Значение соглашения, подписанного в среду в Москве о разрешении российским военным кораблям останавливаться в портах Кипра, может само по себе породить преувеличенные представления о военном пакте между двумя странами, которым оно определённо не является. С другой стороны, глубокий смысл соглашения с точки зрения политики — и визит президента Кипра Никоса Анастасидиса в Москву — не может остаться незамеченным в Вашингтоне и европейских столицах, особенно в Брюсселе, где расположена штаб-квартира Европейского союза.
В стратегическом смысле договор не означает, что Россия вскоре создаст военно-морские базы на Кипре. Соглашение только предоставляет правовую основу для регулярных заходов российских военных кораблей на Кипр. И, тем не менее, в военном плане российские ВМС получают такой доступ на гарантированной основе во время, когда их единственная техническая база оказывается в сирийском Тартусе, втянутом в глубокий хаос, конца которому не видно. Проще говоря, средиземноморские операции российского черноморского флота будут иметь твёрдую основу с запасной точкой опоры в Кипре.
Равным образом, Россия устанавливает военное сотрудничество со страной, где свою военно-морскую базу держит Великобритания. Есть сообщения, что Китай тоже, возможно, ведёт переговоры с Кипром по аналогичным условиям, которых добилась Россия.
Однако с этим связано намного большее, чем российско-кипрское военное сотрудничество. Визит в Москву Анастасиадиса имеет также обширный геополитический подтекст, где вступают в действие многие противоречия. Для начала, Кипр это страна-член ЕС, и он углубляет свои связи с Россией, которая оказалась в настоящее время мишенью санкций со стороны ЕС. Анастасидис на деле демонстративно ставит под сомнение обоснованность западных санкций против России.
За последние две недели Кипр стал вторым государством-членом ЕС после визита президента Владимира Путина в Венгрию — публично продемонстрировавшим своё инакомыслие и недовольство в отношении спонсируемых Соединёнными Штатами западных санкций против России. Подобно Венгрии — нет, даже намного больше, чем Венгрия — Кипр имеет веские причины дорожить сотрудничеством с Россией.
Около 80% зарубежных инвестиций на Кипре — российские. Москва оказала Кипру большую помощь во время финансового кризиса — предоставив в 2011 году заём в 2.5 миллиардов евро (и на этой неделе снизив годовую ставку с 4.5% до 2.5%, кроме продления срока погашения с 2016 до 2018-21 гг.), не говоря уже о помощи Кипру в успешной организации его первого выпуска суверенных кипрских бондов со времени кризиса на 750 миллионов евро. По оценкам, в период 1991-2011 г. на Кипр из России ушло более 200 миллиардов евро. Качество российско-кипрских отношений стало очевидным из выступления Путина перед СМИ в Москве во время встречи Анастасиадиса.
Смысл в том, что перед Вашингтоном в предстоящий период стоит непростая задача сплотить страны-члены ЕС вокруг американской стратегии сдерживания России. Появление левого правительства в Греции (метронома для Кипра), сильно связанного с российскими идеологами, уже раздражает Вашингтон. Венгрия и Греция, кстати, являются и членами НАТО.
Как, само собой, и Турция, которая тоже сближалась с Москвой в последние годы почти прямо пропорционально напряжённости, появлявшейся в диалоге между Вашингтоном и Анкарой. В самом деле, при ближайшем рассмотрении появляется матрица большой сложности, что позволяет предполагать, что перерезать пуповину, связывающую «постсоветскую» Россию с Европой, будет геркулесовой задачей для американской дипломатии.
Не сказать, что недостаточно желания попытаться это сделать, как показывает самое недавнее, поддержанное США, усилие европейской бюрократии интегрировать энергетический рынок блока с уникальным намерением «централизовать» и контролировать энергетические связи России с отдельными странами-членами. Но пока что Россия стала заядлым глобализатором, побеждая США в их собственной игре, и намерена действовать так и дальше.
Возвращаясь к российко-кипрскому партнёрству, необходимо рассмотреть и некоторые другие лекала региональной политики. Во-первых, энергетические связи. Кипр сидит на огромных нетронутых месторождениях природного газа на своих шельфах в восточном средиземноморье. Российские нефтяные компании надеются пробраться в энергетический сектор Кипра, в котором в настоящее время доминируют американские компании. Анастасиас, видимо, пригласил в него российские энергетические компании.
К тому же газовые месторождения Кипра граничат с экономической зоной Сирии, которая, как считается, тоже имеет неразведанные запасы углеводородов. Кипрские и израильские газовые месторождения также перекрываются — как у Катара и Ирана. Перекачка кипрского газа в Европу будет американским приоритетом с точки зрения сокращения зависимости Европы от России. С другой стороны, идеальный маршрут трубопровода с Кипра пролегал бы через Турцию, с которой у Кипра нет отношений после оккупации Северного Кипра Турцией в 1974 году. Вашингтон горячо поощряет кипрско-турецкое примирение — в начале февраля, после двухлетнего перерыва, возобновились переговоры — однако общественное мнение на Кипре настроено решительно против того, чтобы примириться с турецким присутствием на Северном Кипре. Этот узел трудно будет развязать.
Что будет побуждать Россию к тому, чтобы вмешаться в ситуацию как энергетический партнёр Кипра. Россия также продвигается вперёд в переговорах с Турцией относительно нового газопровода через Чёрное море (заменяющего «Южный поток», от которого Москва без долгих рассуждений отказалась), по направлению к странам Юго-Восточной Европы. Очевидно, что энергетическая политика в восточном Средиземноморье развивается, и Россия тут замешана почти повсюду.
В общем, заручившись сильной позицией на местах на Украине, Россия возвращается на мировую сцену, чтобы аккуратно натягивать нити взаимоотношений там, где она от них когда-то отказалась. Недавний визит Путина в Египет и визит Анастасидиса в Москву сигнализируют как о том, что российская дипломатия работает не в оборонительном режиме, так и том, что Россия не завязла в украинской трясине.
Перевод — ПолиСМИ
