Перемирие в Донбассе объявлено. Предварительные договорённости подписаны. Но всё равно стреляют. Всё равно бомбят, взрывают, насилуют, убивают. Слёз, крови, мучений, возможно, стало и меньше, но ад от этого не охладел, не стал милосерднее. Выход из него если и показали, то тут же задрапировали огненной стеной, в которой видны искажённые болью, ужасом лица.
Похоже, те, кто устроил донбасскую бойню, — независимо от мотивации и степени их правоты — не собираются договариваться.
Во-первых, потому, что есть зависимость от войны, материально и метафизически, а, во-вторых, потому, что происходящее в Донбассе — если всё же допустить, что изначально было иначе — окончательно вышло из-под контроля. Условно карательная операция с одной стороны и условно патриотическая борьба с другой, слившись воедино, мутировали в преступную бойню, где от заявленных целей — «единая Украина» и «фашизм не пройдёт» — остались лишь слоганы, выполняющие роль масок, из-за которых давно уже проступает инфернальный оскал бесов войны.
Когда Порошенко отдаёт команду о прекращении огня, то логично возникает вопрос: «Станут ли его слушать? Насколько нынешний украинский президент контролирует ситуацию в Донбассе в целом и те силы, что действуют под маркировкой «АТО», в частности?» И восклицания эти почти риторические, а после заявлений командиров карательных батальонов скорее напоминают издёвку.
Силы АТО в их нынешнем виде — это регулярная армия, перемежающаяся с бандами головорезов, выполняющими приказы олигархата. У них своё командование и свои задачи, не совпадающие ни с мнением президента, ни с контраргументами Народных Республик, ни с мольбами мирных жителей, ни с нормальным укладом жизни в принципе.
Им противостоят — и это вдвое утяжелённая могильная плита для Донбасса, — по сути, такие же вооружённые группировки, часто применяющие «арабскую тактику» войны — кочевники двадцать первого века, перемещающие установки «Град» для обстрела противника. При этом позиционируется, — и так действительно было до окончательной смуты — что они защищают свою землю.
Однако именно эта «своя земля» и становится проблемным местом ополчения. В его рядах немало «пришлых варваров», по своему модусу операнди и, главное, по отношению к местным жителям не слишком отличающихся от украинских карателей. Это, собственно, ответ на вопрос: почему жители Донбасса массово не поддержали борьбу против киевского режима. Как сказал мне один луганский ополченец, сложно биться за тех, кто, называя «консервами», прикрывается тобой во время боя.
Но при этом условия войны диктуют безальтернативность выбора — необходимо занять ту или иную сторону, а реакция на подобный выбор стороннего наблюдателя определяется преимущественно эмоциональной сферой, являясь весьма и весьма ангажированной.
Это, конечно, естественно, но совершенно не отменяет того, что разделение на «грешников и святых», активно эксплуатируемое одной и второй стороной конфликта, изначально ущербно. Донбасское противостояние давно уже вышло за рамки правовой — в контексте «право голоса», «право имею» — области, перекочевав в область примитивной силы, а раздел проходит не в языковой, политической, социальной сферах, а через линию крови, когда дифференциация зачинается непосредственно в человеческих сердцах.
От того, к сожалению, невозможно мгновенное восстановление мира. Это вопрос долгого, кровавого, окаянного времени. Преодоление, деконструкция конфликтных факторов, милитаристских настроений, разрушительных механизмов если и возможны, то во многом благодаря кропотливому (в прямом смысле данного слова) труду и реставрации общечеловеческих ценностей.
Процесс это тем более сложный, что найдёт жесточайшее сопротивление со стороны «заинтересованных лиц», коими выступают экономические и политические элиты, посредством действия контролируемых ими групп решающие вопросы передела сфер влияния. При этом на данном этапе подобная управляемость весьма иллюзорна.
Тут, к слову, есть показательный момент. Последние действия, заявления ряда ополченцев во многом противоречат риторике, предложенной Владимиром Путиным, и это, вопреки заявлениям с украинской стороны, даёт повод пусть и осторожно, но говорить о том, что не официальная Москва является катализатором военной агрессии. Напротив, именно Россия — во всяком случае, на видимой, дипломатической части — выступает главным инициатором мирного урегулирования донбасского конфликта. Впрочем, справедливости ради, её действенная сторона в данном контексте выглядит, как минимум, противоречиво.
И всё же голубь мира если ещё не нашёл берег новой земли, новой жизни, то уже вылетел из терзаемого бурями и ненастьями Ковчега. Беженцы возвращаются в Донбасс.
Частота обстрелов сокращается. Пленных освобождают. Тем важнее сейчас перемена риторики и Киева, и Донбасса. Ведь почти год все стороны конфликта — фактические участники и многочисленные наблюдатели — с поистине бесовской активностью эксплуатировали риторику войны, сотрясая умы и сердца насколько бескомпромиссными, настолько и бесстыдными манифестами, разжигающими ненависть и расширяющими пропасть не только между оппонентами, но и между союзниками. Да, камней разбросали предостаточно, ими метали друг в друга, на поражение, но вот — пришло горячее время собирать их.
Безусловно, слова и призывы в эпохе, уважающей и декларирующей силу как единственно возможный аргумент, не могут быть доминантой, подобно барону Мюнхгаузену, вытащившей бы говорящего из смертельной трясины, но они могут — и должны! — стать базисом для окончания бездарной войны.
Дефиниция «бездарная» тут не подлежит сомнению. Нынешнее перемирие запустило реверсивную хронику: разговоры и со стороны Киева, и со стороны Народных Республик во многом напоминают те, что происходили между сторонами до референдума 11 мая.
Тогда никто никого не хотел слышать, а некоторые и не желали говорить в принципе — всё это привело к главной европейской бойне двадцать первого века.
Десятки тысяч погибших, разрушенный регион, раскол страны, приговор государству, угроза Третьей мировой войны — вот итоги молчания и глухоты подросших ягнят, превратившихся в агрессивных баранов.
Допустить подобную ошибку сейчас значит умыть всех, без исключения, кровью. От того выбор прост: либо шаткий, сомнительный мир, либо чёткий, внятный финал с локальным апокалипсисом для всех и абсолютным торжеством Красного Смеха.
