НАТО более чем вдвое увеличит численность сил реагирования: с 13 тысяч до 30 тысяч военнослужащих. Об этом глава Североатлантического альянса Йенс Столтенберг заявил в столице Португалии Лиссабоне после встречи с министром иностранных дел этой страны Руи Машете, сообщает РИА «Новости», со ссылкой на официальный сайт военного блока.
Решение о наращивании контингента быстрого реагирования Столтенберг объяснил необходимостью адаптироваться к новым рискам и угрозам в связи с «резко изменившейся обстановкой безопасности в Европе». Как и следовало полагать, главная угроза, с его точки зрения, — это Россия, которая якобы нарушила международные правила своими «агрессивными действиями против Украины».
Риторика знакомая. И, можно сказать, даже привычная. Поскольку в последнее время представители альянса даже не скрывают особенно, что используют украинский кризис как удобный предлог для активизации и наращивания сил. Хотя и продолжают настаивать, что все это делается исключительно ради укрепления стабильности в мире.
Именно в этом ключе заявление Столтенберга прокомментировал эфире «Коммерсантъ FM» и директор информационного бюро НАТО в Москве Роберт Пшель. Который сказал, что задача увеличения сил быстрого реагирования имеет «абсолютно оборонительный характер».
— Начнем с того, что собой представляют силы быстрого реагирования, являются ли они оборонительными?— рассуждает профессор факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова Андрей Манойло. — И, вообще, можно ли использовать силы реагирования в обороне? Я бы сказал — нет. Такие подразделения ориентированы на проведение наступательных действий — где-то что-то захватить, провести быструю операцию, потом уйти.
Вот это силы быстрого реагирования. В обороне они действовать не умеют. В обороне хорошо действуют как раз регулярные силы из того контингента общего подчинения, которым НАТО располагает. Потому что у каждого европейского государства часть воинских подразделений входит в состав сил, подчиненных альянсу.
Силы реагирования ориентируются на проведении быстрых, штурмовых, десантных операций. Чтобы при вторжении, допустим, в какую-то страну (наподобие Гренады) подавить сопротивление местных национальных сил и свергнуть режим. Поэтому когда говорят о том, что эти подразделения нужны для проведения оборонительных действий, это определенно не стыкуется с реальностью. К тому же, нужно учитывать, что силы реагирования — это силы постоянной, повышенной готовности, которые в любой момент готовы начать боевые действия. В отличие от остальных контингентов НАТО, которые сначала надо мобилизовать и сосредоточить, эти могут воевать прямо завтра. Более того, в рамках НАТО существует особое правовое регулирование применения этих сил, которое предполагает упрощенную процедуру введения их в зону конфликта.
Точно таким же правом, кстати говоря, располагает президент Соединенных Штатов.
«СП»: — Поясните?
— В структуре Вооружённых сил США, как известно, есть Корпус морской пехоты, который подчиняется исключительно президенту. И американский президент лично своим приказом, без согласования с кем бы то ни было, может отправить этот корпус в любую точку мира. То есть, президент Соединенных Штатов может, по сути, начать «личную» войну. В этом отношении он располагает собственной армией. А в Корпусе морской пехоты 250 тысяч бойцов.
То же самое сегодня собирается сделать натовское руководство.
Столтенберг говорит о том, что увеличение сил быстрого реагирования связано исключительно с тем, что угроза со стороны России повысилась. Но это не говорит о том, что есть реальная угроза со стороны России. Потому что Россия — это сегодня удобная легенда, которой можно оправдывать наращивание любых военных расходов.
Силы быстрого реагирования стоят дорого. Это многомиллионные заказы на специальное вооружение. Заказы, которые наверняка размещены уже среди аффилированных компаний военно-промышленного комплекса.
«СП»: — Американских компаний или всех стран НАТО? Кто, вообще, будет за все это платить?
— Полагаю, что интересы здесь наибольшие все-таки у Соединенных Штатов. А средства будут выделены из единого бюджета НАТО, в который, кстати говоря, большую часть денег вносят те же Штаты. Европейцы должны по два процента отчислять на содержание НАТО. Однако европейские государства не отчисляют эти деньги.
Вот и получается, что Америка делает свой взнос, и на эти же деньги оплачивает услуги своих же компаний. То есть получается некая схема, которая у Штатов повторяется много раз. Вроде бы они и заплатили за содержание НАТО. Но эти деньги из страны не ушли. Они тут же ориентированы на закупку оружия у американских компаний. Значит, вернулись обратно.
«СП»: — Что реально даст увеличение натовских сил реагирования до 30 тысяч?
— Возможно, силы быстрого реагирования расширяются специально для того, чтобы затем применяться в конфликте на Украине. Не случайно ведь Порошенко заявлял, что должны быть введены, так называемые, европейские или натовские миротворцы. А подразделений, которые полностью бы соответствовали исполнению этих функций, в НАТО сегодня нет.
То есть, не исключено, что решение альянса может быть связано еще и с этим.
Ну, и наконец, есть ведь еще ИГИЛ. И европейские страны не могут не чувствовать эту угрозу.
У «Исламского государства», кстати, пехоты, хорошо обученной, на сегодняшний день примерно 35 тысяч. То есть, возможно, создается группировка, которая могла бы в случае прорыва исламского халифата на одном из направлений (если они все-таки разобьют шиитское ополчение в Ираке), стать каким-то последним заслоном на пути в Европу. И что НАТО возьмётся за нелегкую миссию защиты своих европейских союзников.
Я бы не стал воспринимать заявление Столтенберга о том, что есть угроза со стороны России, поэтому НАТО начинает вооружаться и создавать подобные подразделения, за чистую монету. Скорее всего, прикрываясь некой мнимой угрозой со стороны России, они решают собственные задачи.
«СП»: — Нам нужно как-то отвечать на это?
— У нас подобные силы быстрого реагирования давно есть. Это силы постоянной готовности. Это воздушно-десантные войска. Это морская пехота. Причем, укомплектованы они бойцами и офицерами, которые прошли локальные вооружённые конфликты и войны. У нас очень опытная армия.
Но для нас это является знаком того, что НАТО готовится, возможно, к активным операциям. Возможно, на тех территориях, которые являются зоной национальных интересов РФ.
Но говорить об этом можно пока только предположительно. И в этом плане само по себе создание подобного рода подразделений не означает, что сразу появляется угроза их применения. Потому что решение о применении — это результат политического процесса. Политики отдают приказ военным, а не наоборот.
«СП»: — Страшно представить, куда может завести Европу и мир в целом решение, допустим, применить эти силы на той же Украине. Скорей всего, к полномасштабной войне.
— Насчет полномасштабной войны я бы не стал забегать настолько далеко вперед. Но то, что этот шаг может поставить Европу (в первую очередь, Европу, не Соединенные Штаты, которые находятся далеко) на грань катастрофы — это совершенно определенно. Дело в том, что если вдруг алармистская точка зрения в НАТО по поводу урегулирования украинского кризиса все-таки возобладает, и не дай Бог, эти силы быстрого реагирования где-нибудь будут использованы, рассыплется в первую очередь Европа. И в Европу хлынут исламисты, и пойдет ИГИЛ. И Европа перестанет существовать. Россия существовать не перестанет. А Соединенные Штаты отсидятся за своей большой лужей.
По мнению вице-президент Академии геополитических проблем Константина Соколова, альянс готовится к действиям на российском направлении:
— Этот шаг, безусловно, свидетельствует об интенсивной подготовке к началу перемещения зоны боевых действий на нашу территорию. Об этом, собственно, говорилось еще когда события на Украине только разворачивались.
Обратите внимание, все действия, которые предпринимают сейчас и украинские власти, и руководство НАТО, и политические деятели Запада, свидетельствуют об одном — никаких поисков мира, компромисса на территории Украины нет совсем. Все идет к новой провокации, к разворачиванию широкомасштабных военных действий. А мирные договоренности, достигнутые в феврале этого года в Минске, нужны Киеву — как и сентябрьские прошлого года — только как пауза для подготовки следующего удара. Поэтому со стороны Порошенко никаких поисков мира на самом деле нет. Только словесные декларации.
Насколько мне известно, только на этот год на Украине намечено проведение одиннадцати совместных учений с НАТО. Там уже дислоцированы значительные контингенты американских вооруженных сил. Формально, для обучения украинских военных. На самом же деле, мы видим, что идет интенсивное наращивание сил Североатлантического альянса. И если будет такая задача поставлена, то развернуть их в сторону России, повод всегда найдется.
