Два-три года тому назад о неизбежности распада Украины доказательно писал Андрей Ваджра на сайте «Руська Правда». Доказательствами служил дотошный, профессиональный анализ подобранных на скорую руку, не стыкующихся между собой составных частей государственной конструкции, которая могла существовать лишь во внутреннем большевистском силовом поле. Но замена последнего на совершенно иное, либеральной природы, могло только подарить конструкции, снявшей вывеску УССР, «право на инерцию». Этой инерции новой Украине хватило на 23 года.
Обрушение ленинской конструкции придуманной им республики началось во временном диапазоне ноябрь 2013 — февраль 2014 годов. Неимоверным однонаправленным усилием всего консолидированного гражданского общества этой неожиданной страны, традиционно не способной на государственное бытие, ещё можно вернуться к состоянию балансирования. Можно, уцепившись за соломинку, получить надежду на продолжение начатого в 1991 году государственного строительства.
Но тогда тем, кто на сей день временно (в истекающем времени) в Киеве у руля, необходим диалог и сотрудничество буквально со всеми разнонаправленными силами страны. Чтобы сохранить эту страну в существующих границах (без Крыма), необходим совершенно новый «проект Украина», с чистого листа. Такой, что устроил бы и националиста галицкой закалки, «западенца» (как называют на востоке псевдоукраинцев, выведенных Веной и Варшавой из убогих русинов Предкарпатья), и донецкого ополченца с общерусским сознанием.
Первый, с его мечтой об унитарной «европейской» Украине в НАТО, порвал все связи с Русским миром; он наследственный русоненавистник. Для второго он враг-иноземец, каратель, несущий смерть ему самому и его близким.
Проект, примиряющий униженную мать сожжённого одессита и здравствующего, торжествующего поджигателя; коломойских и шахтёрские династии. Сегодня таковой проект кажется фантастикой. Чтобы даже приступить к нему, требуются разум, смелость и воля, способные ради высшей цели отказаться от унитарности и признать единственно спасительной модель федерации (а надёжней — конфедерации). Ничего из этой троицы у свидомого украинства нет.
Правда, у пассионариев восставшего Юго-Востока уже пропало раннее желание компромисса. А значит распад продолжится в том же роковом темпе, пока условно(!) верх не возьмёт одна из сторон (Киев, по мнению большинства аналитиков).
Но самоликвидация постсоветской Украины на этом не закончится. Лишь замедлится темп распада. В чём же причина такой тенденции? Некоторые видят её в невозможности окончательной победы Киева на земле Донбасса (и шире — в Новороссии) в обозримом будущем, поскольку (и после возможного падения Донецка и Луганска) вооружённое сопротивление Юго-Востока ассимиляции со стороны свидомого украинства примет иную форму. Об этом в другом разделе.
А сейчас, чтобы не терять нить рассуждений, обратим внимание на более глубинные причины внутриукраинского сепаратизма, исходящего из самой природы украинской государственности.
Самостоятельного украинского государства до 1991 года не существовало никогда. Реально автономным в составе царства Романовых было Левобережье Малороссии в 1654-1721 годах. Спустя два века, в гражданскую войну на территории бывшей Российской империи, несколько поднепровских губерний кроваво, но недолго потешились «самостийным самообманом». Украинская республика в составе СССР стала фактически административной, а не союзной частью красной империи.
Первые две попытки украинства (не как нации, а как мировоззренческой отдельности от общерусского племени) обрести окремiсть в той или иной степени исходили последовательно: 1)от казацкой старшины и их верного вооружённого окружения, 2) от верхушки сторонников украинского интегрального национализма.
Но вот в чём особенность этих и других, не столь заметных, попыток (вроде мечты о княжестве Наполеонида на Днепре в 1812 году). 300-350 лет тому назад (период Руины и Мазепинщины) апологеты «окремости» рисковали реальной автономией гетманской Малороссии не ради абсолютной независимости (полного суверенитета) от царской короны, а всего лишь за преференции при смене сюзерена.
Таковые паны «отаманы», полковники, писари, сотники и есаулы сполна получили в первый раз, когда польская окраина стала московско-русской окраиной. И надеялись получить сторицей при возвращении под польскую корону или согласием на шведский вассалитет; не исключалось оплачиваемая из Стамбула служба султану и крымскому хану.
Привитые историей украинству сепаратизм и практика измены, как обычного, не осуждаемого моралью поведения на войне и в мирной жизни, придала специфичности сугубо украинской идее государственности. Сугубо украинская государственность — это, по сути, «недогосударственность», напрашивается термин. В моих статьях «Особенности украинской соборности» и «Спасение Украины — в распаде Украины» более подробно рассматриваются также особенности украинского сепаратизма.
По мере того как Россия собирала земли северного Причерноморья, от Дона до Карпат, позднее включённые большевиками в состав УССР, южная и восточная половина их в большей или меньшей степени бытовым путём украинизировалась из-за близости к Поднепровью. Добро бы говорить о мовном и культурном взаимовлиянии. Оно всегда благо. Но на русскоязычную массу переселенцев из центральных губерний собственно России в отвоёванное у степняков
Дикое поле (в Новороссию) проникали идеи свидомого украинства, разрушительные для русского сознания. Экспансия чуждого для православного люда мировоззрения усилилась при реализации Венского проекта создать на землях «задавленных убожеством» (по П. Кулишу — этнограф, украинский писатель — ред.) прикарпатских и буковинских русинов вторую Украину, немецко-польскую, для поглощения ею Малороссии.
Когда Сталин присоединил Галицию и Буковину к УССР, вместо того, чтобы создать из них союзные республики или хотя придать им статус автономий, произошло массовое проникновение в податливые головы разноплемённых жителей республики (в основном, «славянских метисов») идей свидомого украинства, в австроукраинской переработке.
Последняя придала украинскому национализму обязательную составляющую в виде крайнего русоненавистничества, поскольку Россия была практически единственным препятствием их распространения. После 1991 года этот «коктейль» стал обязательным для пропаганды украинского мировоззрения и образа жизни через СМИ и программы учебных заведений. И, лишённый противовеса, стал быстро менять сознание также русскоязычных жителей Новороссии. Но одновременно назревали идеи сопротивления. Иначе быть не могло. Наибольшую концентрацию они получили на русском Донбассе.
Территорию Советской Украины «вожди» собрали из частей, переживших разную историю, во многом разных. Будь это естественное державообразование, длящееся хотя бы несколько десятилетий, то «на выходе», при неукоснительном соблюдении внутреннего договора, возможно жизнеспособное государство.
Но искусственная, повторяю, конструкция была собрана на скорую руку, с принятием отцами-основателями главенствующей идеи украинства в галицийской редакции, неприемлемой, по малому счёту, для половины населения. Не единство различного в ней, а одно, панiвне (господствующее — ред.), над всем, всей тяжестью, беспощадно.
Пока противоречия между частями не достигли смертельной остроты, они как-то сглаживались. Например, в языковом вопросе. Закон Кивалова-Колесниченко, при всей своей оскорбительной недостаточности, был воспринят как первый положительный шаг в сторону языкового равноправия. Однако отмена его после переворота 21 февраля стала не только толчком к пробуждению внутреннего сепаратизма, но благородным поводом к восстанию на Донбассе и волнениям на остальной части Новороссии.
Причины же разнообразны. Это и неприятие унитарности при разноукладности отдельных территорий, и конфессиональная неприязнь между православными и грекокатоликами, и разность исторической памяти и пантеонов героев и много другое.
Украинству, как историческому проекту, чтобы быть принятым неоднородным сообществом, заключившим договор о совместной жизни, необходима идейная оправданность. Вот как об этом говорит Михаил Лунин: «Любое государство, когда-либо существовавшее или существующее, нуждается в идейном оправдании своего существования. Именно идея, заложенная в основание государства, указывает его стратегические цели и направление развития и обеспечивает ему поддержку народа. Без него любое государство превращается в корабль без руля, которое дрейфует по воле внешних сил или обстоятельств. Поэтому государство, лишённое идейного оправдания, неизбежно ждёт крах в силу отсутствия поддержки народа».
Идея же украинства — это идея фашиствующей касты. Разноязыкому, мировоззренчески неоднородному, разноконфессиональному народу страны с менее чем четвертьвековой историей она несёт потрясения и, в конце концов, гибель. Может быть, мы ещё не свидетели финала, но не исключено, что станем ими. Присущее украинству «томление сепаратизмом» уже разъедает страну изнутри. Если бы не Запад, заинтересованный в лакеях-русоненавистниках, эта страна прекратила бы своё существование, как единое геополитическое образование, в марте-апреле.
Но Запад у «киевского руля» — поддерживает под локотки своих ставленников. Как бы они не назывались сегодня, это живые тени панов гэтьманов, отаманов, полковников, писарей, сотников, есаулов и т.п., которые «ничего не забыли и ничему не научились».
