокожим, которых тогда называли «фридменами» (освобожденными людьми). А в некоторых штатах Юга, прежде всего в тех, чья экономика основывалась на хлопке (например, в Южной Каролине) они составляли большинство населения.
Ряды избирателей Юга пополнили не только бывшие рабы, но приехавшие с севера соплеменники победителей, которые решили там делать бизнес или политическую карьеру. Таких тогда называли «саквояжниками». В то же время наиболее активные мятежники были лишены избирательных прав, а кое-кто даже гражданства. По размаху такой процесс лишения прав соответствовал нынешней украинской люстрации.
Понятно, что «фридмены» голосовали за республиканскую партию, которая принесла им свободу. Так же голосовали и «саквояжники», многие из которых, используя неграмотность бывших рабов, делали карьеру как их политические представители. А вот большинство местного белого населения поддерживало демократическую партию.
И о том, наступил ли в стране мир, можно было судить по итогам выборов. Прежде всего, если считать эти итогами не столько количество голосов за кандидатов от главных политических сил, сколько число жертв предвыборного насилия. Например, в 1868 в штате Луизиана с апреля по октябрь (то есть за 7 месяцев предшествующих выборам — авт.) был убит по политическим мотивам 1081 человек. Конечно по сравнению с числом погибших в крупнейших битвах гражданской войны это немного, но ведь официально в стране был мир. И через 30 лет в войне с Испанией за Филиппины, Кубу и Пуэрто-Рико погибнет в бою втрое меньше американцев. А речь ведь идет только об одном штате, где на тот момент населения было вдвое меньше чем в современном Харькове, и подобные события происходили на всем Юге.
Именно тогда и возник Ку-Клукс-Клан, а кроме него действовали «Белая лига», «Красные рубашки», «Рыцари белой камелии» и другие аналогичные организации, которые зачастую прямо называли себя вооруженным крылом демократической партии. Для противодействия им на юге стояли федеральные войска. В частности в 1874 только они предотвратили переворот в Луизиане, когда 5 тысяч боевиков Белой Лиги разбили полицию Нового Орлеана, и, захватив крупнейший год Юга, свергли губернатора Уильяма Келлогга.
Кстати причиной тех беспорядков стал спор о том, честно ли он выиграл губернаторские выборы. Такие споры в те годы были частыми. И кажется что нынешние «цветные революции» под лозунгом борьбы за «честные выборы», это просто калька с тех событий на американском Юге — только с учетом нынешних политических технологий, ориентированных на мирный протест. А тогда насилия было в порядке вещей. Только в так называемой войне Брукса-Бакстера, вспыхнувшей после выборов губернатора Арканзаса, погибло в том же 1874 г. порядка 200 человек (в штате с населением в полмиллиона — авт.).
Кстати, тогда в Арканзасе спорили за пост губернатора, а затем и воевали между собой не республиканцы и демократы, а умеренные республиканцы (при поддержке демократов) и радикальные республиканцы. Ибо в правящей с 1861 в США партии было все трудней находить согласие по поводу того, как же замирить Юг. Все больше политиков уставало от постоянной войны малого масштаба. В итоге умеренный республиканец Рутерфорд Хейс, сразу после своего прихода в Белый Дом в 1877 вывел с Юга федеральные войска и включил южанина в правительство. Реконструкция была закончена — пришло время реванша, который впрочем, южане официально назвали «искуплением» (redemption).
В чем была суть компромисса 1877 года? В том, что федеральные власти, решив больше не вмешиваться во внутренние дела южных штатов дали, бывшим сепаратистам и их более молодым единомышленникам право жить, как они хотят, только не претендовать на отделение и формально признавать конституцию США. С учетом экономических позиций коренной южной элиты и ее самоорганизации (последняя очевидна по вышеупомянутым вооруженным формированиям — авт.) такой компромисс отдавал ей власть. Символом поражения Юга осталось лишь поражение в правах верхушки Конфедерации. Так, ее президент конфедерации Джефферсон Дэвис был посмертно восстановлен в гражданстве США только в 1978 (а самый прославленный военачальник генерал Роберт Ли — в 1975 — авт.), но большинство их соратников были амнистированы еще до 1877-го.
Да, правомерно говорить о том, что это был компромисс между белыми за счет чернокожих. Конечно такой компромисс, особенно для нравов позапрошлого века, можно считать естественным. Но все же при этом нельзя упускать из вида такую деталь: даже республиканцы, которые пренебрежительно относились к «фридменам», не могли пренебрежительно относиться, к той власти, которую получали благодаря их голосам. А с выводом федеральных войск и концом Реконструкции демократы приобретали на Юге монополию на власть. Допустим, эту монополию предвидели тогда далеко не все, но усиление позиций демократов благодаря компромиссу было очевидно сразу. А это означало и изменение раскладов на федеральном уровне — в том числе на президентских выборах, победитель которых в США определяется не по большинству поданных голосов, а по числу завоеванных мест в коллегии выборщиков. Причем победа с любым преимуществом в каком-либо штате дает ему все голоса от данного штата в этой коллегии.
И пойдя на компромисс, республиканцы ради мира в стране фактически отдали главным соперникам все голоса Юга в коллегии выборщиков, осложнив свою перспективу на выборах президента. Тем не менее — риск оказался оправданным. За период до 1912 года демократы приходили в Белый Дом лишь дважды (правда, порой республиканскому президенту приходилось сосуществовать с оппозиционным Конгрессом — авт.).
И беспрецедентно бурное развитие США на рубеже 19-20 столетий — это во многом результат того, что через 12 лет после гражданской войны страна достигла реального мира. А этот мир был достигнут во многом на условиях побежденных сепаратистов, о чем обычно за пределами США забывается. И хотя этот опыт американской гражданской войны очень поучителен для Киева, увы, нет никаких оснований полагать, что его американские кураторы будут склонны так популяризировать на Украине этот опыт собственного государства. Ибо он им невыгоден.
Большие шансы, увы, имеет популяризация другого опыта американского послевоенного урегулирования. А именно — опыта девяти десятилетий монополии демократов на власть на Юге.
Принято утверждать, что эта монополия стала результатом лишения большинства чернокожих американцев избирательных прав. Формально это было сделано не на основании их расового происхождения (это противоречило бы Конституции США), а благодаря введению в конституции южных штатов положений которые увязывали избирательное право, с выполнением избирателем ряда требований (быть грамотным, обладать собственностью или определенным уровнем дохода — авт.). Эти требования, которые действовали до середины 1960-х, отсекали большую часть чернокожего электората, тем более, что соответствие им определяли избирательные комиссии, состоящие из белых. Отношение же этих комиссий к бедным и малограмотным белым было гораздо более либеральным.
Однако такие конституции вводились в силу, начиная с 1890-х годов, а монополия демократов на власть устанавливалась сразу после вывода федеральных войск. Возьмем Южную Каролину штат примечательный и тем, что он первым отделился от США в 1861, и тем, что белые составляли там меньшинство населения и даже были меньшинством в конвенте, который в 1868-м утверждал Конституцию штата, действовавшую до конца 1895 года.
Если в 1876 кандидат от демократов Уэйд Хэмптон выиграл в штате губернаторские выборы набрав 50,3% голосов (республиканцы утверждали что выборы фальсифицированы), то в 1878-м он получил уже 99,8% будучи безальтернативным кандидатом. Всего же из 9 выборов, прошедших до утверждения новой конституции, 6 были безальтернативными с 99%-100% результатом у победителя. А на оставшихся трех конкурентных выборах демократический кандидат один раз получал 70% и дважды 80%, при этом республиканцы ни разу своих кандидатов не выставляли, а двух случаях соперником победителя также был демократ, но шедший в губернаторы как независимый.
Понять в чем причина таких результатов, позволяет статистика участие выборах. Так в 1876-м в них официально проголосовало 183 тысячи избирателей (по данным республиканцев, которые очевидно лучше соответствуют реальности — 169 тысяч). А в 1880 — голосовало уже 122 тысячи (для корректности привожу данные только по годам, когда губернаторские выборы были одновременно с президентскими, что способствовало увеличению явки — авт.), в 1884 — 68 тысяч, 1888 — 59 тысяч, 1892 — 57 тысяч. А ведь население штата все эти годы росло из-за традиционных для Америки позапрошлого столетия высокой рождаемости и иммиграции. В 1896, уже после принятия новой конституции, в штате проголосовало 67 тысяч человек. Впрочем, ввод ее положений относительно регистрации избирателей был растянут и окончательно они заработали с выборами 1900 года, когда на участки пришло лишь 46 тысяч южнокаролинцев. Сходная динамика наблюдается и в других хлопковых штатах.
Итак, фактическое ограничение избирательных прав афроамериканцев привело к тому, что число участников выборов в Южной Каролине сократилось меньше, чем на треть, тогда как еще до всех законодательных нововведений, оно уменьшилось в 2,5-3 раза. И произошло это, прежде всего, благодаря запугиванию чернокожего населения, а также апатии части белого электората, не видевшей смысла участвовать в выборах с предопределенным результатом. Ведь обычно в праймериз, определявших кандидата от демократической партии, участвовало несколько больше избирателей, чем в губернаторских выборах. Прежде всего, сохранение внутренней конкуренции в этой партии (так, на праймериз определялись кандидаты на все выборные посты — авт.) и обеспечивало существование в южных штатах политического плюрализма, хотя и весьма ограниченного.
Итак, запугивание оказывается даже более эффективным инструментом политической борьбы, чем прямое лишение избирательных прав. И это один из главных уроков американского послевоенного урегулирования. И, похоже, как раз этот урок и собираются усваивать и Киев, и его покровители. Во всяком случае, убийства Олеся Бузины, и Олега Калашникова, и реакция на них и украинской, и западных властей говорят об этом. И Киев, и Вашингтон с Брюсселем устроила бы ситуация, когда за власть смогли бы бороться только партии Евромайдана. Ведь их конкуренция — это по сути то же самое, что и конкуренция между демократами на внутрипартийных праймериз, где-нибудь в Южной Каролине или Алабаме в конце 19 века. Однако по форме это конкуренция межпартийная и значит ее легко можно подать как проявление истинных демократии и плюрализма.
