РI: Корреспондент нашего сайта Олег Шендерюк побеседовал с лидером Национального фронта Франции, депутатом Европейского парламента Марин Ле Пен в Брюсселе как раз в те дни, когда решался вопрос о том, сохранят ли силу минские соглашения в ситуации обострения военного конфликта вокруг Дебальцево, удастся ли сторонам сохранить мир, несмотря на все усилия со стороны американского Конгресса его подорвать. Разумеется, в беседе с госпожой Ле Пен был затронут и украинский вопрос. Но главной темой разговора стала проблема, которая часто ставится авторами нашего издания и которая получает разное решение — все-таки является ли Россия Европой, или, как когда-то определил Николай Данилевский, она относится к иному, чем романо-германский, культурно-историческому типу.
Понятно, что Европа с центром в Брюсселе, Европа Ангелы Меркель и Дали Грибаускайте, Европа, аплодирующая Мадонне и девушкам из Pussy Riot, ни при каких условиях не сочтет Россию своей, причем, вероятно, она не примет не только существующую, но и любую Россию — любую Россию, населенную русскими.
Но вот ведь есть и другая Европа, та, которую представляет госпожа Ле Пен и ее партия, уже стоящая в двух шагах от Елисейского дворца, — будет ли и для них Россия оставаться чужой? Очень доброжелательно относящиеся к России американцы говорят, что Россия и Европа должны разойтись по своим пространствам, причем Украина может оставаться нейтральным буфером между ними. Согласятся ли на окончательный геополитический развод России с Европой континентальные консерваторы, самым сильным политиком в среде которых на сегодня является именно Марин Ле Пен? И не является ли их позиция той последней соломинкой, за которую может ухватиться Россия, чтобы не уйти с головой в глубины Евразии?
Олег Шендерюк: Мадам Ле Пен, для Вас Россия — это часть Европы, мост между Европой и Азией или самостоятельная цивилизация?
Марин Ле Пен: Я думаю, что Россия — это европейская страна, и по этой причине нам хотелось бы видеть Европу от Бреста от Владивостока. И в проекте той Европы, которую мы хотим построить, — Европы национальной, свободной и суверенной, — Россия бесспорно будет занимать свое место. Поэтому России следует укреплять отношения с европейскими странами, в особенности с Францией, в плане стратегическом, в плане безопасности и в плане энергетики. И нужно сказать откровенно, в плане стратегическом: если мы не станем укреплять наши взаимоотношения, если ЕС продолжит холодную войну, которую он сейчас ведет с Россией, — это толкнет Россию в объятия Китая. И таким образом, мы вернемся к биполярному миру, тогда как нашей целью является мир многополярный.
Олег Шендерюк: А каким все же должно быть место России в Европе?
Марин Ле Пен: Я верю, что Европа, о которой мы говорили, то есть Европа национальная, свободная и суверенная, — Европа сотрудничества, Европа, которая сделала Airbus, — это Европа, в которой каждая страна осознаёт свои интересы и участвует в общем проекте, общем рынке, имея, конечно же, какие-то свои преимущества внутри европейского пространства, за исключением тех случаев, когда это противоречит общеевропейским интересам. ЕС сегодня находится под американо-германским доминированием, и те решения, который принимает союз, больше не являются независимыми: они часто соответствует либо интересам Германии, либо интересам США, но никогда — интересам европейских народов.
Олег Шендерюк: Вы сказали о проблеме влияния США. Но не заключается ли проблема в европейской элите и не только элите германской, но элите в целом, которая скорее является либеральной?
Марин Ле Пен: Это и есть главная проблема. Потому что когда американцы защищают свои позиции — мы можем их понять. В конце концов, этому трудно противиться. Но что является неприемлемым и невыносимым — так это ситуация, когда руководители европейских стран вместо того, чтобы защищать интересы своих государств, — отстаивают интересы США или интересы Германии. Невыносимо именно это. Правые, как и левые, покорились этой глобальной идеологии, которая превратила деньги в альфу и омегу всей жизни, идеологии, заимствованной из США, но которая вводится сегодня насильственно в Европейском союзе. США экспортируют эту идеологию, но не распространяют ее на самих себя, я вас уверяю. Для себя самих они пестуют экономический патриотизм, укрепляют экономические барьеры, но при этом от ЕС они требуют чтобы он поступал противоположным образом. И весь ансамбль европейской элиты является абсолютно атлантистским сегодня в том смысле, что их выбор — это отстаивание интересов великой державы, хотя США — это великая держава, которая, на самом деле, не нуждается в нас, чтобы защищать свои интересы. Они это могут сделать и сами.
Олег Шендерюк: Не думаете ли Вы, что если станете Президентом Республики, то также попадете под давление США?
Марин Ле Пен: Нет, я так не думаю. Именно поэтому я рассчитываю заменить существующие французские элиты одной кандидатурой, которая будет являться кандидатурой французского народа. Единственная вещь, которая меня интересует, — это интересы Франции. Принимая то или иное решение, я задаюсь вопросом, соответствует ли оно интересам Франции? Если решение сочетается с интересами Франции — я принимаю это решение. Если нет — то нет. Я хорошо вижу, что, например, трансатлантический союз — это провокация, цель которой состоит в том, чтобы ЕС окончательно попала в экономическую кабалу к США. Я этого не хочу. И мы в Европейском парламенте боремся всеми силами, чтобы не дать реализоваться тому проекту, который является инструментом порабощения Европы и который совершенно не соответствует экономическим интересам Франции.
Олег Шендерюк: В России многие считают, что у Европы либеральной нет ничего общего с Россией в отличие от Европы консервативной. Думаете ли Вы, что Россию можно включить в европейский консервативный проект?
Марин Ле Пен: Употребляемый здесь термин консерватизм слишком широкий. В реальности раскол, который разделил Европу, — это раскол между теми, кто защищает нацию, и теми, кто находится под влиянием пост-национального глобализма, который игнорирует границы, отрицает общее наследие, общие ценности и идентичность каждого народа. В сегодняшней Европе, повторюсь, тоталитаризм «глобализаторов» наложил отпечаток на различные народы. Защищая нацию, мы защищаем демократию; защищая экономический патриотизм, мы отстаиваем право народа пожинать в первую очередь самим плоды того благосостояния, которое он создает. И выступая за традиционные ценности страны, мы бесспорно находим точки соприкосновения с Россией. Ведь Россию атакуют с такой силой сегодня, потому что она представляет собой контр-модель модели американской. Без предубеждения и предрассудков мы можем сказать, что завтра ничто не помешает нам сбалансировать подходы и установить союзнические и братские отношения с Россией: нас действительно сближает история, но не в меньшей степени нас сближают ценности, которые мы защищаем. И, бесспорно, точкой соприкосновения является суверенный экономический проект.
Олег Шендерюк: Как Вы оцениваете роль России в Минских договоренностях? Вообще, считаете ли Вы, что эти договоренности — шанс для мира в Европе?
Марин Ле Пен: Да, я думаю, что это шанс. В любом случае, все, что собирает людей за одним столом, — представляет собой движение в правильном направлении. Увы, США показательно искали способы развязать войну. И мы знаем, что для США война на Украине — не первая война, развязанная в Европе. Косово было следствием тех же усилий. И нам знакомы последствия такой эскалации. И, конечно, тот факт, что Франция и Германия сели за один стол с Россией и о чем-то договорились, свидетельствует о том, что с самого начала надо было идти именно этим путем. Если бы с самого начала Россия была вовлечена в дипломатический процесс, мы бы не находились в том положении, в каком находимся сегодня. Надо надеяться, что эти соглашения будут соблюдаться всеми, кто их подписал, и, возможно, установление договоренностей — самая большая проблема для киевской власти, которая должна заставить соблюдать эти соглашения силовиков, которых она, очевидно, не контролирует.
Олег Шендерюк: На Ваш взгляд, Россия сыграла значительную роль в деле заключения этих соглашений?
Марин Ле Пен: В любом случае, соглашения бы не состоялись, если бы Россия не сыграла своей роли. Это очевидно. Повторяю: было бы невозможно найти дипломатическое решение без России. Думать, что можно было найти подобное решение без России — полный абсурд. Так что тот факт, что Россия — новый игрок в этом дипломатическом процессе, — для меня хороший знак. И потом мы нуждаемся в помощи вашей страны для борьбы с фундаментальным исламизмом, так как это — одна из главных опасностей, и Россия хорошо знает эту проблему. Так что все объективные обстоятельства побуждают нас к нормализации отношений, можно сказать, теплых и близких отношений, однако до настоящего времени именно европейскими столицами делался иной выбор.
Олег Шендерюк: Как Вы полагаете, Украина и самопровозглашенные республики Донбасса — это буферная зона между НАТО и Россией или что-то другое?
Марин Ле Пен: Послушайте, были договоренности после объединения Германии против расширения границ НАТО к границам России. Так что, очевидно, существует кто-то, кто нарушает эти договоренности сегодня. И те, кто это делает, стремясь вовлечь Украину в НАТО, пытаются осуществить провокацию. Украина не должна быть буферной зоной — она должна быть мостом между ЕС и Россией, но это противоречит американским целям.
Олег Шендерюк: А какой должна быть роль Франции в этом миротворческом процессе?
Марин Ле Пен: Она должна быть существенной. Но чтобы Франция играла миротворческую роль, нужно, чтобы каждый ощущал, что она свободна и независима. Сегодня она дала понять, что она таковой уже не является. И случай с «Мистралями» был лучшей демонстрацией этой несамостоятельности. Подчинение Франции требованиям Обамы по разрыву этого контракта стало убедительным свидетельством того, что Франция занимается обслуживанием дипломатических интересов, которые не являются ее интересами. Если Франция найдет возможность вырваться из этой зависимости и снова обрести голос, который будут слушать, в таком случае она будет играть фундаментальную роль.
Олег Шендерюк: А должна ли Франция иметь собственные геополитические интересы? В Азии, в Африке, на Ближнем Востоке?
Марин Ле Пен: Да, я верю, что у Франции есть геополитические интересы, которые она, конечно же, должна защищать. Так же как у России, у Франции есть зоны влияния. В частности, в Африке. И мы видим, что некоторые страны, пользуясь нашей слабостью, хотят нас из этих зон вытеснить. Тот факт, что Франция не борется за свои интересы, — создает фундаментальную проблему.
Олег Шендерюк: Хочу задать Вам немного личный вопрос. Ваш отец, Жан-Мари Ле Пен, был настроен откровенно против СССР. И многие антисоветчики перенесли свое отношение к СССР на Россию, однако он и Вы этого не сделали. Почему?
Марин Ле Пен: Потому что надо быть полным идиотом, чтобы не понимать: Россия — не СССР. СССР кончился. Те, для кого, Россия является СССР, остались ментально в восьмидесятых и не эволюционировали. Они выбрали путь умственного комфорта и интеллектуальной лености, — что, очевидно, большая глупость. Ну а мы умные люди, мы следим за историей. Мы радуемся окончанию СССР, мы радуемся, что Россия сегодня — страна свободная и демократичная. И поэтому мы не понимаем, почему с Россией обращаются еще хуже, чем в советскую эпоху.
Олег Шендерюк: У меня есть теперь вопрос по Франции. Не думаете ли Вы, что перед президентскими выборами 2017 все политические силы, от коммунистов до UMP, объединятся против Вас?
Марин Ле Пен: Не знаю, сделают ли они это в первом туре, но, очевидно, они это сделают во втором. Конечно же, они это сделают, поскольку у них имеется серьезная идеологическая близость. Я не говорю о коммунистах — они сегодня больше ничего не значат. Но UMP и PS (социалисты) сегодня стали глобальной партией. То, что мы во Франции называем UMPS — это не просто слоган, это политическая реальность. По вопросам иммиграции, ЕС, евро, геополитики, Сирии, Ливии, России — у них абсолютно одинаковая позиция. Так что вполне возможно, что они объединятся во втором туре и тем самым возродят политическую биполярность, только уже не прежнюю — между правыми и левыми (то есть между UMP и PS), но в обновленной форме — между Национальным Фронтом и глобальной партией UMPS.
Олег Шендерюк: У Вас есть союзники? Считаете ли Вы союзниками таких политиков, как Филипп де Вилье или Ален де Бенуа?
Марин Ле Пен: Если хотите, наш союзник — французский народ. Конечно, есть люди, которые к нам присоединяются: голлисты, бывшие коммунисты, бывшие социалисты, старые РПР. На сегодняшний день НФ — единственная патриотическая сила, способная объединить французов самых разных политических взглядов, в точности из-за нового разделения: нация vs. глобализация. Мы думаем, что нация — наиболее эффективная структура, способная обеспечить безопасность, процветание и защиту идентичности людей. Наши политические противники имеют совершенно другое видение. Существует очень много патриотически настроенных французов, которые желают к нам присоединиться, которые уже присоединились к нам и которые это сделают завтра.
Олег Шендерюк: Если через несколько лет Великобритания выйдет из ЕС и мы увидим развал ЕС, будем ли мы наблюдать образование нескольких европейских центров?
Марин Ле Пен: Не думаю. Думаю, что при таких условиях ЕС больше не будет существовать. Я считаю, что ЕС — это как СССР: многие пытаются оживить его в сердце или в духе (esprit), говоря, что он мог бы стать лучше. Но полагать так — это все равно как говорить, что было бы хорошо, если бы в СССР была демократия, политический плюрализм и частная собственность. Хорошо, конечно, но в таком случае, это бы уже не был СССР. И то же самое: ЕС без ультралиберализма, с четкими границами, с народами, которые снова будут суверенными и смогут за себя решать свое будущее, и с экономическим патриотизмом, — больше не будет Европейским союзом. Надо будет воссоздать европейское пространство с нациями, которые будут полностью хозяевами своей свободы, суверенитета и политического курса. Это пространство останется Европой, но оно больше не будет Европейским Союзом.
Олег Шендерюк: По-Вашему, имеет ли Россия, как и Франция, право защищать соотечественников, проживающих за ее территориями?
Марин Ле Пен: Конечно. Если говорить об Украине — там проживают русские, у которых нет российского гражданства, но есть гражданство украинское. В этом и заключается проблема Украины. Еще проблема в том, что Украина — конструкция немного искусственная, с культурами, которые радикально разные в восточной и западной ее частях. Правильно сказать, что мультикультурное общество также и мультипроблемно. Вот что не служит ничему хорошему — так это шантаж со стороны ЕС, Германии и США, направленный на то, чтобы эти две различные культуры снова разделились и, в конечном итоге, конфликтовали. И если не будет предпринято усилий ни с одной, ни с другой стороны, Украина может взорваться. Единственно разумное решение украинской проблемы, которое мы предлагали с самого начала обострения ситуации, еще даже до крымского референдума, — это федерализация Украины с большой согласованной автономией для регионов, позволяющей им жить в рамках той культуры, которая у них есть.
Олег Шендерюк: Спасибо большое!
Марин Ле Пен: Пожалуйста!
