Мы часто слышим новости с донбасского фронта. Сколько «укропов» ликвидировано. И сколько «ватников» сожжено. Медиа пополнились новыми героями, рассказывающими о том, какой плохой Порошенко/Путин, и о том, что бандеровцы/грушники наступают. Командиры карательных батальонов стали народными депутатами, а боевики — русскими героями. Каждый второй знает, кто виноват и что делать. На смену кошечкам и демотиваторам пришли сводки с фронта. Зритель уже не кушает сериалы и футбольные матчи, а болеет за армии Новороссии и Украины.
И во всей этой вакханалии тупости и жестокости теряются, «замыливаются» самые главные, самые важные сообщения — о тех, кто не выступает ни на одной, ни на другой стороне. О тех, кто посерёдке. Они не брали автомат и не вступали в ополчение. Не наводили снаряды украинским солдатам. Они просто хотели и хотят жить. В спокойствии и мире. Чтобы были тепло, вода и пища. Чтобы можно было если не жить, то выживать.
Я говорю о мирных людях Донбасса. Их всё меньше. И им всё тяжелее.
Да, они есть. Мы знаем. Даже иногда, если совесть наличествует, оказываем им помощь: пересылаем деньги или собираем гуманитарную помощь. Но всё же они существуют в лучшем случае на периферии нашего сознания. Вычеркнутые из жизни.
Регулярно получаю сообщения от знакомых и незнакомых людей Донбасса. Они просят о помощи. И даже если 70, 60, 30% таких прошений искренни, то это уже защемление сердца. Ведь кто я для них? Никто. Каковы мои возможности? Микроскопичны. Я один из последних в цепочке тех, кто может помочь им, значит, выше — равнодушие и бездействие.
Ещё симптоматичнее, когда пишут организации. Те, кто должен финансироваться государством. Периодически я встречаю их обращения в интернете. Молят о помощи. Родильные дома и больницы. Сколько там беспомощных мучеников?
«Смерть одного — трагедия, смерть миллионов — статистика». Тысяча, пять, десять тысяч убитых — что в этих словах? Недвижных и мёртвых, точно камни. Не кровоточат, не голосят, не взывают о помощи. А там — реальные люди. И ещё чудовищнее их смертей — существование в режиме ожидания смерти, блуждание среди её ликов. Будто ты в постели с трупом, и от его окоченевшего тела веет могильным холодом, он парализует тебя. Паника, страх и одно желание — чтобы это как можно быстрее закончилось. Мечта о прошлом или будущем, но никогда — о настоящем.
В войне нет ничего притягательного. Да, она может принести очищение, как об этом мечтал Достоевский, но это может произойти и без войны. Можно обойтись без тысяч трупов и сотен уничтоженных населённых пунктов. Достаточно лишь вспомнить о том, с чем мы родились. О том, что у нас, социализируя, так старательно отнимали.
И уж совершенно точно нет ничего достойного в самом теле войны. В вывалившихся кишках и оторванных членах. В людях, харкающих кровью. Это квинтэссенция человеческого ада, рождённого гордыней, злобой и глупостью.
Но мы хотели этого. Мы шли к этому. И вот — мы получили. Разгребайте.
Я говорю «мы», потому что знаю — всё это коллективная вина. Каждого из нас. Всех, кто крупица за крупицей плодил ненависть и питал грех. Сегодня каждый, как никогда, ответственен за других. Неприятная, подчас отвратная истина, можете отмахнуться, но так есть.
Сейчас в Донбассе, прежде всего, страдают мирные люди. Эти агнцы, посланные на заклание во искупление коллективных грехов. Их клеймят, месят и с той, и с другой стороны.
Вот Игорь из Донецка. У его сына сломан позвоночник, он прикован к постели, ему нужен уход. Куда ему ехать? А вот Владимир, ухаживающий за своим умирающим отцом в Луганске. Куда ему идти? Я знаю их лично, как и ещё полсотни таких заложников бойни. А сколько всего пленённых, раздавленных войной? Что с ними делать?
Да, все войны бездарны, но эта бездарнее остальных. В ней нет ни смысла, ни ориентиров, ни здравых лозунгов, ни сторон — только чавкающая разверзшаяся пустота. Это дьявол распахнул пасть, дыхнув трупным смрадом, чтобы заглотить новые жертвы.
Я думаю о них едва ли не каждый день. Это правда. О тех, кто не может ухаживать за собой сам. О детях-отказниках в Домах малютки. О пенсионерах в Домах престарелых. О больных в онкодиспансерах. Лежачих, неходячих. Что делать с ними? Живых, но пребывающих в смерти. И, возможно, для некоторых из них она есть избавление.
Что делать простым людям? Когда свет, вода — по несколько часов в день. Когда нет работы, пособий, пенсий. Когда люди реально вешаются от голода в ледяных, полуразрушенных, разворованных квартирах.
На единственном оставшемся донецком автовокзале — чудовищные очереди, чтобы ехать на «Большую землю». Выбираться, получать деньги. Тысячные толпы нуждающихся и пенсионеров, выстаивающие очереди для записи (только записи!) на пособие и раздачи гуманитарной помощи. А её разворовывают, она не доходит тем, кому предназначалась. Подчас разворовывают с кощунственной наглостью: вот, она была здесь, для всех, а теперь продаётся в магазинах.
«Ад — это другие», — написал француз Сартр. «И пришло разрушение», — продолжил нигериец Ачебе. Для людей Донбасса это, действительно, так. А ещё ад — это другое: вырванное из привычной реальности, извращённое, перевёрнутое. Хотя ещё полгода назад всё было нормально. И эти люди всего лишь хотели нормально жить. Но дьявол постучался в их двери. Кто прогонит его?
Странное формирование под названием «Народные Республики»? Если фактически, без пламенных лозунгов, какие ресурсы у них есть для этого? Кадровые, материальные? Ничего нет. Это утопическая формация, за идеи которой — благие или нет, тут уж каждый решит сам — приходится платить реками крови. Бандиты управляют многими населёнными пунктами. А те, кто вроде как способны думать, предпочитают обитать в Москве, шарахаться по спонсорам и телеэфирам.
Украина? Она отказалась от людей Донбасса. Порошенко расписался в этом своим указом по прекращению выплат пособий и пенсий. Брошенные, обречённые люди. Десятки лет они отдали Украине, работая на неё, чтобы теперь не получить то, что должно выплачиваться им по закону. Кто те мерзавцы, что искалечили судьбы миллионов?
Но если так будет продолжаться — а так будет, потому что это война проклятых и война проклятая, — то очень скоро люди будут выходить на митинги и требовать автономии в составе Украины. Это унижение, да, и это капитуляция, приговор всему сделанному, когда жертвы и пролитая кровь оказались бессмысленными.
Москва помогает — во всех смыслах, позитивных и негативных — Народным Республикам, её людям. Она обязана это делать. И потому сотни тысяч беженцев сегодня едут в Россию. Но нынешняя ситуация требует большего. Ибо только Россия может спасти агнцев Донбасса, взяв их под свою защиту.
Да, это не выгодно экономически. Чревато очередными санкциями. Грозит ещё большей вакханалией со стороны США, но ведь это — я знаю, что политика не из той области, и тем не менее — вопрос не материалистический, а метафизический, сакральный. Это вопрос чести, совести, национальной идеи. Это вопрос новой великой России.
Идёт война, бойня, самая чудовищная и глупая из тех, которые можно представить. И там, на территории ада, на бывшей российской земле, остались сотни тысяч русских людей, агнцев, новомучеников. Их можно — нужно! — спасти. Потому что русские своих на войне не бросают.
