Есть очевидная проблема для интеллигентного человека, оказавшегося в ситуации гражданской войны. Связана эта проблема с неприменимостью привычных норм к указанной ситуации. Объясняется это очень легко. В обычной жизни для интеллигентного человека понятие «враг» — абстрактно-философское или ретроспективно-историческое. И вести себя с конкретным живым человеком как с врагом интеллигент чаще всего не может.
Даже в ответ на откровенно враждебное действие или высказывание (впрочем, высказывание — тоже действие, ещё и какое!) интеллигенту тяжело переступить нормы, кажущиеся ему универсальными.
Они-то и являются универсальными, эти нормы — если общество находится в нормальном состоянии. А между тем такие ситуации, как война — гражданская или «профессиональная», — катастрофы и тому подобное, являются форсмажорными не только в буквальном, материальном смысле, но и в ценностном, моральном. Интеллигент не показушный, не нарочитый, а настоящий, «от души», прекрасно это понимает. И, как бы ему ни было тяжело переступать через привычные для мирного времени нормы, всё равно в отношении врага он будет действовать как должно.
Именно должно. Чем отличается враг во время гражданской войны от твоего персонального врага в мирное время? Твой персональный, субъективный враг (кто бы это ни был — неприятный сотрудник или хулиган в подворотне) угрожает в первую очередь тебе самому. Возможно, даже не «в первую очередь», а — только тебе.
Враг во время гражданской и любой другой войны не бывает личным и субъективным. Само понятие приобретает максимальную социальность: это значит, что враг, угрожающий тебе, угрожает множеству других людей, близких тебе и вовсе незнакомых. Именно поэтому, для того, чтобы обезопасить не только и не столько себя, сколько небезразличных людей и общество в целом, необходимо врага обезвредить.
Я не говорю о какой-то там ликвидации — я же не писатель, это они любят в блогах многозначительно намекать на то, к чему никогда в жизни лично не будут иметь отношения. В моём представлении обезвредить врага — это помешать ему в дальнейшем, впредь совершать опасные действия. А как именно необходимо ему помешать, должен определять закон.
Но закон может и «просмотреть». Нынешняя война Украины и Новороссии, безусловно, завершится победой Новороссии — тяжёлой, но неизбежной.
Я готов вам гарантировать, что после этого выяснится, что 99% армейцев «саботировали приказы и вообще не знали, что происходит». 80% активистов всяческих евромайданов «ни о чём не догадывались, но никогда не поддерживали эту преступную власть». И 70% этой самой «власти» с самого начала сочувствовали Сопротивлению и ополченцам, а на постах оставались просто, чтобы бороться с фашистским режимом изнутри.
Я не говорю, что все, кто входит в эти проценты — враги. Но многие из них опасны. Многие из них совершили преступления. Все они должны за эти преступления ответить. Никогда не задумывался над тем, можно ли меня назвать интеллигентным человеком — это всё-таки не вопрос самооценки. Но мне всегда претило то, что в школе, знаете, называли «стучать».
Так вот сбор информации о враге — это совершенно другое дело. Хотя некоторые «демонстративные интеллигенты» отказываются это признавать — и выглядят ужасными лицемерами.
Когда Народный фронт Новороссии запускал проект «Белая книга преступлений нацистской хунты», получалось, что фиксируются сами преступления. Проект во многом наследовал и наследует деятельность Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, которая была создана в СССР в конце 1942-го года. К работе той комиссии в итоге присоединились более семи миллионов человек — собирали информацию, проверяли её, расследовали, устанавливали виновных и помогали их разыскать и задержать.
И вот сейчас стало ясно, что в нашей «Белой книге» не обойтись без Чёрного списка. Это должно быть досье на всех, кто отдавал преступные приказы — начиная от казни в одесском Доме профсоюзов и заканчивая бомбёжками мирных городов и сёл Новороссии.
На всех, кто эти приказы выполнял — ведь после Нюрнбергского процесса отговорка «я делал то, что было приказано» уже никем не воспринимается как оправдание. Для того, чтобы эти люди не ушли от ответственности, необходимо собирать информацию о них и об их преступлениях.
Естественно, речь не идёт о суде Линча. Будет трибунал. Точно так же, как материалы ЧГК в 1946 году стали основой Нюрнбергского трибунала, материалы нашего Чёрного списка станут основой трибунала по сегодняшней войне Новороссии против национал-фашизма. Ими уже занимаются профессиональные юристы, и это позволяет исключить всякого рода перегибы. Однако, кроме сбора доказательств вполне очевидного возмездия за преступления (я, кстати, уверен, что многие из подозреваемых будут оправданы, и это нормально — для того-то и проводятся проверки и расследования), у Чёрного списка есть ещё одна очень важная, а, может, и самая важная функция — напоминание.
Лично я более всего не хотел бы, чтобы действительные и перспективные члены нашего Чёрного списка даже сейчас чувствовали себя безнаказанными. И увидев себя в перечне, они — нет, не задумаются, уже не могут. Но вот испугаются — да. И, может быть, остановятся. И тогда мы не только накажем их за совершённые преступления, но ещё и предотвратим новое.
