Я встретился с ополченцем Евгением из бригады «В» в Донецке 27 августа. Он возвратился после сильной контузии в свою бригаду после непродолжительного лечения в ростовском госпитале.
Евгений входил в бригаду ополчения, которая держала высотки Саур-Могилы в июле —августе 2014 года и не давала возможность перерезать основную магистраль, соединяющую Донецк с большой землёй через Шахтерск — Красный Луч — Изварино. По этой трассе двигались колонны грузов, которые обеспечивали жизнедеятельность многих гарнизонов ополченцев Донецка и его окраин.
Быть может именно из-за того, что ополченцы на высотках Саур-Могилы продержались так долго и стянули на длительное время к себе несколько тысяч украинских войск и несколько десятков единиц бронетехники — БТР и танков — Донецк в августе 2014 года не был взят.
Рассказывает Евгений.
«Я родом из Макеевки. Работал в шахте. Пенсионер. Был художником. Пришёл в ополчение в мае месяце после референдума 11 мая.
Почему я пришёл? Пришёл в ополчение потому, что увидел ложь, которая шла из Киева, и не только из Киева, а из Америки, из Европы. Меня это очень возмутило. Я — человек верующий, и знаю, что лжи…надо противостоять.
Я не считаю себя настоящим героем. Я знаю людей, которые настоящие герои. Они стыдятся быть ранеными — они хотят идти в бой. Эти люди меня поражают.
Получил я контузию на Саур-Могиле, когда была атака — танковая атака 27 июля 2014 года. Я был на малой высоте. Там на Саур-Могиле одна высота большая примерно 243 метров и есть малая на 100 метров ниже.
Мы были втроём в одном окопе с командиром Платоном. На мой наблюдательный пункт-только три украинских танка повернуло, а все остальные танки — около 30 единиц — пошли на большую высоту. На большой высоте держал оборону соседний взвод — командир с позывным Медведь.
У меня было противотанковое ружье. Мы начали стрелять по танкам. Но танки шли и шли на нас. Оставался у меня один заряд. Танки подходили ближе. Уже оставалось сто метров.
Я просто понадеялся на Бога. Выстрелил — попал в танк вниз — под башню. Башню развернуло. Недалеко снаряд разорвался. Двадцать четыре года парню — покрошило его сильно. Но он выжил. У меня была контузия.
Когда уже в наш окоп попало два снаряда, и мы ожидали, что «укры» войдут в наш окоп — Мой командир Платон был готов взорвать себя и тех «укров», кто к нему подойдёт. Он спросил у нас — можно или нет — взял в руку гранату. Взял за кольцо. Не знаю. Он был спокоен, и все мы были спокойны. Он был готов завершить это дело.
Но остальные танки отступили. Не стали нас атаковать. Из БТРов никто не вылез. Потом нашу малую высотку танки стали отрезать от большой высоты. В нашем взводе подумали, что мы все погибли.
Дальше мы стали пробиваться к своим. Шли долго. Не слышим друг друга — контузия. Вышли к озеру. Там встретили наших.
Потом мы хоронили на большой высотке Саур-Могилы своих ребят. Командира взвода Медведя, который вызвал огонь на себя — наших «Градов». Он погиб, и ещё три ополченца с ним. Вызвать огонь на себя — это было его решение — Медведя. Вот находиться под «Градами» —это геройство.
Ребята его — Медведя — любили. Он прошёл Афганистан. Настоящий был военный. Он людей жалел. Когда после его гибели, спрашивали про Медведя, они отворачивались: взрослые парни не могли сдерживать слез…Тяжело переживали, конечно.
Самое интересное, что я встретил в ополчении много молодых людей, которые никогда не были в армии и не воевали. Много инвалидов детства. По инвалидности они не могли служить в армии. Они не знали автомата и никогда не стреляли. Но проходит некоторое время, и все ребята осваиваются. Довольно быстро становятся опытными бойцами. Они — «укры» — боятся нас.
Скажу тем мужикам нашим, кто боится воевать за свою землю. Поступайте по совести. Не будьте трусами. Я сам хочу вернуться в свою часть. Мой сын воюет там».
