Гуманитарный кризис вокруг беженцев с Украины в Россию все больше становится вопросом не только внешне-, но и внутриполитическим. И это весьма необычная ситуация. Первое, что бросается в глаза — резкое расхождение в оценке числа беженцев в России.
По последним сообщениям российских государственных телеканалов, к нам уже прибыло более 730 тысяч вынужденных переселенцев. В Общественной палате считают, что даже больше — около 1 миллиона. Украина же отрицает факт такого массового переселения. Глава европейского отделения Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев Венсан Коштель повторяет российскую оценку в 730 тысяч, но подчёркивает, что официально обратились в ФМС лишь около 170 тысяч.
Любопытно, что противоречия в оценках возникают даже между российскими госструктурами. Так, на конец июня данные по Ростовской области между ФМС и МЧС расходились более чем в двадцать раз (510 тысяч против 18 тысяч). При этом более высокие цифры давала ФМС, разрабатывающая стратегию миграционной работы. Были ли у службы резоны завышать число прибывших к нам граждан Украины?
Прежде чем ответить на этот вопрос, стоит изучить отличия нынешнего кризиса от других ситуаций такого рода. Вспомните палестинцев, афганцев или более свежие примеры — Косово, Дарфур, Сирию, Ирак: ни в одном из этих случаев принимающая сторона не расселяла беженцев в максимально быстром порядке по всей своей территории, не озадачивалась тем, как им найти работу, жилье, побыстрее предоставить гражданство.
Напротив, беженцы содержались в лагерях для перемещённых лиц, и даже арабские страны делали все возможное, чтобы бежавшие палестинцы не могли получить у них гражданство.
Можно вспомнить и мультикультурную политкорректную Европу, где беженцев отнюдь не встречают с распростёртыми объятиями, подолгу держат их в разного рода фильтрационных заведениях, частично отправляют назад; оставшимся приходится довольствоваться нелегальными подработками и крохами «вэлфэра».
В случае украинских беженцев в Россию все наоборот. Им целенаправленно ищут место жительства по всей стране, вплоть до Сибири и Дальнего Востока. Им разрешают получать российское гражданство без подтверждения отказа от украинского, причём по ускоренной схеме — за три месяца. Им обещано облегчённое получение разрешения на работу или на проживание на территории РФ в случае нежелания менять гражданство.
Глава администрации президента Сергей Иванов даже предложил идти по американскому варианту — автоматически давать гражданство всем детям беженцев, родившимся в России.
Обращают на себя внимание содержание и тональность репортажей о беженцах на основных телеканалах страны. Телерепортажи пестрят отчётами о том, как востребованы украинские специалисты тех или иных профессий, как быстро они находят себе работу, заполняя пустовавшие вакансии. Другими словами, всячески проводится мысль о том, что переселение украинских граждан в Россию — это благо.
При этом прибытие беженцев обрастает в интернете и соцсетях самыми нелепыми слухами. Достаточно ввести в поисковик фразу «украинские беженцы», и появится подсказка-продолжение по самым популярным запросам — «наглеют», «не хотят работать», «вы на нас напали, платите нам». «Одноклассники» переполнены «достоверными рассказами» о том, как в городе Энск лучшие квартиры отдают беженцам, как они смеются над наивными принимающими и т.д. Все это — сумбурное отражение очевидной реальности, осознаваемой людьми: на беженцев из Украины государство делает некую ставку.
Ситуация напоминает массовую раздачу гражданства РФ на территории непризнанных Абхазии и Южной Осетии в начале двухтысячных. Только теперь паспорта не пересекают границу, а ожидают своих владельцев на территории России, подталкивая к переселению. Похоже, государство увидело в гражданской войне на Украине и вызванных ею миграционных потоках ещё и шанс изменить демографическую ситуацию в России.
Медийная активность ясно говорит о том, что беженцев (и коренное население) ориентируют на то, что им предстоит поселиться здесь надолго — скорее всего, навсегда. Отсюда и рассказы о вышеперечисленных мерах, призванных ускорить интеграцию беженцев в местную жизнь.
Возможные плюсы понятны: вместо мигрантов из Азии и Кавказа в Россию прибывают сотни тысяч переселенцев-славян, разделяющих с местным населением язык и бытовую культуру. У них выше, чем у рабочих из Средней Азии, уровень профессиональной подготовки и общего образования. И они, люди, выбитые из колеи и лишившиеся дома, по идее, должны быть более покладисты при выборе места дальнейшего жительства.
И логика в таких доводах есть. Известный русскоязычный блогер с Украины loboff, живший до последних дней в Макеевке под Донецком, и тот в последних постах рассказывает, что решил покинуть страну и отправиться искать счастья в России, не намереваясь возвращаться на родину — там, по его мнению, произойдёт откат к эпохе девяностых. Думается, подобные настроения характерны для многих, пересёкших границу.
Жители Донбасса, которые на майском референдуме голосовали за вхождение в состав России, получают шанс попасть в Россию в буквальном смысле и начать новую жизнь в мирной обстановке.
Так что преувеличивать число беженцев в России и громко кричать об этом в официальных СМИ, возможно, нужно не столько для создания картинки о том, как мужественно несёт Россия новые тяготы, помогая пострадавшим соседям, сколько чтобы указать жителям Донбасса альтернативу: приезжайте, вас здесь ждут.
Но переселение несёт и множество рисков. То и дело вспыхивающие скандалы с вывозом в Россию детей из детдомов бьют по имиджу страны. Любое массовое перемещение людей чревато нарушением демографического баланса, который складывается десятилетиями.
Как показывает мировой, да и отечественный опыт, реальные итоги экспериментов с переселением бывают далеки от запланированных. Люди все равно перетекают жить туда, где им удобней, а не где хотелось бы государству. И если российские чиновники надеются заполнить больницы в глубинке врачами из Донбасса, то надеются они зря. А недовольство переселенцами и предоставляемыми им льготами, особенно на фоне вопиюще пренебрежительного отношения к соотечественникам, бежавшим в Россию в 1990-е, может вспыхнуть быстро и легко.
Оригинал статьи
