В Лондоне состоялось первое международное совещание «ключевой группы союзников» по борьбе против «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Группа состоит из шести десятков стран, заявивших о своем участии в коалиции для «реализации скоординированной, единой и эффективной стратегии». Как сообщил госсекретарь США Джон Керри, на данном этапе «группа» намерена подготовить «12 новых военных бригад в Ираке» и только «весной начать обучение бойцов сирийской оппозиции в лагерях Саудовской Аравии, Турции и Катара».
Пока же только самолеты США и пяти арабских стран наносят удары по позициям ИГИЛ в Ираке и Сирии. Британские и французские ВВС воздерживаются от ударов по ИГИЛ в Сирии. По словам Керри, это связано с тем, что «каждая из стран — участниц коалиции принимает собственные решения относительно участия в операциях». Неслучайно авторитетная арабская газета Asharq Al Awsat считает, что «международная коалиция для борьбы с ИГИЛ — не более, чем фикция, ее участники имеют множество разногласий, а некоторые из них придерживаются прямо противоположных точек зрения на цели и перспективы объявленной борьбы». По мнению газеты, «для уничтожения ИГИЛ международная коалиция не нужна»: «Кто-то пытается закупорить эту консервную банку, чтобы она лопнула как на Ближнем Востоке, так и далеко за его пределами, прежде всего, в Европе».
Отсюда и возникают главные вопросы, которые всячески избегают Америка и ее союзники. Военные эксперты считают, что США обладают самостоятельным потенциалом для нейтрализации ИГИЛ, однако, отказываясь от проведения наземной операции, американцы отводят достижение успехов на отдаленную перспективу. По словам Керри, «вызов ИГИЛ — это глобальная проблема, требующая долговременного глобального ответа». Об этом же говорил и президент Барак Обама, выступая в Конгрессе США с очередным ежегодным посланием «О положении страны». Обама подчеркнул, что Америка не стала «втягиваться в новую наземную войну на Ближнем Востоке», а пошла по пути формирования «широкой коалиции». Но при этом он обозначил приоритетную цель: «Ослабить и в конечном счете уничтожить данную террористическую группировку (ИГИЛ- ред.)», а затем «поддержать умеренную оппозицию в Сирии». Так Запад внешне обозначил на Ближнем Востоке две главные линии фронта: ИГИЛ и Сирия.
Ранее Вашингтон с активным участием Анкары сколачивал антисирийскую коалицию, ориентированную на свержение президента Сирии Башара Асада. Тогда ИГИЛ не рекламировалась западными политиками и СМИ, а ее боевики приписывались вместе с т. н. Сирийской свободной армией (ССА) к «умеренной» оппозиции. При этом Турция не скрывала желания осуществить военное вторжение в Сирию, но при условии, что США первыми нанесут удар. Когда Вашингтон и Москва договорились по проблеме уничтожения сирийского химического арсенала, ССА стала разваливаться, а ИГИЛ предприняло неожиданный маневр — захватило Мосул, стало наступать на Багдад и Эрбиль, одновременно обостряя ситуацию на севере Сирии, где компактно проживает курдское население. Вслед за этим в юго-восточных вилайетах Турции активизировалась Рабочая партия Курдистана (РПК).
Таким образом, Турция не только получила вооруженные конфликты на границах с Ираком и Сирией, но и оказалась буквально в шаге от втягивания в новый региональный вооруженный конфликт. В этой связи, выступая на днях в Брукингском институте, глава дипломатии ЕС Федерика Могерини констатировала, что «Турция может оказаться в драматическом положении»: вместе с Ираком и Сирией вокруг нее стал затягиваться еще один сложный узел. При этом Анкара, будучи членом НАТО и главным региональным союзником Вашингтона, теряет солирующую роль на Ближнем Востоке. Вот что говорил по этому поводу Ахмет Давутоглу, будучи еще главой МИД: «Турция является одной из стран, подвергшихся наибольшему влиянию событий в Сирии. Она продолжает удовлетворять все нужды беженцев и делает это в одиночку». Анкара подвержена и многим другим факторам, об которые она стала «спотыкаться». Обозначим все по порядку.
Первое. Стало ясно, что Запад теперь перестал делать ставку на свержение правительства Асада в Дамаске, а процесс формирования сил как светской, так и военной сирийской оппозиции затягивается.
Второе. Падение влияния Турции усилило региональное лидерство Ирана. Обозначились контуры неформальной коалиции России и Ирана, даже при условии того, что Белый дом продолжает диалог с президентом Ирана Хасаном Рухани.
Третье. Турция становится только наблюдателем геополитических процессов без шансов принять участие в региональном переустройстве. Дальнейшая поддержка сил сирийской оппозиции для Анкары оборачивается всего лишь туманными перспективами, а ожидаемые геополитические дивиденды оборачиваются региональным одиночеством. На фоне этого Анкара рассчитывает на прорыв в отношениях с Москвой, что в будущем может определить особое значение Турции в международной коалиции по борьбе с ИГИЛ, хотя о ее переориентации на Россию говорить преждевременно.
Турция оказывается на пороге новых идей и подходов в сфере региональной безопасности с учетом собственных национальных интересов: США выстраивают для Анкары неудобный геополитический ландшафт, ориентируя в первую очередь на борьбу с ИГИЛ, а не с Дамаском. Анкара не устояла перед мощнейшим давлением Вашингтона, согласившись пропускать через свою территорию в Сирию боевые подразделения иракских курдов — «Пешмерга». И эти действия — первый шаг в борьбе против террористов, которые получают предлог для ведения боевых действий уже против Турции на ее же территории. Дело даже не в том, что в ход будут пущены турецкие вооруженные силы. Как в Сирии и в Ираке, юго-восточные вилайеты Турции станут полем битвы ИГИЛ с курдами. Парадокс заключается в следующем: поражение ИГИЛ укрепит позиции курдов в треугольнике Ирак — Сирия — Турция. А поражение курдов усилит ИГИЛ в уже имеющихся границах, включая юго-восток Турции. Первый из указанных сценариев устраивает США.
Неслучайно президент Обама в упомянутом выступлении в Конгрессе не исключил самостоятельные действия Вашингтона вне международной коалиции по борьбе с ИГИЛ, призвав законодателей санкционировать применение против боевиков военной силы.
Анкара все еще держит в своих руках ключ от решения нового «сирийского ребуса», а Вашингтону пока удается склонять ее к совместным действиям против боевиков. Однако не нужно быть провидцем, чтобы понимать: ресурсы западной коалиционной дипломатии уже на исходе.
